Ксения Меркульева - Происшествия под водой
Сколько рек, речек, речушек, ручьев в огромной, прекрасной нашей стране! А озер! Прудов! Водохранилищ!
То‑то раздолье рыболовам!
В одних реках и озерах водятся жирные, плоские, как подносы, лещи, золотые язи, красноперые голавли, в других реках — сиги, там хариусы, в быстрых горных ручьях — форели… Да мало ли отличной рыбы на свете!
А попадаются и такие озера или речки, где, сколько ни закидывай удочку, сколько ни ставь переметов, — ничего толкового не поймаешь.
В иных местах только и водится, что серебристая уклейка, верховка, колюшка да плотичка — и та мелкая!
Разве не обидно!
Почему это в одних реках и озерах много хорошей рыбы, а в других мало, да еще плохая?
Такой вопрос задают не только десятилетние рыболовы.
Об этом упорно думают наши ученые. Немало трудятся они для того, чтобы повсюду стало побольше самой лучшей рыбы.
О том, что они для этого придумали, вы сейчас и узнаете… Но мне хочется сначала рассказать вам небольшую историю, которая случилась с двумя рыбаками.
Уха из окуней
Вы из окуней уху когда‑нибудь ели? Наверное, ели. А если нет, так попробуйте, она превкусная!
Вот из‑за этой ухи всё и началось.
Жил у небольшого озера рыбак Федор. А неподалеку за горой, у другого озера, стояла изба дружка Федора — Антипа.
Антип тоже рыбачил. В то время рыболовецких колхозов было у нас еще мало. Каждый ловил рыбу, как умел. Пришел; как‑то Федор к Антипу в гости, а тот ему говорит:
— Эх, жаль, опоздал ты, брат! Каких я нынче людей видел! Ученая экспедиция! Рыбоводы. Знаешь, что они надумали, — рыб переселять!
— Как так переселять? Куда?
— А вот так. Водится, к примеру, в Ладожском озере сиг. Знатный сиг — крупный, жирный; такого, говорят, нигде не сыщешь. В других озерах похуже, помельче, а то и вовсе не водится. Вот и решили ладожского сига пустить в другие озера. Можно, конечно, и не сига, а еще какую‑нибудь хорошую рыбу… Они‑то, рыбоводы, оказывается, уже немало рыб переселили.
— А переправляют их как?
— По — разному. Когда на самолете икрой, когда мальками, а больших рыб — в живорыбных вагонах.
— Дело! — одобрил Федор.
Вернулся Федор домой, лег спать. Не спится. Ворочается с боку на бок.
Жена его спрашивает:
— Чего не спишь? Заболел?
А он говорит:
— Ты уху из окуней уважаешь?
Жена удивилась.
— Как же, люблю. Только ты это к чему? У нас в озере окуни не водятся.
— Не водятся, — говорит Федор, — так будут водиться.
Чуть свет вскочил Федор — и снова к Антипу. Полпути прошел, до рощи березовой доходит, глядь — Антип навстречу.
— Я к тебе!
— А я к тебе!
— Знаешь, — говорит Федор, — что я надумал: давай и мы рыбу переселять.
— Вот — вот, — обрадовался Антип. — Ведь и я к тебе с этим шел.
— Дело! Поедем на большое озеро, наловим окуней да в наши озера и перекинем.
— Что ты, что ты? — испугался Антип. — Разве так сразу можно! Обдумать надо. Я адрес рыбовода записал — на случай, — давай ему письмецо сочиним. Пусть посоветует, как и что.
— Еще чего! Советоваться! Я тридцать годов рыбу ловлю, сам в советчики гожусь.
— Ловить одно — разводить другое.
— Подумаешь! Так не поедешь за окунями?
— Нет, не поеду. И ты погоди. Мало ли чего получится!
— Чего… чего… Уха из окуней получится — вот чего! А ты жди, советуйся!
Так и разошлись. Антип домой — письмо писать рыбоводу, а Федор — на большое озеро за окунями.
Дело было весной. Наловил Федор окуней. Отобрал лучших самцов и самочек — икрянок, кинул в бочку с водой, привез, да и выпустил в свое озеро.
Прошел месяц, другой. Соскучился Федор без приятеля, отправился к Антипу. Только до рощи березовой доходит — Антип навстречу.
— Ты куда?
— К тебе!
— А я к тебе!
Обрадовались. Друзьями всё же были.
— Ну, как ты, — Федор спрашивает. — Советуешься?
— Советуюсь. Мне рыбовод ответил, чтобы я всё ему про озеро написал: какая там вода и дно, что растет и какая рыба водится. Я всё ему сообщил обстоятельно. Вот он мне и дал указание — сазана завести. На тот год непременно переселю сазана.
— Так, — усмехнулся Федор. — Значит, как в старину говорили: «Год не неделя, всё будет, да не теперя!» Ну, а я попросту, без совета. Могу похвалиться, у меня окуней огромные тысячи в озере подрастают. Скоро позову уху хлебать!
