Игорь Акимушкин - И у крокодила есть друзья

Так вот, чтобы заранее предупредить паучиху о своем визите, паук, взявшись за нить паутины, на которой сидит свирепая самка, трясет ее. У каждой разновидности пауков свой шифр сотрясения, своя «морзянка».

Если паучиха расположена принять гостя, она в «условленном» ритме трясет в ответ паутину: «Иди, не бойся: не съем». Тогда паук вступает в опасную зону. А подойдя поближе к самке, иногда поглаживает ее еще и передними лапами: «Это я, дескать, твой законный супруг, а не муха».

Пауки, которые не плетут больших ловчих паутин, предупреждают самку, семафоря особым образом руками, или танцуют перед ней — я уже об этом рассказывал. А тарантул, приближаясь к тарантулихе, стучит ногами по земле. Ответный топот означает, как и сотрясение паутины: «Не бойся, есть не буду».

У муравьев менее кровожадные нравы и «разговор» у них более интеллигентный.

Простейшую информацию они передают друг другу тоже с помощью разного сорта тактильных сигналов. Толкают головой, покусывают челюстями и, конечно, ощупывают и постукивают усиками, или антеннами.

Антенны не зря так названы: они воспринимают из внешнего мира и сообщают мозгу муравья основные сведения об окружающем пространстве. На их кончиках расположены многочисленные рецепторы (приемники) самых важных для муравья органов чувств — обоняния и осязания. У лесного муравья на каждой антенне можно насчитать, если набраться терпения, 211 обонятельных бугорков и 1720 осязательных щетинок. А у слепых от рождения разновидностей муравьев их еще больше.

Антенны очень подвижны, муравей без конца ощупывает и обнюхивает ими все предметы вокруг и всех встреченных животных. Поскольку впечатления о форме и запахе осязаемо-обнюхиваемого предмета муравей получает одновременно, ему трудно, наверное, разделить эти два представления, запах и форму, и они сливаются в его ощущениях в одно комплексное хемо-тактильное чувство.

Иначе говоря, муравей, по-видимому, воспринимает мир вещей в таких необычных для нас категориях, как круглый или квадратный запах, запах шершавый или гладкий, мягкий или твердый.

Встретившись где-либо, два муравья прежде всего ощупывая-обнюхивают друг друга, скрестив антенны.

Каждый вид муравьев и даже каждый муравейник обладают своим собственным запахом. Два разных муравейника, населенных муравьями одного вида, пахнут в общем одинаково, но с некоторыми нюансами в отдушке. Все муравьи одной семьи, говорит Вильгельм Гёч, одеты как бы в особую униформу запахов. Поэтому если встреченный муравей пахнет иначе, он чужой, и надо прогнать его подальше, что немедленно и делается.

Можно заклеить лаком обонятельные сосочки на антеннах муравья. Тогда он не сумеет распознавать «униформу» других муравьев. В зависимости от темперамента он будет вести себя по-разному: или с яростью начнет кидаться на всех попавшихся под руку муравьев, даже на родных братьев, или останется совершенно равнодушным к чужим муравьям, в компанию которых положили его экспериментаторы.

Если опрыснуть нескольких муравьев соком, выжатым из муравьев другого гнезда, и посадить их в это же гнездо, то его обитатели не прогонят и не убьют их. Примут в свою семью, хотя и не без подозрения. Когда же запах испарится, пришельцев без церемоний вытолкнут из дома.

Даже продолжительное содержание муравьев одной семьи в разных гнездах приводит месяца через два-три к тому, что у каждой изолированной группы образуется свой собственный запах, каждое гнездо обзаводится особыми знаками отличия на общей для их вида униформе.

Итак, повстречавшиеся на одной тропе муравьи обменялись, словно рукопожатиями, ударами антенн. Допустим теперь, что они из одного общежития. Тогда муравьи либо мирно расходятся, либо, если один из них спешит передать весть о множестве превосходного корма, им найденного, следует новая серия прикосновений. Муравей-разведчик легонько покусывает встреченного товарища за грудь и брюшко, а потом ударяет его антеннами и лапками. Иногда «бодает» и головой. Затем разворачивается и бежит за кормом. Муравей, с которым он беседовал, следует за ним. Но обычно отстает и ищет самостоятельно.

Просьба, которую мы выразили бы словами: «Помоги мне перенести на новое место куколок», передается муравьями иначе, чем весть о пище: одним лишь покусыванием, без подстегивания антеннами и лапками.

