Мир растений: Рассказы о соснах и можжевельниках, орляке и кукушкином льне, сморчках, опенках, мухоморах, морской капусте, пепельнике и многих других редких и широко известных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов
В последнее время бриологи всерьез заинтересовались странствиями веточек мхов на севере. Два сотрудника гербария Гарвардского университета США, Н. Миллер и Л. Хове, собрали снежную пыль в высоких широтах канадской Арктики, на острове Батурст, на 75 градусе северной широты. Когда снег растаял, воду слили и выудили около 900 кусочков мхов. Попытались их прорастить. Очень многие выросли в новые стебельки.
Канадцы в своем секторе Арктики на острове Виктория у 70 градуса северной широты нашли другой мох — барбулю Йохансона, который расселяется с помощью вздутых ломких верхушек листьев, как и сарконеурум. Мошок мелкий, три-четыре миллиметра от земли. Спор его тоже пока не найдено.
По стволам, ветвям, листьям и по скалам
Как ни богат мхами дождевой тропический лес, а на почве их не найдешь. У нас в тайге наоборот. В тропиках на почву постоянно сыплется дождь отживающих листьев. Поселись мхи на земле, очень скоро они скрылись бы под ворохом сухого хлама. По этой причине они перебираются повыше: на стволы, ветви. Даже на листья, если они кожистые, жесткие и многолетние. Почти все мхи в дождевом лесу — эпифиты. Живут на деревьях, не принося вреда хозяину. Есть мхи, у которых стебель ползет вдоль веток, а боковые стебельки висят метровыми гирляндами. Другие облепляют листья, да так густо, что образуют подобие крохотной полянки. На полянке тотчас же поселяются орхидеи и другие растения с мелкими семенами. Однако дни маленького сообщества сочтены. Как только кончится срок существования, лист опадет, а с ним придет конец и всей зеленой компании.
За последние годы мхи-эпифиты стали бурно разрастаться у нас на Кавказе. Они наводнили парки и городские скверы в Сухуми. Проникли в окрестности поселка Архипо-Осиповки и соседних мест. Самой интересной находкой оказался мох гипн перистый. Его обнаружили в 1961 году на Зеленом Мысе в Батумском ботаническом саду. Раньше этот мох никто не видел в тех местах. Родина его — Южное Приморье, окрестности Владивостока, Япония.
Сначала у ботаников был соблазн предположить, что островок мха на Зеленом Мысе — осколок его прежних владений, простиравшихся от Японии до Кавказа. Но настораживали два обстоятельства. Во-первых, мох встретился только в ботаническом саду и более нигде в окрестных лесах. Во-вторых, не нашли коробочек со спорами. Поскольку гипн перистый двудомен, ясно, что налицо либо женский, либо мужской экземпляр, который разрастается вегетативно. Если бы мох был местный, кавказский, конечно, были бы и коробочки. Значит, он заехал с Дальнего Востока. Но как? Залетели споры?
Такая возможность есть. Споры мелкие, летят далеко. Но у них очень мал запас питания и мало шансов дать вспышку разрастания за тридевять земель. Резоннее предположить, что мох завезен. Дату завоза можно определить довольно точно: 1912 год.
Именно в это время профессор А. Краснов начал создавать на Зеленом Мысе ботанический сад. Он свозил туда субтропические растения из разных частей света. Больше всего из Юго-Восточной Азии. Возможно, что с этими растениями завезли и зачатки мха. Причем одного пола. Он и разросся постепенно. По крайней мере, после путешествий Краснова замечали появление заморских видов грибов то в одном, то в другом месте сада. Раньше их там никто не видел. Мох, видимо, смог вырасти не так быстро.
У нас в Сибири условия для эпифитов плохи. Они бы росли, да на стволах холодно. Появляются лишь там, где прилипает снег и прикрывает их теплой шубой. Если ствол наклонен, снег задерживается лучше и мох поднимается выше. Однако есть в Сибири три вида мха, которым снежная шуба вроде бы и не нужна. Самый морозоустойчивый из них — пилезия. Обычный таежный мох гилокомий блестящий поднимается по стволам на два метра, пилезия — на 20, и своим зеленым убранством придает стволам несколько экзотический, тропический вид.
Способность карабкаться по стволам у пилезии, можно сказать, выдающаяся. Иркутский бриолог Л. Бардунов попытался подсчитать, сколько эпифитных мхов проживает на разных деревьях. На ели и сосне видов по 20. На осине— 10. На рябине — только пилезия. Кора у рябины гладкая, блестящая, точно полированная. Зацепиться трудно. Пилезии это удается.
И все же мхи на стволах — временные жители, как и на листьях. Только живут подольше — пока стоит дерево. И лишь на скалах перспектива у них более радужная. В особенности там, где они выступают над водой, образуя водопады. Иной раз мох принимает самое непосредственное участие в постройке и реконструкции самих водопадов, и по его милости реке приходится бросаться из стороны в сторону, выбирая более удобное русло.
Особенно этим выделяется мох дидимон туфовый. Густые латки его то выступают немного над несущейся водой, то нависают над потоком с каменного карниза. Волны и брызги постоянно обрушиваются на них, и от этого дерновники всегда напитаны водой, как губка. Они выцеживают из воды бикарбонат кальция. Углекислый газ отщепляется, и дидимон использует часть его для собственных надобностей. Известь оседает на веточках и листьях. Со временем листочки совершенно обволакиваются известью и выглядят как белые бусинки. А веточки превращаются в известковые трубочки. Замурованный в известковый чехол стебелек отмирает. В конце концов дернинка становится похожей на коралл. И все сливается в пористую массу травертина — туфа. Сантиметра три за лето нарастет. Если же мхи работают совместно с зеленой водорослью вошерией, то втрое-впятеро больше. Как только латка дидимона окаменеет, водный поток отклоняется в сторону и уступ водопада начинает нарастать там. Так и мечется река из стороны в сторону. Все выше поднимается водопад. Все яростней низвергается вниз вода.
Австрийский ботаник Г. Рейхгардт попытался выяснить: до какой высоты могут наращивать известковый вал мхи? Он выбрал другой мох — кратонеур переменчивый из группы зеленых мхов. Тот действует примерно тем же способом, что и дидимон. Высоты туфовых скал, которые Рейхгардт изучил, 18 метров, возраст — 2880 лет!
Под сапогом горожанина
Большие города принесли мхам массу бед и неудобств. Горят вокруг леса. Тяжелая нога человека все сильнее давит на почву, все больше дорог, карьеров, свалок. Недавно бриолог из Чикаго А. Тэйлор попыталась выяснить, остался ли хоть какой-нибудь мошок в ее родном городе. Она устроила настоящую охоту за мхами и была крайне удивлена результатом своих поисков.
