География растений - Гумбольдт Александр
живет удивительное животное Diplozoon paradoxum, открытое уже
упомянутым ученым: животное крестообразно-сросшееся, с двумя
головами и двумя хвостами.
Если существование так называемых метеорных инфузорий
более чем сомнительно, то, тем не менее, нельзя отрицать, что точно
так же, как падает из атмосферы пыльца ели, и инфузории могут
пассивно быть подняты водяными парами и в течение некоторого
времени парить в воздушных слоях. Это обстоятельство необходимо
учесть в связи со старым спором о самозарождении9 (Generatio
spontanea) тем более, что Эренберг, как уже выше сказано, открыл,
что пыльный дождь, подобный туману, застилающий горизонт,
которому часто подвергаются мореплаватели вблизи островов Кап^
Верде и до 380 морских миль расстояния от африканского побережья,
содержит остатки 18 видов кремне-панцырных мелких животных.
Обилие организмов, пространственное распространение
которых изучает география растений и животных, распределяется или по
различию и относительному числу основных форм^ а также по
строению представленных родов и видов, или по числу индивидуумов
каждого вида на данной площади определенной величины. Растения,
как и животные, существенно отличаются в зависимости от того,
ведут ли они изолированный или общественный образ жизни.
Виды, которые я назвал общественными, покрывают
однообразным покровом пространства большого протяжения. Сюда относятся
многие морские водоросли, лишайники, кладонии и мхи в
пустынных равнинах северной Азии, злаки и кактусовые, Avicennia10
и мангровые в тропиках, леса хвойных и-берез в балтийских и
сибирских низменностях. Этот характер географического распространения
растений, наравне с индивидуальной формой их и величиной,
строением листьев и цветов, и определяет главным образом
физиономический характер страны.
Подвижная картина животной жизни, столь разнообразная
и привлекательная, столь способная возбуждать в нас чувства
удовольствия или отвращения, несмотря на это почти не участвует
в выражении общей физиономии страны или во всяком случае не
оказывает на нее такого влияния.
Земледельческие народы искусственно увеличивают господство
общественных растений, распространяя на многие места умеренной
и северной зон характер однообразия природы. Вместе с тем они
способствуют вымиранию дикорастущих растений и невольно
распространяют другие, следующие за человеком в его дальних
странствованиях. Роскошная зона тропического мира сильнее
сопротивляется таким насильственным изменениям природы.
Наблюдатели, пересекшие в короткое время большие
пространства, поднимавшиеся на горные вершины, на которых
климатические пояса переходят один в другой, должны были почувствовать
закономерность распределения растительных форм. Они собирали
сырой материал для, науки, имени которой еще не существовало.
Те же самые растительные пояса, которые в XVI столетии кардинал
Бембо, будучи еще юношей, описал для Этны, Турнефор снова нашел
на Арарате. Этот последний сделал остроумное сравнение
альпийской флоры с флорой равнин под различными широтами; он первый
обратил внимание, что поднятие' местности над уровнем моря
оказывает на распределение растений такое же влияние, как и расстояние*
от полюса на равнине. Менцель в неопубликованной «Флоре Японии»
случайно употребил название «География растений». Это название
повторяется опять в фантастических, но привлекательных «Этюдах о»
природе» (Etudes de la nature) Бернардена де Сан-Пиерр. Но
научная обработка этого предмета началась лишь тогда, когда привели
в тесную связь географию растений с учением о распределении тепла
на земле, когда начали подразделять растения на естественные се-
мейства и, таким образом, получили возможность различать
численно, какие формы от экватора к полюсу увеличиваются или
уменьшаются в своем численном составе, в какой пропорции стоит каждое
семейство в различных областях земного шара, по отношению ко всей
массе в них растущих явнобрачных.
Счастливейшим обстоятельством моей жизни, как раз в то время,
когда я занимался почти исключительно одной ботаникой, была
возможность направить свои исследования на упомянутые объекты,
именно в тот момент, когда моим занятиям благоприятствовало
созерцание величественной и богатой климатическими
противоположностями природы.
Учение о географическом распространении животных форм, о
котором Бюффон первый изложил общие и большею частью вполне
правильные понятия, могло бы в настоящее время извлечь многа
пользы из успехов географии растений.
Изотермические и в особенности изохименические11 линии
представляют собою границы, через которые определенные растения
и недалеко переселяющиеся животные в направлении полюса или
вершин покрытых снегом гор редко переходят. Лось, например,
живет на Скандинавском полуострове почти десятью градусами
севернее, чем в глубине Сибири, где линия одинаковой зимней
температуры образует такую резкую вогнутость.
Растения переселяются как бы в яйце: семена многих из них
приспособлены благодаря особым органам к дальнему воздушному
путешествию. Но раз укоренившись, они становятся зависимее от
почвы и температуры окружающего их воздушного слоя. Животные
расширяют по своему желанию от экватора к полюсу ареал своего
распространения,—в особенности там, где изотермические линии
становятся выпуклыми и жаркое лето следует за суровой зимой.
Королевский тигр, ничем не отличающийся от индийского, каждое
лето проникает в Азии до широты Берлина и Гамбурга, как это было
указано Эренбергом, а также в другом месте и мною.
Группировки или ассоциации растительности, которые мы
привыкли называть флорами (растительными областями), насколько
мне кажется, по тому что я на земле видел, ни в коем случае не
обусловливаются преобладанием какого-либо одного семейства, которое
давало бы право установить географические царства зонтичных,
или видов Solidago, губоцветных или банановых. Моя личная точка
зрения уклоняется в этом пункте от взглядов многих прекрасных
и мне дружественных ботаников Германии.
Отличия характера флоры высокогорий Мексики, Новой
Гранады и Кито от таковых в Европейской России и Северной Азии
заключаются, как мне кажется, не в превосходстве числа видов,
образующих одно или два естественных семейства, а в значительно
более сложных соотношениях совместной жизни многих семейств и
относительной числовой ценности их видов. На лугу или в степи
господствуют главным образом злаки и осоковые, в наших северных лесах—
хвойные, плюсконосные (Cupuliferae) и березовые, но это
преобладание форм является лишь кажущимся и обманчивым, вследствие
того общего облика, который приобретают общественно живущие
