Мир растений: Рассказы о соснах и можжевельниках, орляке и кукушкином льне, сморчках, опенках, мухоморах, морской капусте, пепельнике и многих других редких и широко известных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов
Неподалеку, за снежными вершинами Сьерра-Невады, толпились секвойядендроны, возраст которых достигал трех тысяч лет. Но они не годились, росли на влажной стороне Сьерры, в области дождей и туманов, а нужны были свидетели из гор сухих, пустынных, где влияние засух сказывается особенно резко.
До Шульмана дошли слухи, что долгожители встречаются и на сухой покати Сьерры в национальном парке Айнио. Там выпадает всего 10 дюймов осадков (250 миллиметров), как раз столько, сколько в пустыне. Ботаник поспешил туда. На голых, каменистых склонах у верхней границы леса, где жизнь становится уже невыносимой для деревьев, он нашел наконец редкие группы полумертвых деревьев. Они росли как бы пучками, рощицами.
Каждая рощица на самом деле была единым деревом в несколько стволов. Местный лесничий показал Шульману самое древнее на вид дерево — «Патриарх». Пробурили ствол особым буравом, вынули узкий, как карандаш, цилиндрик древесины. На нем четко вырисовывались годичные кольца— 1500. Продолжая работы, аризонский лесовод уяснил, что в сухих районах деревья живут и там, где условия жизни труднее. И стал подбирать такие места, где деревья росли почти на голом камне.
Вид таких сосен внушал жалость. У многих вершины давно засохли. Кривые, изуродованные, они торчали среди обрывков зелени, еще уцелевших на некоторых ветвях. Но и живые стволы были перекручены ветрами, как жгуты белья в руках у прачки. Последние искорки жизни средь собственных руин. Однако деревца остистой сосны упорно боролись за жизнь, за право оставаться на земле. Место засохшего ствола занимал его ближайший потомок — молодая поросль от корневой шейки. Нашим соснам такое несвойственно. Остистые же сосны получили от природы право давать поросль, так же как наши березы и дубы.
Каждое деревце-рощица имеет свой неповторимый облик, однако ученые, привыкшие все обобщать и систематизировать, выделили среди них два интересных типа. Первый тип — «Орлиное гнездо»: сосны разрастаются ветвями в стороны так далеко, а ветви стелются так низко по земле, что просматривается довольно явное сходство с гигантским гнездом.
Другой тип — «Пик-а-бак», что значит — «за плечами». Почему «за плечами»? Потому что новая поросль, новый стволик на смену сохнущему появляется как бы за спиной умирающего из уцелевшей почки у основания ствола. Со временем так же происходит смена следующего поколения. Так и стоят стволики друг за другом, как в очереди. Живые за спиной сохнущих.
Для лесоводов тип «Пик-а-бак» оказался великолепной находкой. Основания к этому весьма важные. Каждый ствол сосны остистой у «Пик-а-бака» живет примерно полторы тысячи лет. Молодой побег, сменяющий старца, сохраняет с ним связь узкой полоской живой ткани. Если бы удалось пробурить всю семейную компанию одним махом, можно было бы определить общий возраст династии. Для таких целей «Пик-а-бак» дает идеальную возможность. Бурав пронзает сразу несколько стволиков в одной плоскости.
Подобрав самый удобный «Пик-а-бак», Шульман пробурил (бур был особый, пустой внутри!) одну из сосен, показавшуюся наиболее старой. Вынул цилиндрик древесины из бурава. Результат ошеломил: 4600 годичных колец! Старше мамонтовых деревьев!
Возник соблазн: спилить примерно такую же сосну и проследить жизнь древесной династии поточнее. Долго не решались совершить святотатство, уничтожить четырехтысячелетнюю работу природы. Наконец скрепя сердце выбрали. Спилили. Дерево состояло из трех стволов, связанных воедино. Самый старый ствол назвали «Дедом», средний — «Отцом», младший — «Малышом».
«Дед» появился на свет из семечка за две тысячи лет до нашей эры. Рос одиноким стволиком полтора тысячелетия. Потом одна из нижних ветвей дала побег, и рядом с «Дедом» встал «Отец». Он вырос таким же, как «Дед», невысоким, метров пять в вышину. Прошло 1400 лет, одна из ветвей «Отца» оказалась прижатой к земле и образовала поросль. Но верхние ветви давали слишком большую тень. Отпрыск увял, однако успел пустить новый побег. Его судьба сложилась столь же несчастливо. Двести лет побег за побегом сменяли друг друга, передавая эстафету жизни. Наконец 800 лет назад сучья вверху поредели и очередной побег тронулся в рост. Это и есть «Малыш», принявший эстафету поколений. Когда-нибудь, лет через 700, он передаст ее своей смене.
Старые стволы долго не сдаются. Спутник Шульмана, калифорнийский профессор Ф. Вэнт, собрал шишки со столетнего юнца и 1500-летнего старца. Посеял в разных горшках. В обоих вырос совершенно одинаковый молодняк. Значит, о старости в 1500 лет говорить не приходится. И тут возникает вопрос о пределе жизни у деревьев вообще. Предел ли 4600 лет? Или деревья могут расти дольше?
Заметили, что у остистых сосен обычно бывает очень много смолы. Так много, что фотограф из Американского географического общества, сопровождавший Шульмана, человек аккуратный и опытный, измазал в смоле всю аппаратуру, когда пытался запечатлеть церемонию определения возраста «Пик-а-бака». Однако у некоторых стволов смолы бывает мало. Такие к старости оказываются насквозь гнилыми. Может быть, поэтому и живут меньше. Жаль, что проверить трудно: в гнилых стволах кольца точно не просчитаешь.
Другой вопрос: что ведет к долгожительству — скудная диета, спартанские условия или обилие пищи, воды и тепла? Для остистых сосен как будто важнее первое. Ну а секвойядендроны? Они-то живут в достатке. Воды, пищи, тепла сколько угодно. А не доживают и до четырех тысяч лет. Самому старому — «Генералу Шерману» — 3500 лет. Значит ли это, что секвойядендроны должны отдать пальму первенства остистым соснам? Отнюдь нет.
Здесь нужно сделать небольшое отступление от нашего повествования и рассказать об одном грехе, который совершил упомянутый лесовод Шульман. Он публично покаялся в следующем. В национальном парке, где проживает «Генерал Шерман», Шульман буравил гигантские стволы. Директор парка разрешил это ради научных целей, но строго предупредил: «Буравьте что хотите, но не трогайте «Генерала Шермана». Шульман дал слово, но не сдержал его. Пробурил старейшину. А затем сделал общий вывод: в стволах секвойядендронов нет гнили. Те, что лежат поверженными, упали от урагана либо от пожара. Они так здоровы, что могли бы простоять еще пять тысяч лет, а может быть, и больше! Наверное, мы застали их где-то на середине жизненного пути. Таким образом, предел жизни у деревьев остается невыясненным. О нем пока можно только гадать. Надо думать, что он очень велик.
Невесть как уцелевшие
Природа обделила Апшерон. Не подарила полуострову ни сочной зелени,
