Эдвард Уилсон - Хозяева Земли

Длина перелета муравьиной матки позволяет этому виду расселяться на значительные относительно размеров тела расстояния. То же самое было бы справедливо и для одиночных ос — предков муравьев, и для одиночных предков термитов.

Разница между предками летающих муравьев, у которых каждый будущий основатель рода покидал колонию в одиночку, и «усидчивыми» предками людей, которые были вынуждены оставаться рядом с себе подобными, поначалу наводит на мысль, что возникновение продвинутых форм общественного поведения у насекомых было менее вероятным, чем у людей. Однако верно как раз обратное. В условиях постоянно меняющейся окружающей среды муравьиная

матка, приземлившись, имеет куда больше шансов найти свободное место, чем блуждающее млекопитающее. Более того, для выживания ей нужна гораздо меньшая территория, которая к тому же с меньшей вероятностью будет перекрываться с территориями, уже занятыми представителями того же вида.

У общественных насекомых есть также еще одна особенность: будущей основательнице колонии не нужно сопровождение самца. Самец оплодотворяет ее во время брачного полета, после чего самка хранит полученную сперму в сперматеке (небольшом мешочке внутри брюшка). Она может извлекать из этого запаса по одному сперматозоиду за раз для оплодотворения яиц на протяжении многих лет. Список возглавляют муравьи-листорезы: одна матка за примерно двенадцать лет своего существования может породить 150 миллионов дочек-работниц. В любой момент времени ее окружает от трех до пяти миллионов таких прислужниц, что примерно равно населению Латвии или Норвегии.

Когда млекопитающие, особенно хищные, приступают к строительству гнезда, им приходится защищать гораздо большую территорию, чем насекомым. Куда бы они ни направились, они, скорее всего, столкнутся с конкурентами. Самки млекопитающих не умеют запасать сперму. Чтобы произвести на свет потомство, они должны найти подходящего самца. Если факторы окружающей среды, как благоприятные, так и неблагоприятные, способствуют образованию общественных групп, это должно происходить посредством личных связей и союзов, основанных на интеллекте и памяти.

Подводя итог сравнению двух общественных завоевателей нашей планеты, можно сказать, что кардинальные различия в физиологии и жизненном цикле предков общественных насекомых и наших собственных предков направили их к образованию продвинутых общественных групп по кардинально различным путям. Царица у общественных насекомых производит на свет потомков-роботов, повинующихся инстинкту; предки людей полагались на образование союзов и сотрудничество между отдельными особями. Насекомые

эволюционировали в сторону эусоциальности за счет индивидуального отбора в материнской линии, когда от поколения к поколению отбирались царицы, несущие признаки социальности; предки людей продвигались к цели за счет тонкого взаимодействия индивидуального отбора и отбора на уровне групп.

3. На подходе

Ни один эволюционный путь нельзя предсказать ни на начальном, ни даже на конечном этапе. Естественный отбор может подвести вид к порогу революционного изменения, а затем развернуть его в совсем другом направлении. Тем не менее про некоторые эволюционные траектории можно с большой долей уверенности сказать, возможны они в принципе или нет, по крайней мере на нашей планете. Так, насекомые могут уменьшиться до микроскопических размеров, а вот стать размером со слона не могут. Свиньи могут перейти к жизни в воде, но их потомки никогда не будут летать.

Эволюцию вида можно представить как движение по лабиринту. По мере приближения к какому-либо эволюционному прорыву, например к эусоциальности, любое генетическое изменение, любой поворот в лабиринте может либо снизить, вплоть до нуля, вероятность перехода на новый уровень, либо сохранить потенциальную возможность такого перехода. На первых порах, когда до конца еще далеко, вероятность достичь прорыва, если она в принципе имеется, минимальна. Но когда до цели остается лишь несколько шагов, переход на новый уровень становится более вероятным. Сам лабиринт тоже эволюционирует. Старые коридоры (экологические ниши) могут закрыться, а новые — появиться. Структура лабиринта отчасти зависит оттого, кто — какой именно вид — движется по нему.

Продвинутое состояние

В каждом поколении эволюция мечет кости, и в процессе игры должно жить и умирать огромное число особей. Огромное, однако не бессчетное. Его можно приблизительно оценить по меньшей мере в пределах порядка величины. На эволюционном отрезке от предковых форм примитивных млекопитающих, живших 100 млн лет назад, до обособленной линии, которая привела к первым Homo sapiens, общее число вовлеченных в процесс особей могло составлять порядка 100 млрд. Сами того не зная, они жили и умерли ради нас.

