Их было четверо - Пётр Феофилактович Гордашевский
— Ого, опять «домик» на экране! — услышали они вдруг голос Виктора. Он уже спустился с холма и теперь подходил к ним. — Воспользовался моим отсутствием, Тима? Продолжай, продолжай, я могу уйти.
— Не уходи, Виктор, — попросила Катя и ласково взяла его за руку, — и постарайся не ссориться с Тимой. Мы тут заговорили о необыкновенном, а Тима сказал, что…
— …что именно в этом загадочном «домике», похожем на вагон, и спрятано самое необыкновенное?
— Да, вот именно, — серьезно сказал Тима.
— Ну, например?
— Например? Только смотри: если ты начнешь язвить и говорить всякие гадости, я просто дам тебе по шее!
— Так. Отлично! Спасибо за предупреждение. Постараюсь воздержаться, хотя и трудно.
— Серьезно, Виктор…
— Ну хорошо, я ведь слышал. Говори.
И Тима рассказал нечто столь удивительное, что даже Виктор потерял желание делать иронические замечания и слушал так же внимательно, как и Катя. А Ван, который давно все знал от Тимы, иногда вставлял свое слово, напоминая другу о пропущенной им важной детали.
Когда Тима кончил, воцарилось долгое молчание.
— Если ты и врешь, то ловко, — сказал Виктор.
— А я уверена, что он не врет!.. — горячо возразила Катя. — Послушай, Тима. — Она заговорила быстро, взволнованно. — А что, если нам туда сходить? Ты же говоришь, что это совсем безопасно. Иначе тебя не взял бы с собой отец. Управление, ты говоришь, автоматическое. Значит, мы можем сами включить установку…
— Это все так, но отец строго-настрого запретил мне ходить туда одному. Нет, это невозможно!
— Почему невозможно? Право, мы уже взрослые люди! Неужели нужно во всем спрашивать разрешения? Сколько времени нам понадобится?
— Дня два-три, не больше, — задумчиво произнес Тима. — Да, не больше. Мы с отцом за два дня управились.
— Ты говоришь, сейчас лаборатория не работает?
Тима кивнул головой:
— Папа и другой инженер, Ва́да, в Москве. Они вместе конструировали аппарат. И еще один инженер — Кривошеин. Их трое изобретателей. Кривошеин сейчас, правда, в Джохоре, но в «домик» ходит редко — раз в три-четыре дня.
— А ключи? Есть у тебя ключи?
— Есть. Не у меня, конечно. Они дома, в папином сейфе.
— Ну так в чем же дело? — обрадовалась Катя. — В лаборатории пусто, ключи есть! Кто же нам помешает?
— Видишь ли, Катя, отец мне сказал, что…
— Господи, ну как маленький! «Отец, отец»! Мало ли что нам говорят взрослые! Они все еще думают, что мы только-только из пеленок вышли.
— Ты не права, Катя, — покачал головой Виктор. — Как бы там ни было, а путешествие это действительно необычное. Мало ли что случится? Тима не может взять на себя такую ответственность…
— Ну, положим, брат, ответственности я не боюсь. Просто не хочется обманывать отца, — сказал Тима.
— Ну, если только в этом дело… — усмехнулся Виктор.
— Да, в этом! — твердо заявил Тима.
— Ты так всю жизнь собираешься все делать с разрешения родителей?
— Всю жизнь — не знаю, да и теперь не во всем спрашиваюсь, а что касается «домика», то папа взял с меня слово…
— Ах, ну какая же это тоска! — Катя вскочила и стала ходить взад и вперед. — В кои-то веки представился случай, а ты со своим словом…
— Тима пай-мальчик — он все делает с позволения папы и мамы… — небрежно заметил Виктор.
— Ты брось подначивать! — огрызнулся Тима.
— Да я вовсе и не подначиваю, — пожал плечами Виктор.
— И плечами не пожимай! — вдруг заорал Тима. — Мне, думаешь, самому не хочется! Очень даже хочется! Но я не могу… Понимаешь, не могу… Ван, объясни ему, может, он тебя послушает.
Но у Вана так блестели глаза от любопытства, от желания попасть в этот «домик», что Тима только рукой махнул.
— Слушай, Тимочка, — между тем ластилась Катя, — мы во всем потом признаемся твоему папе. Я все на себя возьму. Я скажу, что уговорила тебя, что ты не хотел…
— Ты просто дура, вот что! — отрезал Тима. — Очень мне нужно, чтобы меня выгораживали!
— Ну ладно, ладно, не буду выгораживать. Подожди… А твой отец, он нас возьмет с собой? Как ты думаешь? Только говори правду.
— Пожалуй, нет… — задумчиво сказал Тима. — Даже если бы он и захотел, то мама шум поднимет. Она так на него набросилась, когда узнала про меня… тогда…
— Ну, вот видишь! — вскричала Катя. — Значит, если мы упустим сейчас благоприятный случай, то никогда там не побываем. Ни-ко-гда!
— И это верно…
— А как хочется!.. Тебе тоже, Виктор?
Виктор не сразу ответил.
— Там снимать можно? — спросил он.
— Можно. Есть особый аппарат со специальной пленкой. В лаборатории.
— Н-да… Хорошо бы поснимать. Кадры будут любопытные. Пожалуй, даже мой отец позавидует.
Катя что-то быстро-быстро шептала на ухо Вану, но тот с упрямым видом отрицательно качал головой.
— Впрочем, о чем говорить, — заявил Виктор со своим обычным небрежным видом, — никуда мы не пойдем. Наш пай-мальчик — обыкновенный трус. Да, да, трусишка, Тимочка!..
— Послушай, Виктор, я тебя сейчас поколочу!
— Ну что ж, попробуй!
Мальчики стали друг против друга, словно молодые петухи.
А Катя бегала от одного к другому и твердила:
— Тимочка, не надо! Виктор, брось, не надо! Ну, не надо… Он не пай-мальчик, как ты не понимаешь, тут другое… А ты, Тима, тоже не понимаешь. Оба вы ничего не понимаете! Ну и ладно, — вдруг сказала она упавшим голосом, — бросим говорить об этом! Значит, напрасно я размечталась. Думала, вот оно — необычайное… Всю жизнь ждала. Летела сюда и все твердила: «Вот тут-то и случится что-нибудь необыкновенное». Мне всегда так казалось, когда я ездила в незнакомые, новые места. Но ничего не случалось. И сейчас не случится. И не надо, не надо!..
Тима растерянно смотрел на ее расстроенное лицо. Катя ему очень нравилась. В глубине души ему всегда хотелось сделать ей что-нибудь приятное. Только чтобы не подумали, будто он ей «угождает».
— Ну ладно! — вдруг резко сказал он. — Перестань, а то еще реветь начнешь, терпеть не
