Жизнь в пограничном слое. Естественная и культурная история мхов - Робин Уолл Киммерер
Мхам тоже очень нужно перекрестное опыление, но у них нет бросающихся в глаза цветов, чтобы привлекать насекомых, сообщников по опылению. В том, что касается доставки спермы, мох полагается на воду, но это неэффективный способ: сперма редко преодолевает расстояние, превышающее несколько сантиметров. Но, похоже, обитающие во мху беспозвоночные умеют доставлять ее на более серьезные дистанции. Ползая по мху, клещи, ногохвостки и другие членистоногие могут наткнуться на мужское растение и измазаться слизью, содержащей сперматозоиды мха. Таким образом они переносят сперму на своих телах, затем та попадает в капли воды на всём пространстве мохового ковра. Беспозвоночные — ничего не подозревающие, но крайне необходимые партнеры в сообществе этого «леса», как колибри, что переносит случайно прилипшую к его голове пыльцу — в настоящем лесу.
Плоды тропических растений — такие же яркие, как их цветы. Самый распространенный цвет плодов под пологом леса — красный, чтобы их сразу замечали птицы и обезьяны, основные переносчики семян. Распространение семян происходит главным образом благодаря ветру, хотя у одного вида — Splachnum — навозных мух, переносящих споры, привлекают ярко окрашенные спорофиты и сильные запахи. Птицы, млекопитающие и особенно муравьи часто питаются спорофитами, которые богаты протеинами. Я видела воробья, который регулярно собирал «урожай» спорофитов с кукушкина льна, аккуратно надкусывая клювом колпачок и втягивая в себя облако спор. Муравьи — отличные транспортировщики спор мха: они тащат вскрытые колпачки у себя на спине, и споры разлетаются по пути.
Застройка и рост населения в районах дождевых лесов привели к резкому сокращению дикой фауны. Поэтому наши проводники были очень рады, когда заметили в грязи следы самки тапира и ее детеныша. На следующий день мы встали до рассвета и пошли вдоль реки, по следам, надеясь увидеть животных. Мы напряженно прислушивались, находя дорогу среди прибрежных пальм в тиши туманного утра. Тапиры куда-то запропастились, но спокойная прогулка в лесу никогда не приносит разочарования. Мы услышали какие-то звуки — то пробуждались обезьяны-ревуны, которые затем стали прыгать по веткам: создания, превосходно приспособленные к жизни на верхушках деревьев.
Медленно передвигаясь по крохотному лесу, заглядывая между веток, улавливая малейшее движение, я нападаю на след тихоходки. Если бы мне пришлось выбирать животное, чья жизнь теснее всего связана со мхом, это была бы именно тихоходка. Панда во всём зависит от бамбукового леса, тихоходка точно так же неотделима от мха, в котором обитает. Пробираясь сквозь листву на восьми коротеньких ножках, тихоходка поразительно напоминает микроскопического белого медведя. Низкая, круглоголовая, с полупрозрачным телом жемчужнобелого цвета, она цепляется длинными черными когтями за стебли мха. У нее нет рта, полного зубов, зато есть сосущий ротовой аппарат. Она питается, прокалывая клетку мха острым хоботком-стилетом, вроде иглы для подкожных инъекций, и высасывая содержимое клетки. Некоторые виды тихоходо «пасутся» на водорослях и бактериях, эпифитах листьев мха. Среди тихоходок есть даже хищники, вонзающие хоботок в других беспозвоночных и высасывающие их клетки.
Тихоходок не случайно называют еще «водяными медведями»: им требуется влага, которой много в межклеточном пространстве мха. Эти существа передвигаются между растениями по непрочным водяным мостикам, перекинутым от одного капиллярного пространства к другому. Я начинаю рассматривать мох с сильно вогнутыми листьями, где уж точно встречу тихоходок. Небольшой водоемчик в чаше ложкообразного листа прекрасно подходит для этих животных, округлых и студенистых, как жевательные медвежата. Влага мохового покрова жизненно необходима и мху, и тихоходке. Но так как мхи не сосудистые растения, содержание воды в них зависит от ее количества в окружающей среде. По мере испарения воды листья мха съеживаются, искривляются, высыхают. Тихоходки ведут себя похоже, при высыхании просто уменьшаясь в размерах, иногда в восемь раз, образуя миниатюрные бочкообразные копии самих себя. Метаболизм почти полностью прекращается, «бочки» способны существовать в таком состоянии годами. Они переносятся ветром, как пылинки, оказываются на других куртинах мха, путешествуя куда дальше, чем смогла бы дойти тихоходка на своих коротеньких ножках.
Ни мхи, ни тихоходки не повреждаются в процессе высыхания. Впадая в этот своеобразный анабиоз, они неуязвимы к экстремальным температурам и другим неблагоприятным природным условиям. Как только появляется свежая вода, в виде росы или долгожданного дождя, и тихоходки, и мох впитывают ее, возвращаясь в обычное состояние. Проходит двадцать минут, и растение вместе с животным абсолютно синхронно возобновляют свою деятельность.
Коловратки — первоначально их назвали wheel animalcules, «колесными зверьками», — тоже обладают этой замечательной способностью высыхать, не погибая. Увлажненная коловратка плавает в залитых водой пространствах внутри мха, точно рыбка, которая перемещается между сверхмалыми аквариумами. Можно без труда увидеть, как они кормятся там: движение ресничек ротового аппарата загоняет пищу в глотку, напоминая вращение спиц колеса.
Внутри микрокосма мха эволюция создала механизмы совместной адаптации к неизбежным колебаниям уровня влаги. Так же как эволюция птиц тесно связана с эволюцией деревьев, в которых они живут, жизнь тихоходок и коловраток зависела от развития адаптационных механизмов мха.
И мхи, и тихоходки, и коловратки весьма интересовали исследователей XIX века, дискутировавших об оживлении и о природе жизни как таковой. Поведение представителей этих трех групп стирает грань между жизнью и смертью. В сухом состоянии все признаки жизни исчезают: никакого движения, никакого газообмена, никакого метаболизма. Это состояние анабиоза. Но как только возвращается вода, пробуждается жизнь. Мнимая смерть и последующее воскрешение заставляют предположить, что жизнь можно остановить и вновь запустить. Над тихоходками ставили множество опытов, чтобы определить границы их выносливости. В сухом состоянии их помещали в условия, которые убили бы любой известный нам организм: кипящая вода, вакуум с температурой 0,008 градуса выше абсолютного нуля. Тихоходки переносили всё это и оживали, стоило капнуть на них воды. Добавление воды инициирует химию жизни — механизм нам пока еще непонятен, но мхи и тихоходки применяют его ежедневно.
После трех с половиной столетий оживленных споров и экспериментов ученые в целом сошлись на том, что в анабиотических организмах жизнь не прекращается, а продолжается в еле уловимом ритме. Скорость процессов метаболизма, позволяющая «отложить» жизнь на неопределенное время, при этом так невелика, что ее можно обнаружить лишь с помощью хитроумных технологий. Что позволяет этим существам балансировать между жизнью и смертью? Перед нами великая тайна, известная, однако, мху, по которому мы ступаем.
Чтобы попасть в сердцевину дождевого леса, мне потребовалось перелететь через экватор, совершить опасный переезд через Анды и три дня плыть по реке в долбленке. Но у
