Эдвард Уилсон - Хозяева Земли
Человечество — биологический вид в биологическом мире. Наши телесные и умственные способности на всех уровнях тонко приспособлены к жизни именно на этой планете. Эта биосфера — наша родина. И хотя мы во многих отношениях возвысились над остальной фауной, мы остаемся одним из ее видов. На нашу жизнь наложены два естественных ограничения: все жизненные сущности и процессы, во-первых, подчиняются законам физики и химии и, во-вторых, возникли в результате эволюции путем естественного отбора.
Чем больше мы узнаем о нашем физическом существовании, тем яснее становится, что даже самые сложные формы человеческого поведения в конечном итоге имеют биологическую природу. В них просматриваются специализации, выработанные нашими предками-приматами на протяжении миллионов лет эволюции. И тот специфический урезанный образ реальности, который предоставляют в наше распоряжение наши сенсорные каналы, является нестираемым наследием эволюционного становления нашего вида. Существование этой эволюционной печати подтверждается тем, как различные программы, отлаженные или не отлаженные наследственностью, руководят развитием сознания.
Тем не менее нельзя обойти стороной вопрос свободы воли, которая, по утверждению некоторых философов, отличает нас от других животных. Иллюзию независимого действия дает коре головного мозга продукт подсознательного мозгового центра, отвечающего за принятие решений. По мере того как научные исследования описывают все больше физических процессов, слагающих разумную деятельность, тем меньше остается места явлению, которое люди интуитивно именуют «свободой воли». Мы свободны как независимые существа, но наши решения не свободны от тех органических процессов, которые создали каждый индивидуальный мозг и каждое индивидуальное сознание. Таким образом, свобода воли, по-видимому, имеет биологическую природу.
Тем не менее по любым мыслимым стандартам человечество — наивысшее достижение в истории жизни на Земле. Мы — сознание биосферы, Солнечной системы, а может быть — кто знает? — и всей Галактики. Исследуя окружающий мир, мы научились интерпретировать сенсорные модальности других организмов в терминах наших собственных узких систем восприятия, полагающихся в основном на зрение и слух. Мы много узнали о физико-химической основе нашей собственной биологии. Скоро мы сможем создавать в пробирке простые организмы. Мы разгадали историю Вселенной и проникли мыслью в самые отдаленные ее уголки.
Наши предки были одной из примерно двух десятков эволюционных линий животных, которые пришли к общественному образу жизни — следующему уровню биологической организации после организменного. Это означает, что их группы состояли из представителей двух или более поколений, которые жили вместе, сотрудничали и заботились о потомстве, а разделение труда способствовало большему успеху размножения одних особей по сравнению с другими. Предшественники людей были гораздо больше любых общественных насекомых и других беспозвоночных. Они с самого начала имели более крупный мозг. Язык, письменность, научно-технический прогресс со временем дали нам преимущество перед другими формами жизни. Ныне мы уподобились богам — разве что большую часть времени ведем себя, как обезьяны, и имеем генетически ограниченную продолжительность жизни.
Какая же динамическая сила вознесла нас до этих вершин? Это вопрос огромной важности для понимания самих себя. Многоуровневый отбор — вот очевидный ответ. На более высоком из двух уровней биологической организации группы соперничают с другими группами, что благоприятствует появлению кооперативных общественных признаков среди их членов. На более низком уровне члены одной и той же группы соперничают друг с другом, что благоприятствует возникновению эгоистичного поведения. Противостояние двух уровней естественного отбора привело к соединению несоединимого в генотипе человека. Благодаря ему каждый из нас — отчасти грешник, отчасти святой.
Объяснение движущих сил естественного отбора человека, представленное мной в этой книге и основанное на новейших исследованиях, идет вразрез с теорией совокупной приспособленности, заменяя ее стандартными моделями популяционной генетики применительно к нескольким уровням естественного отбора. Совокупная приспособленность основана на родственном отборе, при котором особи сотрудничают или не сотрудничают друг с другом в зависимости от степени их генеалогического родства. Считалось, что этот тип отбора, если его определить достаточно широко, объясняет все формы общественного поведения, включая развитую общественную организацию. Противоположное объяснение, включающее критику теории совокупной приспособленности с генетической точки зрения, было разработано в 2004–2010 годы.
