География растений - Гумбольдт Александр
численности, будучи прижатыми к морскому побережью или
вынужденные какими-либо другими непреодолимыми естественными
препятствиями, прекращают, наконец, свою кочевую жизнь, они
начинают тотчас же собирать вокруг себя годных в качестве пищи или
для одежды полезных животных и растений. Это и есть первые
зачатки земледелия. Медленен этот переход от охотничьей жизни
к земледелию у северных народов, значительно скорее он протекает
у народов тропических стран. В богатых лесами речных областях,,
между Ориноко и Мараньоном32, роскошное развитие растительности
создает препятствие дикарю для существования исключительно
одной охотой. Глубина и быстрота речных течений, наводнения,
кровожадность крокодилов и змей(боа) делают рыбную ловлю
настолько же трудной, как и бесплодной. Природа заставляет здесь человека
заниматься земледелием; нужда вызывает необходимость окружать>
свою хижину несколькими пизанговыми33 деревьями, Carica
papaya34, ятрофой и питательным арумом. Это возделанное поле,
если можно так назвать соединение немногих растений, заменяет
индейцу в течение многих месяцев то, в чем отказывают ему охотау
рыбная ловля и дикорастущие плодовые деревья леса.
Так видоизменяют климат и почва образ жизни и нравы дикаря
в гораздо большей степени, чем его происхождение. Это они
определяют разницу между пастушьим народом—бедуинами и пелазгами,
обитателями древне-греческих дубовых лесов, между последними
и охотничьими номадами Миссисипи.
Некоторые растения, являющиеся объектом садоводства и
полеводства, сопровождали кочующего человека с отдаленнейших
времени с одной территории на другую. Так, в Европе виноградная лоза
следовала за греками, пшеница—за римлянами, хлопчатник—за
арабами. В Америке тультеки, вторгшись из неизвестных северных
стран через реку Гилу, распространили маис в Мексике и в южных
местностях. Картофель и квиноа35 можно найти повсюду, где прошли
горные жители древней Кундинамарки*.
Перемещения этих пищевых растений несомненно, но их первая
и исходная родина представляет собою для нас такую же загадочную
проблему, как и родина различных человеческих рас, которые мы
в отдаленнейшие эпохи, к которым исходят народные сказания,
находим уже распространенными по всему земному шару.
К югу и востоку от Каспийского моря, по берегам Оксуса36
и в долинах Курдистана, горы которого покрыты вечным снегом,
находят целые заросли лимонных, гранатовых, грушевых и вишневых
деревьев. Все плодовые растения, украшающие раши сады, кажутся
там дикорастущими. Я говорю кажутся, так как неизвестно, есть ли
это их исходная родина, или же они там, благодаря древности
в этих местах человеческой культуры, а также и садоводства,
сначала возделывались, а затем уже одичали.
Но история, во всяком случае, учит нас, что именно с этих
плодородных равнин, лежащих между Ефратом и Индусом37, между
Каспийским морем и Персидским заливом, Европа получила самые
ценные свои растительные продукты.
Персия дала нам орехи и персики, Армения—абрикосы, Малая
Азия—черешню и каштан, Сирия—инжир, гранат, масличное и
шелковичное деревья.
Во времена Катона римляне не знали еще ни черешни, ни
персика, ни шелковицы. Гезиод и Гомер упоминают уже маслину,
культивировавшуюся в Греции и на островах Эгейского моря. Во времена
Тарквиния старшего ни одного экземпляра из этих деревьев не
существовало ни в Италии, ни в Испании, ни в Африке. В консульство
Аппия Клавдия растительное масло было в Риме еще очень дорого,
но уже при Плинии культура маслины переносится во Францию
и Испанию.
Виноградная лоза, которую мы сейчас культивируем,
невидимому чужда Европе. Она дико растет по берегам Каспийского моря,
в Армении и Карамании38. Из Азии она попала в Грецию, из
Греции в Сицилию. С фокейцами39 виноградная лоза проникла в южную
Францию, римляне культивировали ее по побережью Рейна и Дона.
Виды рода Vitis, находимые в диком состоянии в Новой Мексике
и Канаде, благодаря которым первоначально открытые европей-
Королевство Новой Гранады.
цами части Америки получили название «страны винограда», сильно
отличаются от нашей Vitis vinifera.
Вишневое дерево в плодах украшало триумф Лукулла.
Обитатели Италии видели тогда в первый раз этот азиатский продукт,
который диктатор после своей победы над Митридатом привез из
Понта40. Столетием позже вишни были уже обычны во Франции,
Англии и Германии*.
Так изменяет человек по своему желанию первоначальное
распределение растений и собирает вокруг себя произведения
отдаленных климатов. В Ост-и Вест-Индии, на плантациях европейцев, на
небольшом пространстве расположены: кофейное дерево из Йемена41,
сахарный тростник из Китая, индиго42 из Африки и многие другие
растения, свойственные обоим полушариям; эта картина тем
интереснее, что она в фантазии наблюдателя вызывает воспоминание об
удивительном сцеплении случайностей, которые провели
человечество через моря и земли, через все части земного шара.
Но если неутомимое трудолюбие земледельческих народов
оторвало ряд полезных растений от их родной почвы и принудило их
расти во всех климатах и на всех горных высотах, то тем не менее,
несмотря на это длительное рабство, они мало изменили свой
первоначальный облик. Картофель, культивируемый в Чили43 на высоте
3 500 метров над уровнем моря, имеет те же цветы, как и тот,
культуру которого перенесли в равнины Сибири. Ячмень, служивший
кормом лошадям атридов44, был без сомнения тем же, который мы
и сейчас возделываем.
Все растения и животные, обитающие в настоящее время на
земле, повидимому в течение многих тысячелетий не изменяли своей
характерной формы. Ибис45, которого находят среди мумий змей
и насекомых в египетских катакомбах, и возраст которого быть может
превосходит возраст самих пирамид, этот ибис тождествен с тем,
который сейчас ловит рыбу на болотистых берегах Нила.
Это сходство, это постоянство форм свидетельствуют о том, что
колоссальные остовы животных и удивительного строения
растения, которых хранит в своих недрах земля, не могут быть причислены
к разновидностям современных видов, они заставляют скорее
предполагать состояние нашей планеты, настолько отличающееся от
современного и настолько более древнее, что мифы быть может позже
возникшего человеческого рода не могли бы восходить к ним.
Поскольку полеводство обусловливает господство чуждых, ин-
тродуцированных растений над туземными, распространение
последних ограничивается все более и более незначительной территорией.
Так, культура придает европейскому ландшафту однообразный
облик, и это однообразие, отвечающее желаниям пейзажиста,
