Мир растений: Рассказы о культурных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов
Генетики взялись за дело. Год за годом создавали гибриды все более и более масличные. Сначала процент масла удвоили. Было меньше пяти процентов, стало — десять. Потом утроили. Может быть, и учетверили бы, но заметили, что с каждым процентом масла падает урожай. Количество солнечной энергии уловили то же, что и раньше.
Другая проблема — предшественники. На полях обычно соседка кукурузы — сахарная свекла. Свекла уходит, на ее место сеют кукурузу. Та растет, но чувствует себя неважно. Желтеют листья. Стебли ниже обычного. Выяснили, что кукурузе недостает цинка. То ли весь запас его берет себе свекла, то ли переводит его в такую форму, что кукуруза взять не может?
Третья проблема. Соседи. В 1951 году в Тернопольской области посеяли кукурузу по методу индейцев, вместе с тыквой. Тыква защищала почву от сорняков и не давала испаряться лишней влаге. Собрали огромный урожай, как Марк Озерный. Но до сих пор тыква в кукурузниках редкая гостья. Лишние хлопоты?
В заключение вспомним еще раз гениальную догадку агронома В. Палимпсестова о том, что кукуруза будет все больше расширять свои позиции среди зерновых. Похоже, что этот прогноз продолжает оправдываться. Ведущие ученые мира обещают нашей знакомой блестящее будущее. Причина в том, что сеять доходную культуру стали гибридными семенами.
Еще Ч. Дарвин получал такие семена. В наши дни они как бы заново открыты. Кукуруза, выращенная из гибридных семян, обладает особой гибридной силой — гетерозисом, хотя, увы, только в первом поколении.
Специалисты в шутку называют необычное существо «кукурузным мулом». Мул — дитя лошади и осла. Он «лишен гордости за предков и надежды на потомство». Зато мул меньше болеет и меньше ест, больше работает и дольше живет.
Кукурузный мул дает существенную прибавку зерна. Вместо обычных 70 центнеров с гектара в степи под Херсоном на орошении приносит фантастический урожай в 100 и даже 150! А селекционеры уже не удивляются, когда речь заходит о 200 центнерах!
Гречиха вдали от леса
В сентябре 1980 года в городе Любляне в Югославии состоялась международная конференция по селекции растений. Главный разговор шел о гречихе. Вопрос стоял так: будет ли мир в достатке иметь гречневую кашу?
Выступали ученые из Индии, Японии, Польши, Югославии, из Дании и, конечно, из Советского Союза. Каждый из них был асом своего дела. И все же пока ни один не смог дать точного рецепта: как сделать так, чтобы гречихи стало много?
А между тем 80 лет назад, в самом начале века, состоялось подобное же совещание у нас в России. Первый съезд сельских хозяев. На нем главный вопрос был тот же. Почему гречиха оказалась забытым хлебом? Почему никто не хочет ею заниматься?
Тогда, в старину, в гречневой кампании приняли участие журналы по сельскому хозяйству из разных губерний. Пожалуй, самую неожиданную причину выставил читатель «Хуторянина» В. Пригодич. «Кому захочется сеять гречиху? — спрашивал он. — Ведь она опасна, как порох. В нашем селе уже дважды были пожары по ее вине. Сгорело шесть дворов».
Далее читатель приводит цифры по другим селам. Получалась прямая зависимость: чем больше гречихи, тем больше пожаров!
Автор учебника по агрономии В. Слезкин не высказывался столь категорически, но утверждал: да, гречиха способна самовозгораться. Поэтому в усадьбах ее боятся даже под крышу складывать. Помещают открыто и подальше от всякого другого хлеба.
Особенно много споров было вокруг лузги, шелухи, которая остается после обдирания зерна. Лузга копилась кучами, черными, как чай. Она занимала много места. Ее не знали, куда девать. Ею засыпали лужи и ямы. Она загромождала улицы.
Конечно, пожары и лузга — не главные причины гречневых бед. Есть и посерьезнее. Главных причин много: как сеять, когда сеять, как опылять, как угадать погоду. Все их надо держать в уме, хорошо соображать и ничего не перепутать.
Вот, например, какая запутанная история случилась с гречихой в старые годы. В конце прошлого века переселенцы двинулись за реку Урал. Там было много хорошей земли — ковыльные степи на жирном черноземе.
Люди сеяли пшеницу, и она отлично удавалась. Мешало одно — кобылка. Это насекомое обожало ковыль. Жило в его зарослях и питалось им. Но когда степь распахали и посеяли пшеницу, кобылка стала делать набеги на крестьянские поля. Она явно предпочитала культурный злак его дикому родственнику. После набегов кобылки оставалась черная земля. Она походила на пепелище. В отчаянии крестьяне бросали землю и бежали дальше, в Семиречье и даже на Амур. Те, кто остался, заметили, что насекомое пожирает не все пшеничные нивы. Некоторые пострадали меньше, иные же она и вообще не трогала. Оказалось, что пшеница уцелела там, где между нею и морем ковылей лежала неширокая полоса гречихи, метров десяти или двадцати в поперечнике. Гречиха оказалась барьером, преодолеть который кобылка по какой-то причине не смогла.
Обрадованные новоселы ухватились за спасительную культуру и сразу же начали огораживать пшеничные нивы гречневыми кордонами. Увы, успех сопутствовал не всем. У некоторых пшеница была спасена, у других же — съедена. Да не одна, а вместе со своей спутницей гречихой.
Те, кто был понаблюдательней, выяснили вот что. На одном поле пшеницу и гречу посеяли враз и поздно, 17 мая. Кобылка в это время ела вокруг ковыль. Всходы на полях вышли отличные. Кобылка пришла и съела и пшеницу и гречиху.
На другом поле пшеницу посеяли раньше, 30 апреля, а гречиху позже, через полмесяца. Когда греча взошла, кобылка двинулась было на пшеницу, но застряла на гречневой полосе. Ей очень нравились молоденькие гречневые листочки. Кобылка задержалась, и на пшеницу так и не попала. На полях без гречневого заслона пшеница погибла.
Третье поле оказалось самым удачным. Тут сеяли тоже рано, в начале мая, но первой пустили не пшеницу, а гречиху. Спасительная культура взошла на неделю раньше. И когда появились первые пшеничные всходы, у гречихи зеленело уже по четыре листочка на крепких толстых стволиках. Кобылка не смогла питаться столь грубой пищей. Она осталась в ковыле, прыгала там и трещала, но на поля не вышла. А крестьяне сделали для себя заметку: если хочешь спасти пшеницу — сей рядом гречиху, но сей на неделю раньше главного хлеба.
На этом история с кобылкой не кончилась. У крестьян был еще и горох. И его прожорливое
