Евгений Панов - Бегство от одиночества
Основу хозяйства индейцев яноама, населяющих дождевые тропические леса Венесуэлы и Северной Бразилии, составляет подсечно-огневое земледелие, по своему характеру во многом сходное с тем, что практикуется намбиквара в сезон дождей. И хотя яноама значительную часть пропитания добывают охотой и собирательством, основной способ их производства диктует этим индейцам необходимость оседлого образа жизни. В результате автономным сегментом общества в этом этносе оказывается благоустроенная деревня (шапуно), состоящая из нескольких основательно выстроенных «домов» с висящими в них гамаками. Деревня от деревни отстоит на 20–30 км, а то и больше. Относительная стабильность ресурсов питания в тропическом лесу позволяет увеличить численность социальной ячейки по сравнению с максимально допустимой для охотников и собирателей. Население отдельных деревень у яноама достигает иногда 250 человек, хотя в большинстве случаев оно приближается к 80–100 душам, считая взрослых и детей. Совершенно аналогичную картину мы обнаруживаем в тысячах километров от бразильской сельвы, например, у лесных земледельцев кисеи в джунглях Экваториальной Африки или у папуасов Берега Маклая в Новой Гвинее. Так, описанная в 70-х годах XIX века Н. Н. Миклухо-Маклаем деревня Бонгу состояла из 9 «кварталов» с 9–15 строениями в каждом и давала приют 30 семьям (76 человек, не считая детей).
Способы существования нуэров — скотоводческого народа, населяющего саванны Западной Африки, — могут вызвать у читателя некоторые ассоциации с образом жизни намбиквара в том смысле, что у обоих этих этносов год четко распадается на два периода: оседлости и кочевок. Однако у нуэров стабильным сегментом общества неизменно остается благоустроенная деревня, состоящая подчас из множества рассредоточенных «усадеб» и насчитывающая в разных случаях от 50 до нескольких сот жителей. Дождливый сезон, длящийся с апреля по ноябрь, нуэры проводят в деревнях, занимаясь в это время, подобно намбиквара, земледелием. На территории своей усадьбы каждая семья усадьбы разводит сорго, идущее затем на приготовление пива, кукурузу, бобы, тыкву и табак. С наступлением сухого сезона люди перегоняют свои стада крупного рогатого скота в места с более богатым травостоем, и здесь возникают временные лагеря, жителями которых нередко оказываются представители разных деревень. Выпасом скота в сухой сезон занимается главным образом молодежь, тогда как старики и дети продолжают жить в деревне, оставляя у себя лишь нескольких дойных коров.
Характеризуя экономику нуэров, выдающийся английский этнограф Э. Эванс-Причард пишет, что они живут не в железном и даже не в каменном веке, а в веке, в котором все технические потребности удовлетворяются с помощью материалов растительного и животного происхождения. В отношении же эгалитарного характера социальных отношений у нуэров Эванс-Причард высказывается следующим образом: «Отсутствие у нуэров юридических институтов[12], развитого лидерства и вообще организованной политической жизни просто поразительно… Упорядоченная анархия, в которой существуют нуэры, вполне согласуется с их характером: невозможно, живя среди нуэров, представить себе, чтобы ими распоряжались какие-либо правители».
Все, о чем шла речь до сих пор, касается в основном той стороны социальной организации сегментных обществ, которая может быть названа территориальной, или пространственной, структурой. В ее архитектонике с очевидностью прослеживается иерархия структурных единиц: сегменты более низкого уровня вкупе с однотипными им складываются в сегменты все более высоких уровней. Например, у нуэров социальной ячейкой минимального уровня оказывается женщина со своими детьми, занимающая, как правило, отдельную хижину, в которой иногда живет и ее муж. В последнем случае перед нами так называемая малая, или нуклеарная (от слова «нуклеус» — ядро), семья. Несколько хижин, составляющих вкупе усадьбу либо хутор, населяет группа близких родичей (например, несколько братьев с их моногамными либо полигамными семьями). Такую группировку обычно называют «большой семьей». Сосредоточенные в одном месте усадьбы образуют деревню. Жители деревень, расположенных в определенном секторе страны нуэров, считают себя членами единства, обозначаемого этнографами в качестве отдела племени. Отделы делят между собой территорию племени как такового. Девять крупных племен и целый ряд более мелких формируют этнос нат (так называют себя сами нуэры), насчитывавший в первой трети XX столетия около 200 тысяч человек.
