Жизнь на Земле. Естественная история - Эттенборо Дэвид
Самое совершенное приспособление для питания целлюлозой хорошо известно — им пользуются антилопы, олени, бизоны, а также коровы и овцы. Они щиплют траву нижними резцами, прижимая их к языку или верхним деснам, на которых впереди нет резцов. После этого трава сразу проглатывается и попадает в рубец — отдел желудка, где содержится огромное количество бактерий. Там пища, сдавливаемая мускулистыми стенками, перемешивается несколько часов, и все это время бактерии атакуют целлюлозу. Затем масса, называемая на этом этапе жвачкой, постепенно переходит обратно в рот. Там она очень тщательно пережевывается коренными зубами — при этом челюсти у жвачных двигаются не только вверх-вниз, но вперед-назад и даже из стороны в сторону. Жвачку животные обычно жуют во время отдыха, когда уходят с пастбища и пережидают в тени жаркие часы. В конце концов жвачка опять проглатывается. Она проходит рубец и попадает в настоящий желудок, стенки которого имеют всасывающую поверхность. Только теперь все труды хоть как-то вознаграждаются.
Питание листьями чревато еще одним недостатком. В районах с умеренным климатом листья практически полностью исчезают на несколько месяцев. Поэтому те, кто ими питается, вынуждены как-то запастись на зиму. Азиатские овцы, например, хранят запасы пищи, превращенной в жир, в курдюках у основания хвоста. Другие животные не только стараются как можно сильнее растолстеть к зиме, но еще и впадают на несколько месяцев в спячку, снижая этим свои потребности до минимума.
Пока не совсем ясно, что служит сигналом для погружения в сон. Дело не в похолодании, как может показаться, так как животные, содержащиеся в теплом помещении, засыпают одновременно со своими сородичами, мерзнущими под студеным осенним ветром. Возможно, само накопление жировых запасов дает сигнал к засыпанию. Когда животное разжиреет до предела, ему уже незачем есть, вот оно и впадает в спячку.
Соня к осени приобретает почти шарообразную форму. Она забирается в какую-нибудь норку, прикрывает глаза, утыкается мордочкой в брюшко и обертывается мягким пушистым хвостом. Пульс у нее делается очень редким, а дыхание таким слабым и медленным, что его трудно заметить. Мышцы твердеют, тело делается на ощупь холодным как камень. При такой почти полной остановке жизнедеятельности энергетические потребности организма очень невелики. Поэтому жировые запасы могут обеспечить поддержание всех основных физиологических процессов в течение нескольких месяцев. Но очень резкий холод может и разбудить соню. При угрозе замерзания она начинает шевелиться и сильно дрожать, согреваясь за счет окислительных процессов в мышцах. В чрезвычайной ситуации соня может даже израсходовать часть жировых запасов, бегая, пока держатся холода. Потом возвращается в норку и снова засыпает. Как правило, сони и другие звери, спящие зимой, покидают свои убежища, только почувствовав весеннее тепло. В это время у них волчий аппетит, так как за зиму они теряют порой до половины своего веса. Но голодная пора уже пережита, на деревьях снова зазеленела листва.
Подобным образом леса Земли снабжают растительной пищей множество животных. По ветвям деревьев скачут белки, грызя шишки, желуди, кору и молодые побеги. У некоторых видов между передними и задними лапами появились перепонки из кожи, покрытой шерстью, что дает им возможность планировать с ветки на ветку.
Здесь же, наверху, обитают и обезьяны. Большинство их видов питаются самой разнообразной пищей — насекомыми, яйцами, птенцами, плодами; но некоторые едят только листья определенных деревьев и имеют специально приспособленные для этого сложно устроенные желудки. Опасная жизнь на вершинах деревьев сделала всех обезьян замечательно проворными и сообразительными, а их передние лапы научились совершать разнообразные, быстрые и точные хватательные движения. Эта разносторонняя одаренность привела в дальнейшем к развитию способностей такой важности, что об этом следует говорить в особой главе. Но не нужно забывать, что к питанию растительной пищей над землей приспособились не только обезьяны. Одним из первых животных, поселившихся на деревьях в Южной Америке, был ленивец, чей образ жизни почти прямо противоположен образу жизни обезьян.
