Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - Алексей Всеволодович Смирнов
Дальше идут менее понятные имена: просыпающийся дрозд, нахальное дитя. Может быть, показалось, что покрывало похоже на гнездо, из которого выглядывает птичка (початок), или на пеленки, где покоится ребенок? Но как возникло самое длинное название, разгадать пока не удалось. Оно звучит примерно так: «Китти, спустись вниз на дорожку, подпрыгни и поцелуй меня!»
Характеристика арума будет неполной, если умолчать о клубнях. Они не столь внушительные, как у аморфофаллюса, но тоже содержат отличный крахмал. Он такой белизны, что кажется, белее на свете ничего и быть не может.
Это не осталось незамеченным придворными дамами во времена Елизаветы I, когда в Англии вошел в моду обычай крахмалить белье. Арумовый крахмал затмил собою пшеничный. Арум сразу же стал растением номер один. В картинных галереях до сих пор сохранились портреты важных дам, позирующих в платьях, накрахмаленных арумом.
Сборщики бросились добывать арум. И он очень скоро исчез бы с лица Земли, если бы не одно обстоятельство. С тех пор, как стали пользоваться белоснежным крахмалом, руки прачек начали покрываться волдырями так, что приходилось бросать работу. Мельчайшие кристаллики щавелевой кислоты из клубней переходили в крахмал, впивались в руки и выводили прачек из строя.
Немедленно был дан отбой. Крахмальщики снова вернулись к проверенной и безопасной пшенице. Арум получил передышку, но ненадолго. Нужда в хлебе возросла. Переводить пшеницу в крахмал сочли грехом. В 1798 году королевское общество искусств в Англии предложило премию в 30 гиней тому, кто найдет источник крахмала из непищевых продуктов. Она досталась некой Д. Гибс, которая вновь предложила арум. Но к тому времени растение стало уже довольно редким, искать клубни оказалось слишком невыгодным занятием.
Пока решалась судьба — быть или не быть аруму, натуралисты не сидели сложа руки. Заметили, что мух влечет к растению неведомая сила. Подлетают к уютному амфитеатру покрывала, покружатся, присядут и вдруг пропадают. Их место занимают новые воздухоплаватели, которые таким же образом незаметно исчезают в глубинах кукушкина кувшина. Проверка показала: крылатые узники томятся на дне и не могут оттуда выбраться. Они бродят по нижней части початка по множеству женских цветков, опыляют их пыльцой, принесенной издалека. Путь к выходу загораживают торчащие волоски. Картина в общем довольно знакомая по другим растениям-ловушкам. Но у арума все происходит по-иному.
Не в пример зловещим кувшинам тропических непентесов, которые тут же переваривают жертву жидкостью, содержащей ферменты, у кукушкиных кувшинов созданы для пленников все условия, располагающие к сносной жизни в плену. Поддерживается нужная влажность воздуха. (Иначе мелким мушкам не прожить и полусуток. А чтобы выполнить обязанность опылителей, они должны пробыть дольше.) Женские цветки снабжают водой и пищей. При таком жизнеобеспечении в кувшинах постоянно работает по два-три десятка мушек, а иной раз набирается и до четырех тысяч.
Возникли большие споры: что привлекает мушек в глубь кувшина? Ж. Ламарк первым заметил, что верх початка гораздо теплее, чем покрывало и окружающий воздух. Это можно определить даже на ощупь.
Попробовали измерить. У крупных экземпляров початок нагревался до 27 градусов, а покрывало до 20. В воздухе в это же время было 18 градусов. Возникла заманчивая мысль: а что, если мушки летят к аруму, просто чтобы погреться, а заодно и найти защиту от врагов? В узкое горлышко никто из хищников не протиснется.
В 1926 году австрийский ботаник Ф. Кнолль попытался опровергнуть эти доводы, но его работы остались незамеченными. И только в 1960 году англичанин К. Дормер вспомнил о них и дополнил. Он сделал стеклянные модели арума. И даже вставил туда миниатюрные электроплитки. Но сколько ни работали плитки, а насекомых тепло не прельщало.
Мушек привлекал запах. У пятнистого арума он, пожалуй, хуже, чем у всех других аронниковых, и напоминает запах человеческого кала. Модели без запаха не ловили ничего, даже если их ставили рядом и поодиночке и по нескольку штук. Зато модель с запахом пользовалась у мух неизменной популярностью.
Замечательно, что запах оказался нужным только как дальняя приманка. Вблизи на него переставали обращать внимание. Мушки не садились на вонючий початок, а приземлялись на соседнем покрывале. Его стенки у арума обильно смочены маслом. Мушки скользят и падают вниз. Когда опыление состоялось, масло перестает выделяться, и по стенкам кувшина мушки выбираются на волю, предварительно захватив порцию пыльцы.
Итак, об опылении узнали много нового. А вот о распространении плодов почти ничего. Не раз видели, как плодики арума ели дрозды. Или лесные голуби. Г. Ридли заметил, что в этом замешаны и дождевые черви. Они транспортируют семена в земле. Кто же важнее: черви или дрозды? Или те и другие?
Монстера
Ее называют пальмой ураганов. Жесткие, кожистые полуметровые листья как будто специально скроены для шторма. Дыр в листьях множество. Ветер сквозь них проходит, словно сквозь решето. Наверное, монстера и могла бы выдержать натиск свирепого ветра, но ей не предоставляется такой возможности. Живет эта лиана в гуще дождевых лесов Мексики. Воздух между ветвями еле движется даже в самый сильный шторм.
В тесном переплетении стволов лиану трудно и разглядеть. По крайней мере, американские натуралисты Л. и М. Мильне долго не могли понять, что за растение они нашли на стволе тропического дерева-гиганта. Оно предстало перед ними в виде тонюсенькой ниточки-стебелька.
Ниточка поднималась по стволу. Первые сердцевидные листочки, которые она дала, были вдавлены в кору хозяина так, словно их пригвоздили утюгом. На метровой высоте ствол стал толще, и от него пошли цепкие корни. Они обхватили ствол хозяина мертвой хваткой. Шествуя по стволу вверх, лиана преображалась на глазах.
На высоте трех метров стволик лианы был уже толщиной с карандаш. На высоте десяти метров — как водопроводная труба. Когда лиана вытянулась до 14 метров, первые дыры рассекли листья. Достигнув 20 метров, стебель сделал первый виток вокруг сука и вывесил обычные монстеровые листья. Только тогда узнали пальму ураганов. Из той части стебля, что разлеглась на суку, тянулись вниз бледные воздушные корни. Они достигали земли и подавали дополнительное питание наверх.
На своих дальних и ближних родичей монстера не очень похожа. Но общее есть — початок. Он у монстеры почти такой, как у всех. Такой, потому что зреет под защитой покрывала. Отличается немногим: не красный, как обычно, а вначале похож на зеленую сосновую шишку, только большую.
