Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - Алексей Всеволодович Смирнов
Самый видный представитель рода — алоэ ужасный. Трудно сказать, почему он так назван. Видимо, из-за шипов. Но они не более ужасные, чем у других алоэ, кактусов или акаций. Лучше бы его назвать многочисленным. На 965 километров тянутся заросли алоэ ужасного; вдоль реки Оранжевой и еще дальше. В высоту растение вытягивается до двух-трех метров. Бывает и до пяти и еще выше. Неветвистый стебель закутан в остатки от старых, сухих листьев. Наверху массивной розеткой топорщатся в разные стороны живые листья. Еще выше, как свечи в канделябрах, торчат красные султаны соцветий. Каждое чуть ли не по метру высотой. Алоэ ужасному не очень повезло в жизни. Очень часто нижние листья обрубают, добывая сок и камедь. Остается лишь несколько толстых листьев на макушке.
Самый крупный из алоэ — вильчатый. Этот ветвистый. Ствол толстый. Крона широкая. На концах ветвей пучки сочных листьев. В высоту метров до 13. Выше его только алоэ Байнези, до 17 метров. В июле, в разгар зимы в Южной Африке, алоэ вильчатый покрывается многочисленными пиками желтых соцветий, ветвистых, сияющих на солнце. Растет в пустынях Анголы. Поскольку поблизости нет крупных акаций, птицы вьют свои гнезда на деревьях вильчатого алоэ. Нет выше дерева в тех краях — потому и выбрали его. Чаще всего вьют гнезда на алоэ общественные ткачи. Гнезда громадные, как копны сена.
Хватает помещений для себя и для других птиц тоже. В последнее время алоэ, увы, все чаще срубают, и птицам становится негде жить. Для них остаются, как утверждает Л. Браун, лишь телеграфные столбы.
Больше всего достается алоэ многолистному. Открыли его сравнительно недавно, лет 60 назад, в горах Лесото. Широкой публике он стал известен и того позже. Похож на зеленого ящера, который свернулся на земле клубком, чтобы вздремнуть. Другим кажется, что этот вид алоэ напоминает зеленую клумбу, из центра которой торчат соцветия красных цветков. Если наступает засуха, концы листьев краснеют, и тогда зеленая спираль выглядит особенно привлекательно. Малиновые колокольчики цветков висят длинными гроздьями по несколько десятков в одном соцветии. Висят отверстиями вниз.
Нектара в цветках много, но, чтобы добыть его, нужно обладать двумя качествами: иметь длинный клюв, чтобы дотянуться до конца трубки, а во-вторых, уметь подобраться к цветку снизу. Не всякому это дано. Этими качествами обладает лишь одна птичка — малахитовая нектарница. Она-то и обеспечивает до последних лет опыление зеленой спирали. Получает вознаграждение в виде нектара.
Алоэ в пустынях Южной Африки — своего рода автопоилка. Особенно для пернатых. Цветки — постоянный источник нектара. Четвероногие предпочитают листья и тогда могут вообще обходиться без воды. К сожалению, от былых зарослей алоэ уцелело, кажется, очень немного.
Но времена изменились. Большой любитель алоэ, некий Н. Рейнольдс, опубликовал книгу об алоэ, где описал зеленую спираль. Книгу прочли садоводы. Заинтересовались. Такого в их садах еще не водилось. Иметь захотелось каждому. Шли в горы. Выкапывали. Привозили домой. Высаживали в саду.
Но алоэ многолистный пересадку переносит плохо. Приживается редко. Требует, чтобы постоянно орошали свежей водой. Да не водопроводной, с хлором. Не из пруда, стоячей, а дождевой или той, что течет из расщелин скал.
Саженцы гибли. Упрямые садоводы снова шли в горы. Но горы уже опустели. По ним шарили браконьеры. За известную мзду они уступали только что выкопанные кусты. В Южной Африке возникла целая индустрия добычи зеленых спиралей. И вот результат — к 1970 году осталось в горах около тысячи штук. Через четыре года сосчитали еще раз. Половина. Что ждет это неповторимое растение? Суждено ли ему остаться на Земле? Или в ближайшие годы в природе не останется ни одного экземпляра?
Хуже всего то, что столь мизерное количество алоэ уже не удовлетворяет птичку-опылительницу. Невыгодно лететь за тридевять земель, чтобы найти один-два кустика, которые еще отыскать надо. И малахитовая нектарница перестала посещать уцелевшие экземпляры. Теперь переполненные нектаром трубки цветков никому не нужны.
Не будет плодов. Не будет потомства. Не будет продолжения рода. И когда последний экземпляр выкопают браконьеры, тогда останется лишь то, что прижилось в садах. Но надолго ли? Сказать этого никто не может.
Среди наших лилейных нет таких гигантов, как алоэ. Или таких колючих, как агава. И тем не менее они чем-то похожи на своих теплолюбивых собратьев. На память сразу же приходит чемерица Лобеля. На горных лугах Алтая эта громоздкая трава возвышается на два с лишним метра в высоту. Сочный стебель обрамлен полуметровыми, по форме похожими на ландышевые листьями, для прочности гофрированными. Наверху букетоподобное соцветие из зеленых цветков размером с пятачок каждый.
Все растение так и просится в силосную яму. Увы, этого делать нельзя. Чемерица пользуется у ботаников дурной славой ядовитого растения. И действительно, сколько отравилось лошадей! Сколько передохло кур, клевавших семена сочного лилейного! Спрашивается, куда же смотрели животноводы, если знали, что чемерица — яд? В том-то и дело, что не знали. Вернее, не были уверены. Потому что чемерица ведет себя по-разному. То ядовита, то нет.
Был такой случай. Мы вышли с экспедицией на горные луга хребта Хамар-Дабан возле Байкала. В темноте, стреножив наскоро лошадей, улеглись спать. Разбудил нас утром возглас начальника экспедиции: «Лошади!» Мы вскочили, испугавшись, что лошади сбежали. Кони стояли в гуще чемерицы и с аппетитом жевали ее гофрированные листья. Погибнут, на чем поедем дальше? Что скажем в колхозе, где их арендовали?
Однако судьба обошлась с нами благосклонно. Кони не подохли. Чемерица на Байкале оказалась неядовитой. Безвредна она и на Алтае, и на Урале. На Кавказе — нет. Там луговоды ведут с ней борьбу. Выдергивают, подкашивают, заливают бутиловым эфиром. А она растет…
Но, может быть, не стоит так яростно теснить это растение? Заметьте: многих животных тянет к чемерице неведомая сила. Свиней — не оттащишь. Жадны до зелени. Чмокают от удовольствия. Правда, как доберутся до корневища, тотчас начинается рвота. Но без последствий. Зато собаки, как заболеют, мчатся в заросли чемерицы. Выкапывают, грызут корневище. Охотники это знают и давно лечат псов чемерицевым снадобьем.
Если луговодам удастся выжить чемерицу, то вернуть потом будет трудно. Живет громоздкое создание лет 50, а зацветает только к половине этого срока. Будем ждать четверть столетия, пока получим семена.
А теперь о колючих лилейных. Лучший пример — иглица понтийская. В Крыму и