Многие из игроков (и среди них — довольно продвинутые виды, на одно поколение которых приходилось в среднем несколько тысяч размножающихся особей) либо оказывались на грани вымирания, либо полностью исчезали с лица Земли. Случись такое с любым из

многочисленных предков Homo sapiens, человеческой эпопее тут же настал бы конец. Наши предки не были избранными или великими. Им просто повезло.

Последние исследования в разных областях науки проливают свет на эволюционные этапы, которые привели к рождению человеческой природы, предлагая по крайней мере частичное решение «проблемы уникальности человека», так долго не дававшей покоя ученым и философам. В ретроспективе каждый шаг от начала до современного состояния человека можно рассматривать как преадаптацию. При этом я ни в коем случае не хочу сказать, что наши предки действовали по чьей-то указке. Нет, каждый шаг сам по себе был адаптацией — ответом естественного отбора на условия, при которых вид существовал в конкретном месте и в конкретное время.

Первой преадаптацией стали упомянутые выше большие размеры тела и относительная малоподвижность. Это определило траекторию эволюции млекопитающих, направив их по совсем другому пути, чем общественных насекомых. Второй преадаптацией на пути к человеку был произошедший 70-80 млн лет назад переход ранних приматов к жизни на деревьях. Важнейшей особенностью, возникшей в процессе этого перехода, были цепкие руки и ноги. Их форма и мышцы были также более приспособлены к раскачиванию на ветвях, а не только к хватанию за них в целях поддержки. Эффективность конечностей возросла после двух эволюционных новшеств — противопоставленного большого пальца руки и увеличенного большого пальца ноги. Дальнейшее повышение эффективности было связано с модификацией кончиков пальцев: на смену острым кривым когтям, характерным для большинства древесных млекопитающих, пришли плоские ногти. Вдобавок на ладонях и подошвах появились облегчающие хватание кожные гребешки и обостряющие осязание барорецепторы. Такая рука уже годилась для того, чтобы подбирать плоды и, разрывая их на части, извлекать отдельные семена. А краем ногтя можно было надрезать или поскрести схваченный руками предмет. В таких руках ранние приматы вполне могли, перемещаясь на задних конечностях.

РИС. 3-2. Шимпанзе идет на двух ногах по саванному редколесью в Фонголи (Сенегал). (Источник: Mary Roach, «Almost Human», National Geographic, April 2008, p. 128. Фото: Frans Lanting / National Geographic Stock.)

переносить пищу на значительные расстояния. Им больше не нужно было перетаскивать еду, сжимая ее в челюстях, как это делают кошки и собаки, или отрыгивать пищу детенышам, подобно некоторым птицам.

Вероятно, ранним приматам пришлось вырабатывать относительно сложное и гибкое пищевое поведение в условиях трехмерной и редкой растительности (именно в таких местах они обитали), и в связи с этим мозг предшественников людей значительно увеличился в размерах. По этим же причинам эти приматы в отличие от большинства млекопитающих стали больше полагаться на зрение, чем на обоняние. Их глаза стали больше и научились различать цвета. Расположение глаз на передней плоскости головы позволило перейти к бинокулярному зрению, дало ощущение глубины. При ходьбе предки людей не

перемещали широко расставленные задние конечности параллельно, а ставили ноги в линию — одна впереди другой. У них стало рождаться меньше потомства, но при этом детенышам требовалось больше времени на развитие.

Когда в ходе эволюции представители одной из линий этих странных обитателей древесных крон спустились на землю (а речь идет об африканских ландшафтах), произошла следующая преадаптация — очередной удачный поворот в эволюционном лабиринте. Они перешли к хождению на двух ногах и тем самым освободили руки для других целей. Два вида шимпанзе, существующие и поныне, — обыкновенный шимпанзе и карликовый шимпанзе, или бонобо, ближайшие родственники человека, — тоже довольно далеко продвинулись в том же направлении примерно в то же время. Оказавшись на земле, шимпанзе часто бегают или ходят на ногах, поднимая руки вверх. Они даже могут изготавливать примитивные орудия труда.