Учитывая техническую сложность и важность этой темы, можно ожидать, что порожденная новым подходом полемика будет продолжаться много лет, возможно, долгое время после того, как моя собственная способность воспринимать новые научные результаты подойдет к концу. Однако даже если теория совокупной приспособленности будет по-прежнему иметь широкое хождение, это не должно сильно сказаться на понимании группового отбора как движущей силы, которая привела нас к нынешней точке нашего эволюционного пути и подталкивает нас дальше. Теоретики совокупной приспособленности и сами утверждают, что родственный отбор можно объяснить в терминах группового, несмотря на то что это предположение было опровергнуто математически. Что еще более важно, именно групповой отбор, несомненно, отвечает за сложное общественное поведение. Он также содержит в себе два элемента, необходимых для эволюции. Во-первых, было показано, что признаки группового уровня, включая склонность к сотрудничеству, сопереживание и характер взаимодействий, наследуются — то есть демонстрируют определенную генетическую изменчивость. А во-вторых, несомненно, что сотрудничество и единство влияют на выживаемость соперничающих групп.
Более того, представление о групповом отборе как о главной движущей силе эволюции прекрасно объясняет многие из самых типичных — и самых загадочных — особенностей человеческой природы. Оно также находит отклик в столь далеких друг от друга областях науки, как социальная психология, археология и эволюционная биология, независимо свидетельствующих о том, что люди — по природе своей племенные существа. Важнейшая составляющая человеческой природы — то, что люди чувствуют настоятельную потребность влиться в группу, после чего начинают считать ее лучше других.
Многоуровневый отбор (совместное действие группового и индивидуального отбора) также объясняет противоречивость человеческих побуждений. Каждому нормальному человеку знакомы муки совести, сопровождающие выбор между храбростью и трусостью, искренностью и обманом, активной жизненной позицией и безразличием. Нам суждено, постоянно терзаясь, решать большие и малые дилеммы на каждом шагу нашего пути по тревожному, полному опасностей миру, в котором мы родились. Мы все время сомневаемся. Мы не уверены, как было бы правильно поступить. Мы прекрасно знаем, что ни один мудрец не застрахован от фатальной ошибки и что ни одна организация, какой благородной ни была бы ее миссия, не свободна от коррупции. Противоречия и разногласия раздирают нашу жизнь.
Человеческие метания, порожденные многоуровневым естественным отбором, — вотчина гуманитарных и общественных наук. Для людей нет более завораживающего зрелища, чем другие люди, и в этом мы похожи на других приматов. Нам не только интересно, но и приятно наблюдать за родственниками, друзьями и врагами и анализировать их поступки. Посплетничать любят во всех обществах — от племен охотников-собирателей до королевских дворов. Взвешивать намерения тех, с кем рядом живешь, пытаться оценить, насколько им можно доверять, — очень по-человечески и очень полезно с точки зрения приспособленности. Адаптивное значение имеет и оценка последствий поведения других для благополучия группы в целом. Мы гениально угадываем намерения: пока сосед еще только мучается выбором, борясь со своими собственными ангелами и демонами, мы уже знаем, что он сделает. Впрочем, ошибки неизбежны, и гражданское право — средство смягчить ущерб от них.
Эту путаницу только усугубляет тот факт, что человечество живет по большей части в мифическом, населенном призраками мире. Этим мы обязаны нашей предыстории. Когда наши отдаленные предки в полной мере осознали свою личную смертность, а произошло это, вероятно, 100 000-75 000 лет назад, они стали искать объяснение того, кто они, а также смысл мира, который им суждено было вскоре покинуть. Наверное, они задавались вопросом: куда уходят мертвые? В мир духов, полагали многие. А можем мы снова увидеть их? В любое время, и средств было достаточно: сны, наркотики, магия, самоистязание и пытки.
