Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - Алексей Всеволодович Смирнов
И не случайно. На лугу корни погремка живут в гуще других корней. Как только коснутся корешка злака, появляется нечто вроде опухоли. Кожица на опухоли прорывается, и погремковый корешок присасывается к злаковому. Тянет воду и соли. Как и мытник, прихватывает органические вещества. Страдают от погремка многие злаки: мятлики, тимофеевка, овсяница красная. Страдают осоки. Не погибают, но в гуще погремка рост их становится меньше вдвое. И не цветут.
В 1913 году ботаник В. Голицын взмолился: как собираемся бороться с погремком, если о жизни его почти ничего не известно? Стали наблюдать. Опознали опылителей. Над этим трудится гвардия шмелей бомбусов, жуков бронзовок, черноголовые мухи. Только пчелы не принимают участия. Но важнее было узнать другое. Как удается погремку сохраняться на лугах, если сенокос в разных местах проводят в разные сроки? Взялся за разрешение этой проблемы Н. Цингер. Тот, что искал ключ к жизни марьянника полевого.
Обычный погремок выступает как бы в трех лицах, в трех разновидностях. Там, где косят рано, образовалась ранне-летняя разновидность. Этот погремок успевает процвести до раннего сенокоса. Там, где косят позднее, и сорняк цветет с запозданием. А третья разновидность погремка ведет себя совсем иначе. Когда косят, у нее только розетка листьев прижата к земле. Сверкающий нож косы со свистом проносится над погремком, не задевая и не причиняя вреда. Когда же высушат и уберут сено, погремок поднимается в полный свой рост и без помех цветет и дает плоды. Эту разновидность Цингер назвал осенней.
Остается уточнить: как распространяются семена у первых двух разновидностей, если они успевают только процвести, а семена дозреть не успевают? Дозревают в валках, когда сушится сено. А потом, когда вилами поднимают охапки сена и кидают на вершину стога, коробочки погремка раскрываются, и дождь семян разлетается по сторонам. То, что не разлетится, уедет вместе с сеном и распространится еще дальше.
Прошло 60 с лишним лет с тех пор, как Цингер напечатал свою работу о погремках. Но ботаников до сих пор одолевают сомнения. Мог ли сенокос явиться тем могучим рычагом, который разделил цельный вид погремка на три совершенно различных разновидности?
Они и внешне-то мало похожи. Особенно осенняя раса. У нее особенно мощный вид, много ветвей, больше листьев и цветков. Виноват ли сенокос? Ведь косить сено начали сравнительно недавно, в средние века. Для эволюции разбег слишком мал. Правда, сами критикующие не смогли предложить иной гипотезы.
А ведь есть и еще факты, говорящие за то, что именно человек помог погремку быстро изменить свою внешность и поведение. Взять хотя бы семена. У погремка, растущего на лугах, они с широким крылом вокруг. У того, что селится во ржи или пшенице, крыла нет. Подробное объяснение вряд ли требуется. Калугах, где мечут сено в стога, крыло помогает семенам улететь подальше и приносит пользу. В посевах оно, если бы сохранилось, принесло бы только вред. При отвеивании крылатые семена сразу же улетали с мусором, а зерно оставалось бы чистым. И в следующий посев погремок бы не попал.
Ну а как с уничтожением? Надо ли изгонять с полей погремок и как? Старая пословица напоминает: «Во ржи звонец — хлебу конец!» Она остается в силе и по сей день.
Заметили, что на хорошо удобренных землях, где травы растут густо, звонец исчезает сам собой. Травы его вытесняют. Одни — сильнее, другие — слабее. Вот тут-то мы еще знаем далеко не все.
Московские ботаники И. Ермакова и Н. Сучокина попытались выяснить, как складываются соседские отношения у звонца с овсяницей луговой. Если погремок среди овсяницы встречается редко, то как бы хорошо развит ни был, вреда не принесет. Ей он безразличен. Если же его население велико, то популяция овсяницы убывает. Заросли ее редеют. Правда, только до определенного предела. А потом, чем больше погремка, тем больше становится и его соседки. Только общий вес ее стебельков продолжает падать, потому что каждая былинка ее становится более мелкой.
Как влияет звонец на других соседей, вообще не ясно. А кто может сказать, почему руки и ноги не мерзнут на морозе, если натереть их сухой травой погремка?
Есть в семействе норичниковых еще несколько растений, копирующих погремка своим поведением. На лугах и лесных прогалинах появляется симпатичная маленькая травка, густо облепленная мелкими зубчатыми листочками. Листочки сидят друг против друга. Наверху мелкие белые цветочки с фиолетовыми крапинками. Это очанка. Покос повлиял на нее почти так же, как и на погремок. Выделились три расы: весенняя, летняя и осенняя. Весенняя цветет до покоса. Стебелек не ветвится. Цветочков мало. Летняя встречается там, где покос поздний. Эта ветвится вовсю. Цветет позже. Осенняя пережидает покос в виде розетки и лишь тогда зацветает.
Очанка тоже присасывается к корням других растений. Иногда и к своим собственным. А бывает, просто к песчинкам. Какую при этом получает выгоду, непонятно.
И, наконец, зубчатка красная. Однолетник, как и очанка с погремком. Ростом пониже погремка, повыше очанки. Вся шершавая от волосков. Венчает стебель кисть грязно-розовых цветков. В тени хлебов зубчатка растет медленно, словно нехотя, и до уборки зерновых так и не успевает процвести. Зато когда на поле остается щетина стерни, зубчатка разбрасывает над соломинками кисти своих розовых цветков. Пусть уже осень, зубчатка успеет и отцвести и дать семена.
Наперстянка
Люди с больным сердцем и нарушенным кровообращением знают, что есть на свете наперстянка. Она используется при изготовлении лекарств, регулирующих работу сердца. В ней содержатся особые яды — сердечные глюкозиды. Наперстянка — высокая трава, выше метра. Длинные узкие листья собраны у корня розеткой. Цветки похожи на наперстки. У пурпурной наперстянки— красные с белыми пятнышками, у сибирского вида — наперстянки сомнительной — желтые.
В тридцатые годы нашего века глюкозидами наперстянки заинтересовался мюнхенский врач К. Фаренкампф. Почему бы не испытать эти яды на растениях? Если они подстегивают работу организма у млекопитающих, то почему не подтолкнут в росте горох или пшеницу?
Вооруженный такой идеей, Фаренкампф составил препарат под названием «Вивифлор», куда вошел экстракт наперстянки и еще несколько подобных ему вытяжек из ландыша и горицвета. Фаренкампф проделал множество опытов с разными растениями. Урожай фантастически рос. У гороха он увеличился вдвое. В 1937 году врач выпустил первый том своих трудов. А потом еще два. В них описал свои наблюдения.
Сразу же по выходе первого тома ботаники, воодушевленные смелой мыслью, бросились проверять опыты мюнхенца. Но, сколько ни повторяли,
