Голос земли. Легендарный бестселлер десятилетия о сокровенных знаниях индейских племен, научных исследованиях и мистической связи человека с природой - Робин Уолл Киммерер
Проводимая федеральным правительством политика переселения индейцев привела к тому, что многие местные народности оказались оторванными от своих корней. Они пытались разорвать наши связи с исконными традициями и накопленными знаниями, уводили от могил наших предков, от тех растений, которые сопровождали всю нашу жизнь. Но даже это не уничтожило самобытность моего народа. И тогда правительство задействовало новый инструмент: отделить детей от их семей и культуры, отправляя учиться далеко и надолго и надеясь, что за это время дети забудут, кто они такие.
На всех территориях, где проживали индейцы, сохранились письменные свидетельства того, что агентам из числа местных жителей выплачивали вознаграждение за то, что они собирали детей для отправки в правительственные школы-интернаты. Позднее, создавая видимость предоставляемого выбора, родителям предлагали подписать документы на согласие, что якобы дети были изъяты из семей «на законных основаниях». Родители, которые отказывались подписывать эти бумаги, могли оказаться за решеткой. Некоторые, возможно, надеялись, что это даст их детям шанс на лучшее будущее, чем грязная работа на фермах. Иногда федеральный паек – мука с долгоносиком и прогорклое сало, что выдавались в обмен на буйвола, – задерживали до тех пор, пока документ о передаче детей не будет подписан. Возможно, именно хороший урожай пекана на один сезон отсрочил приход правительственных агентов. Угроза того, что его заберут из дома, конечно же, могла заставить маленького мальчика бежать домой полуголым, с набитыми едой штанами. Быть может, в тот год, когда индейский агент пришел снова, выискивая тощих загорелых детишек, оставшихся без ужина, был неурожай пекана. Быть может, именно в тот год бабушка подписала бумаги.
Дети, родной язык, земля – их лишили всего, украли, пока они пытались выжить. Единственное, чего не удалось лишить наш народ, – это тот смысл, который они вкладывали в понятие «земля».
С точки зрения колониста, земля была собственностью, недвижимостью, капиталом или природными ресурсами. Но для моего народа она значила все: национальную идентичность, связь с предками, дом наших питомцев, нашу аптеку, библиотеку – источник всего, что поддерживало нас. Там, где были наши земли, мы чувствовали перед миром свою ответственность за них. Земля была священна. Она никому не принадлежала. Это был дар, а не товар, и потому ее нельзя было ни купить, ни продать. Вот те понятия о земле, которые сберег мой народ, когда был вынужден покинуть свои исконные родные места. И не важно, была ли это земля предков или новое, вынужденное место жительства, но наличие их общей территории придало людям сил. Им было за что сражаться. Однако федеральное правительство усматривало в этом угрозу.
Поэтому, после тысяч миль вынужденных перемещений и потерь и, наконец, нашего переселения в Канзас, представители федерального правительства снова пришли к моему народу и объявили ему об очередном переезде – на этот раз окончательном, в то место, которое будет принадлежать ему навсегда. Более того, людям предоставили возможность стать гражданами Соединенных Штатов, быть частью великой страны, которая их окружала, оказаться под ее защитой. Наши лидеры – среди них был и дед моего деда – изучали это предложение и советовались, отправляя делегации в Вашингтон для консультаций. Конституция США, несомненно, не обеспечивала защиту исконных территорий коренных народов. Сам факт их переселения говорил об этом предельно ясно. Но Конституция однозначно защищала права на землю тех граждан, которые являлись ее собственниками. Возможно, это и был для нас шанс обрести постоянное место жительства.
Индейским лидерам была предложена «американская мечта» – неприкосновенное право владения личной собственностью, защищенное от капризов изменчивой политики правительства в отношении индейцев. Их больше никогда не прогонят со своей земли, и вдоль пыльной дороги больше не будет индейских могил. Все, что им нужно было сделать, это отказаться от своей приверженности к общинному владению землей и согласиться на частную собственность. С тяжелым сердцем они совещались все лето, пытаясь прийти к какому-то решению и взвешивая все варианты, которых было немного. Одни семьи противостояли другим. Остаться в Канзасе на общинной земле и рисковать потерять все или же отправиться на новые индейские территории в качестве индивидуальных владельцев земли, имея юридические гарантии. Этот исторический совет заседал в то жаркое лето в тенистом месте, которое впоследствии стали называть Рощей пеканов.
Мы всегда знали, что у растений и животных есть свой язык и они тоже собирают свои «советы».
Особенно мой народ почитает деревья, считая их своими учителями. Но, похоже, в то лето никто не слышал, как пеканы советовали: «Держитесь вместе и действуйте как одно целое. Мы, пеканы, знаем, что сила в единстве и что по отдельности нас легче обобрать, как дерево, которое плодоносит не в сезон». Но наставления пеканов не были услышаны и приняты во внимание.
И вот наши семьи в очередной раз погрузили свой скарб на повозки и двинулись на запад, к индейским территориям, к обещанной им земле обетованной, чтобы стать там гражданами потаватоми. Уставшие и грязные, но полные надежд на будущее, оказавшись на новой земле, они в первую же ночь обрели там своего старого друга – рощу пеканов. Они поставили свои повозки в тени ореховых деревьев и начали все сначала. Каждый член племени – даже мой дедушка, который был тогда младенцем на руках, – получил право на владение участком земли, который федеральное правительство посчитало достаточным для того, чтобы прокормить себя, занимаясь фермерством.
Предоставляя гражданство, им гарантировали, что эти участки у них уже не отберут. Ну, если только гражданин сможет заплатить за него налоги. А если фермеру предложат за него бочонок виски и кучу денег, тогда «все по-честному». Нераспределенные участки тут же расхватывали неиндейские поселенцы – в точности так, как белки растаскивают пеканы. В те времена, когда выделялись участки, более двух третей земель, отданных под резервацию, были нами потеряны. Так что буквально через одно поколение после того, как нам «гарантировали» передачу участка в пожизненное владение в обмен за отказ от общинной земли, большая часть этих земель уплыла от нас.
Вся роща пекана демонстрирует согласованность действий, единство целей, чего лишены отдельно растущие деревья. Им каким-то образом удается держаться вместе и благодаря этому выживать. Как у них это получается, до сих пор не ясно. Есть