Существуют две основные разновидности ленивцев: двупалые и трехпалые. Трехпалый ленивец значительно ленивее двупалого. Он висит вниз головой, цепляясь за ветку крючкообразными когтями длинных лап. Питается листьями только одного растения, цекропии, которая, к счастью для ленивцев, встречается в изобилии. Никакие хищники за ними не охотятся, немногие могут даже добраться до них, и никто не соперничает с ними из-за пищи. Убаюканные безопасностью, ленивцы впали в состояние, немногим отличающееся от спячки. Три четверти суток они действительно спят. Ленивцы уделяют так мало внимания личной гигиене, что их грубая шерсть прорастает зелеными водорослями, а в гуще ее заводится моль, гусеницы которой ею питаются. Мускулатура у ленивцев такая вялая, что они не способны развивать скорость свыше 1 км/ч, даже передвигаясь на очень маленькие расстояния. Они практически немые, а слух у них настолько слабый, что если выстрелить из ружья в нескольких сантиметрах от животного, оно лишь не спеша повернется и мигнет. Даже нюх у ленивцев, хоть и лучше, чем у людей, все же хуже, чем у большинства млекопитающих. Спит и ест ленивец в полном одиночестве.
Все же какое-то общение между ленивцами должно происходить. Каким же образом при такой вялой работе органов чувств ленивцы находят друг друга для размножения? Разгадка, видимо, заключается в следующем. Дело в том, что пищеварение у ленивца протекает так же медленно, как и все остальные процессы, и моча и экскременты выводятся из организма всего раз в неделю. Но самое удивительное, что для этого ленивцы спускаются на землю, причем всегда в одно и то же время. Это единственный момент в их жизни, когда они подвергаются опасности: ведь на земле они легко могут стать добычей ягуара. Ясно, что такая, казалось бы, совсем лишняя неосторожность, должна иметь объяснение. Оказывается, моча и помет ленивцев имеют очень едкий запах, а обоняние — единственное, сравнительно развитое у них чувство. Поэтому наземная «уборная» — единственное место в лесу, которое другой ленивец легко может найти. Здесь он примерно раз в неделю может встретить себе подобного. Возможно, что здесь же происходит и спаривание, во всяком случае, можно предположить, что это делается на земле. Но утверждать этого с уверенностью нельзя, так как до сих пор никто не решился выждать, сохраняя томительную неподвижность, столько, сколько требуется, чтобы раскрыть тайну размножения ленивцев.
Земля в лесу не богата растительностью. В некоторых местах тень настолько густая, что на земле нет ничего, кроме пружинящего под ногами толстого слоя гниющих листьев с торчащими из него кое-где грибами. Там, где навес из листьев не такой плотный, встречаются небольшие кустики, островки травы и тоненькие деревца. В Азии и Африке эти растения служат пищей для небольших антилоп — азиатских оленьков, или канчилей, и дукеров. Размером они с собаку и очень пугливые. Однако если после долгих часов ожидания вам посчастливится увидеть, как антилопа, неслышно ступая, возникает из пятнистых лесных сумерек, жеманно пожевывая только что сорванный листик,— это видение лесной жизни останется с вами навсегда. Оба вида имеют очень древнюю историю: среди первых животных, начавших ощипывать листья в этих лесах 50 млн. лет назад, были примитивные жвачные, очень похожие на маленьких антилоп.
На юге Америки ту же роль играют не копытные, а грызуны — пака и агути. Они во многом похожи на оленьков внешним обликом и склонностью к уединению. Они даже еще более пугливые и осторожные. Стоит им заподозрить опасность или почувствовать принесенный ветром незнакомый запах, как они тотчас же замирают, в ужасе тараща огромные блестящие глаза. А затем от малейшего хруста ветки стремглав бросаются наутек.
Чтобы объедать листья и кору с более высоких деревьев и кустов, нужен рост повыше. В каждом лесу есть небольшая популяция таких животных размером с пони или лошадь. Но их так мало и они такие скрытные и тихие, что увидеть их удается чрезвычайно редко: в Малайзии и в Южной Америке водятся тапиры, ведущие ночной образ жизни, в некоторых районах Юго-Восточной Азии живет суматранский носорог, шкура которого покрыта редкими волосами. Это самый маленький из носорогов и, к сожалению, встречается он все реже и реже. В Конго живут окапи — короткошеие родичи жирафов. Они самые крупные из всех подобных зверей, но настолько пугливые, что до недавнего времени ученые и не подозревали о них. Впервые живого окапи европейцам удалось увидеть только в начале нашего века.