Наблюдения показали, что муравьи не могут прикосновениями сообщить друг другу о месте, где надо искать найденную разведчиком пищу. Совещаясь с помощью щипков и толчков, они не «говорят» даже и о том, какую именно пищу следует искать.

Муравьи, получившие извещение о найденной добыче, выбегают из гнезда по всем направлениям, словно дробь, рассыпанная из горсти, говорит Гёч. Как и брошенные дробины, немногие из них достигают цели. В большом возбуждении рыщут муравьи по всей округе, выписывая очень запутанные кривые. Те, что ничего не нашли, возвращаются в гнездо. Более удачливые фуражиры тащат находку домой. Притащив, оповещают прикосновениями все новых и новых муравьев и опять бегут за добычей. Волокут ее в гнездо.

Муравьи — заготовители зерен облегчают своим мобилизованным товарищам поиски тем, что доставляют добычу в гнездо поэтапно, на манер эстафеты.

Пронесут немного и положат в укромном месте, а сами бегут за новыми зернами. На всем протяжении пути, от муравейника до разведанных запасов, лежат на дороге промежуточные склады транспортируемой пищи.

Мобилизованные фуражиры от одного склада к другому постепенно добираются до самого источника.

Так и муравьи, собирающие нектар или «молоко» тлей, передают это добро из зобика в зобик встреченным по дороге собратьям, а сами бегут за новыми порциями.

У некоторых птиц самцы и самки окрашены совершенно одинаково. И по голосу их трудно различить. Тогда бывает, что самцы удостоверяют свой пол различными преподношениями, а самки — принятием дара.

Поймав рыбку, крачка-самец держит ее в клюве и идет по отмели. Крачка, которая возьмет у него рыбку, тем самым как бы подпишет брачный контракт. Иногда самец не сразу отдает свое «удостоверение»: не отпускает рыбку, а самка тянет ее к себе. Так они играют.

Пингвины Адели дарят предполагаемым дамам всевозможные камешки, которые складывают кучками у их ног. Если дар принят, значит даритель не ошибся: перед ним та, которую он искал. И кучки гальки служат теперь заявкой на гнездо.

Другая пара не займет отмеченного ими места.

Мы знаем уже о символических преподношениях чаек и галапагосских бакланов. Когда идут они сменить партнера на гнезде, то приносят ему в клюве пучок травы или водорослей. Странный инстинкт, разгадать происхождение которого не очень просто.

Но еще труднее понять смысл таинственных манипуляций с разного рода принесенными издалека предметами у других птиц — шалашников, или беседочниц. Они обитают в лесах Австралии, Новой Гвинеи и близлежащих островов. Это довольно близкие родичи райских птиц, а следовательно, и наших ворон и галок. Беседочницы прославились на весь мир как страстные коллекционеры всяких цветных «побрякушек» — раковин, камешков, перьев, цветов, плодов, стекляшек, пуговиц, пряжек… Словом, всего, что блестит и сияет яркими красками и что эта небольшая птица (ростом она примерно с галку) в состоянии дотащить.

Вообще-то говоря, многие птицы при случае приносят в гнезда цветные и блестящие предметы. Сороки-воровки у нас всем хорошо известны. Вороны, галки и сойки тоже страдают клептоманией. А клушицы, горные галки, пробовали даже — были такие случаи — выхватывать горячие угли из костра!

Но индийские вороны их всех превзошли. Говорят, что они даже пакеты разворачивают и, если найдут в них красивые вещицы, тащат их без зазрения совести. Там, где много этих птиц, ничего нельзя оставить на окне или в комнате с открытыми окнами, даже носовые платки и перчатки. Все стащат. Цейлонцев они прямо-таки разоряют.

Однажды следственными органами было установлено систематическое ограбление ювелирного магазина парой индийских ворон. Они украли из него несколько килограммов золотых оправ для очков!

Индийская мухоловка очков не ворует, но собирает… змеиные кожи, сброшенные во время линьки, и их переливчатой чешуей украшает свои гнезда. Сирийский дятел с той же целью приносит домой блестящие крылья жуков, а ткач байя — он водится в Индии — даже живых жуков-светлячков, ловит, втыкает в кусочки глины — оттуда они уже не могут выбраться — и вплетает эти самодельные лампадки в стенки своего похожего на бутылку гнезда.

Об этом писали многие натуралисты прошлого столетия. Современная наука не нашла пока никаких подтверждений тому, что это не легенда.

Зато странные повадки беседочниц, поверить в которые не легче, чем в иллюминацию байи, вполне доказаны.