— Ой, да что ж ты натворил! — ахнул Антип. — Я же рыбовода и про твоих окуней спрашивал, — нельзя окуней в озеро пускать. Это же рыбий волк — окунь!
— Какой еще волк?
— Рыбий! Хищная рыба. Он, знаешь, такого натворит!
— Напугал! Я тридцать пять лет рыбачу…
— Ох, и непутевый ты, Федор, человек!
— Больно сам умным стал! — рассердился Федор. — Прощай, коли так!
Покачал головой Антип и повернул обратно. Вот ведь! Из‑за каких‑то пустяковых окунишек дружба врозь! Обидно!
Однако дело оказалось не таким пустяковым.
Уже осенью, когда Федор закинул сети, попались среди других рыб и маленькие окуньки. У одного из них торчал изо рта хвостик рыбешки верховки.
— Ишь, ты, обжора! — усмехнулся Федор и кинул окунька обратно в озеро.
На следующее лето подросшие окуньки, которые в большом количестве стали попадаться в сети, оказались, как пироги с кашей, набиты мальками леща, карася, плотвы, линя и других рыб, которые водились в озере.
Тут Федор призадумался, вспомнил было слова Антипа про рыбьего волка; но долго задумываться он не привык. И, встретившись как‑то случайно с Антипом, Федор насмешливо спросил его:
— Ну как? Всё советуешься?
— Зарыбил нынче озеро сазаном, — спокойно ответил Антип, — как рыбовод указал.
— А мы уже давно окуневую уху хлебаем. Приходи, угощу по старой дружбе!
— Послушаю я, что ты через год. запоешь, еще ко мне прибежишь за советом.
— Еще чего! — пробурчал раздосадованный Федор.
Но на следующий год случилось несчастье. Мелких окуней развелось без счета, встречались и окуни покрупнее. Зато молоди прочей рыбы — линя, леща, карасей, — а ее прежде было в озере множество — стало гораздо меньше. Даже серебристых уклеек, которых и за рыб не считали, заметно поуменьшилось.
Тут уж крепко призадумался Федор.' Очень ему было обидно идти к Антипу, — всё же поплелся.
— Ну вот, ты ко мне и пришел, — усмехнулся Антип.
— Не смейся, брат, лучше помоги, беда у меня.
— Знаю. Окуни всю рыбу подбирают. Так?
— Ох, и жрут! А ты как узнал?
— Я же тебе сразу говорил: окунь — рыбий волк. В книжке, что мне рыбовод прислал, много про него рассказано. И знаешь, что в твоем озере дальше будет?
— Что еще?
— Окуни всех других рыб переглотают и друг за друга примутся.
— Что ж делать‑то? — спросил приунывший Федор.
— Сперва угощу я тебя сазанами, жаренными в сметане, они у меня хорошо в озере растут; спасибо рыбоводу; так вот, сазанами закусим, а там рыбоводу письмо сочиним, пожалуемся. Уж он что‑нибудь посоветует!
Так вот, как оно случилось. Хотел Федор, чтобы рыбы в озере стало больше, а вышло наоборот. И всё из‑за ухи.
Впрочем, может, и не в ухе было дело?
Диковинная рыба
Как же переселяют рыб ученые?
У них дела идут, конечно, совсем не так, как у нашего нетерпеливого рыбака Федора.
Есть у нас в Казахстане озеро Балхаш. Пребольшущее озеро, а рыбой небогато, да и рыба неважная. Что будешь делать! Какая была, такую рыбаки и ловили.
Как‑то попались в сети молодые сазаны. Рыба эта, как известно, отличная. Обрадовались рыбаки и вместе с тем удивились. Не было в Балхаше сазанов. Откуда они взялись?
Сазанов становилось с каждым годом всё больше, и стали попадаться крупные и жирные.
Однажды, разбирая улов, молодой рыбак сильно уколол руку. Он отбросил колючую рыбу в сторону. Смотри ты, какая!
— Была эта рыба невелика, с плоским, заостренным книзу рылом. Вдоль тела протянулись четыре ряда круйных белых костяных бляшек, на спине торчал еще ряд. Глаза у нее были маленькие и блестели, как бусинки.
Такой никто не видывал!
Что за рыба? Как ее звать?
Пошли за самым древним стариком, — может, он поймет?
Пришел старик, долго разглядывал рыбу.
— Не знаю, — говорит, — сколько рыбачил, таких здесь не попадалось. И как звать ее, — тоже не объясню.
Кто‑то сказал:
— Спросим школьного учителя.
Поглядел учитель на рыбу, потрогал колючки и говорит:
— Это шип.
— Сам знаю, что это шип, — говорит молодой рыбак, — вон как ладонь распорол об эти костяшки!
— Да я не про костяшки. Рыба так называется — шип. За эти самые костяные колючки ее так и назвали. Я на реке Куре таких видал. Самой хорошей они породы, из осетровой семьи. Этот шип еще совсем молодой. Знаете, какие они вырастают? На два пуда! Если у нас на Балхаше шипы завелись… Да вы понимаете, какое вам счастье, рыбаки, привалило!