Принцип иерархической организации территориальных структур не удается преподнести с такой же отчетливостью, когда мы имеем дело с номадными группировками охотников и собирателей, постоянно меняющими место своего пребывания и зачастую перемешивающимися друг с другом. Тем не менее здесь перед нами нечто весьма сходное с тем, что мы видели у нуэров. Например, у аборигенов Австралии, материальная культура которых до недавнего времени оставалась на уровне позднего каменного века, ученые выделяют следующие иерархические уровни организации общества: племя (описано по меньшей мере 20 крупных племен средней численностью около 500 человек и множество более мелких), локальная наследственная группа и кочевая община, которая представляет собой сравнительно компактную экономическую ячейку охотников и собирателей. Как и у намбиквара, кочевые общины могут эпизодически объединяться друг с другом либо наоборот временно расщепляются на более мелкие группы. Минимальной ячейкой общества у австралийских аборигенов, естественно, оказывается моногамная либо полигамная семья.
Бесспорно, без понимания принципов пространственной организации сегментарных обществ мы не сможем оценить все их своеобразие. И все же приведенные описания очерчивают лишь внешнюю сторону интересующих нас структур, своего рода вершину айсберга, сравнительно легко доступную взгляду стороннего наблюдателя. Суть социальных процессов, происходящих во всех упомянутых нами обществах и в подобных им, базируется на сложнейшем комплексе правил общежития, в основе которых лежат так называемые системы родства.
Дело в том, что в сегментных обществах вся жизнь и деятельность человека от рождения до смерти проходит в кругу лиц, подавляющая часть которых приходится ему более или менее близкими родственниками. Причина этого, в частности, в том, что наиболее крупный территориальный сегмент общества, такой, как племя, является у большинства интересующих нас этносов эндогамной ячейкой (от греческих слов «эндон» — внутри и «гамос» — брак). Это значит, что традиция предписывает каждому члену племени находить брачного партнера (мужа либо жену) внутри своего племени. Понятно, что при численности племени всего лишь в несколько сот человек, предки которых занимали данную территорию столетиями, все ныне живущие здесь люди, за исключением немногих пришлых иноплеменников, оказываются так или иначе связанными узами кровного родства.
Рисуя картину социальных взаимоотношений в обществе нуэров, Э. Эванс-Причард пишет: «Права, привилегии, обязательства определяются родством. Или человек ваш родственник (действительный либо фиктивный), или же это человек, перед которым у вас нет обязательств, и тогда вы рассматриваете его как потенциального врага. Всякий человек в деревне и в округе считается так или иначе родственником. Поэтому, если не считать случайного бездомного и презираемого бродягу, нуэр общается только с людьми, которые ведут себя по отношению к нему как родственники».
Какие же права, привилегии и обязательства имеет в виду Эванс-Причард? В сущности, сюда входит все, что в нашем индустриальном обществе оговорено в толстых томах гражданского и уголовного права. Возьмем, к примеру, правила заключения брака. Мужа или жену следует искать внутри племени, но далеко не каждый член племени противоположного пола годится на роль супруга. Для того чтобы не допустить здесь роковой ошибки, необходимо знание обширных генеалогий. Понятно, что брак невозможен между очень близкими родичами, ибо он запрещен как кровосмесительный. Но проблема состоит в том, насколько, скажем, юноше А близки по крови импонирующие ему девушки Б или В, о которых заведомо известно, что они его родственницы. Выяснить это можно лишь на основе знания длинных генеалогий, которые в своем сложном переплетении отражают клановую и линиджную структуру племени.
В отличие от территориальной, пространственной структуры, которая членит общество по признаку совместного проживания людей, структура кланов и линиджей членит его по признаку относительной близости или дальности родства между теми или иными персонами. Клан внутри племени — это наиболее многочисленная категория лиц, убежденных в том, что они могут так или иначе проследить свое происхождение от общего предка. Знание своих родословных передается по череде поколений и позволяет порой сохранить имя основателя клана в десятом — тринадцатом нисходящем поколении. Линиджы представляют собой более мелкие генеалогические сегменты клана. Скажем, у нуэров член большого линиджа прослеживает свое происхождение на 7–8 поколений назад, член малого линиджа, входящего в данный большой линидж — на 3–5 поколений. Никакие браки между людьми, принадлежащими к одному клану, а тем более к одному линиджу, невозможны — они считаются кровосмесительными. Иными словами, линидж и клан представляют собой экзогамные ячейки общества (от греческих слов «экзо» — снаружи, вне и «гамос» — брак).
