Сергей Ивченко - Занимательно о фитогеографии
Цветущий абрикос — богатый и ранний медонос, охотно посещаемый пчелами. Здесь они находят в изобилии и нектар и пергу. Часто абрикосовая роща дает неутомимым труженицам самый ранний, а порой и главный взяток.
К сожалению, непостоянный еще гость на нашем столе абрикос — плод здоровья и долголетия. Хотя его насаждения среди плодовых культур по занимаемой площади на пятом месте, не всегда мы еще имеем достаточный запас солнечной кураги.
А вот ученые плодоводы считают, что давно назрела необходимость решительно осваивать бескрайние просторы юга нашей страны, не только в виде абрикосовых садов на плодородных землях, сколько выводить культуру на склоны балок, оврагов, на каменистые осыпи и песчаные пустоши, туда, где много солнца, хоть и трудно с водой.
Опыт широкого внедрения абрикоса в полезащитные насаждения показал большие преимущества такой лесоплодовой полосы. Уже сегодня для населения городов, сел, рабочих поселков Ростовской области, Ставропольского края и других мест юга страны такие насаждения стали постоянным и привычным источником ценной абрикосовой продукции.
Что же мешает нам раздвинуть границы и вырастить на неудобьях сначала отдельные участки, а затем и абрикосовые леса, подобные тем, что некогда цвели, плодоносили, но, к сожалению, исчезли по вине наших недальновидных предков? Тогда уж непременно оранжевый целитель-абрикос прочно войдет в наш дом, станет доступен каждому в достаточном количестве, даст немало полезных продуктов.
Стойкий старожил
Камчатка… Второй по величине после Таймыра полуостров нашей Родины. Это и сегодня очень неблизкий, во многом загадочный край, открывающий свои многочисленные богатства только настойчивым, смелым и… романтикам.
В январе 1725 года, за три недели до смерти, Петр I, по свидетельству состоявшего при нем А. К. Нартова, сочинил и написал собственноручно наказ Камчатской экспедиции. Призвав к себе генерал-адмирала Апраксина и напутствуя его, царь высказал свой давний интерес к предпринимаемому делу: «Худое здоровье заставило меня сидеть дома; я вспомнил на сих днях то, с чем мыслил давно и что другие дела предпринять мешали».
Первооткрывателем Камчатки официально признан казацкий пятидесятник Владимир Атласов, изложивший свой опасный поход «на край света» в оригинальных «Скасках». Описывая перипетии длительного, полного невзгод путешествия, он приводит много ценных географических и этнографических сведений. Немногие землепроходцы того времени имели склонность к писанию. Тем более удивительно, что Атласов, будучи суровым, с весьма скромным образованием человеком, проявил столь оригинальное писательское мастерство в сочетании с завидной наблюдательностью и смекалкой.
С горсткой смельчаков проник он в глубь далекой суровой страны и не только привел местное население «под высокую царскую руку ласкою и приветом», но и сообщил первые сведения о растительном мире Камчатки, обратив внимание и на кедровый стланик. Владимир Атласов метко уловил его сходство с приземистым можжевельником: «А деревья ростут кедры малые величиною против мозжевельнику, а орехи на них есть. А березнику, лиственничнику, ельнику на Камчатской стороне много».
Итак, кедровый стланик — приземистая, карликовая сосна, нередко стелющаяся и даже ползучая. А леса она образует на площади 35 миллионов гектаров! Правда, какие же это леса, если по высоте они редко превосходят человеческий рост, а то и вовсе стелясь, прижимаются к почве. Да и древесные стволы в таком лесу под стать именовать скорее хлыстами, ибо достигают они едва ли толщины руки. Но и до таких скромных размеров им нужно расти десятки, а то и сотни лет!
Зато стланиковому лесу не страшны многочисленные сюрпризы местной погоды: свирепые ураганные ветры, обильные снегопады, многометровые толщи снега, подчас превращающиеся на горных склонах в тысячетонные снежные лавины. Чтобы вырасти в природных условиях, стланику достаточно мельчайшей трещинки в бесплодной скале.
Нам, путешествующим по Камчатке, предстояло двинуться в глубь полуострова. Пройдя заросли каменной березы с удивительно правильными, густыми, сферическими шапками свободностоящих деревьев, образующих так называемый парковый лес, мы оказались в долинных зарослях из ив и тополя душистого. По мере движения вверх высокорослые ивы исчезали, но крупные тополя все еще сопровождали нас, встречаясь, правда, все реже. Наконец пойменные заросли закончились мелким кустарниковым ивняком, и у подножия склона распростерся пышный, буйно цветущий вейниковый луг. Последний привал был у селения Сосновка, расположенного в 17 километрах от Вилючинской горной гряды. А затем, совершив интересный, хоть и нелегкий переход по пышному разнотравью Паратунской низменности, мы, наконец, достигли высоты с отметкой 1800 метров над уровнем моря. По южному склону еще сбегали веселые березки, а на северной стороне уже распростерся ковер кедрового стланика. Из рассказов коллег мы уже знали, что пробиться сквозь заросли стланика непростое, а порой и пренеприятнейшее дело. Воспользуемся свидетельством Ю. К. Ефремова, поделившегося своими впечатлениями от встречи со стлаником на Курильских островах: «Корявые березки и ольхи сменяются ковром карликовых кедровых сосенок; стволы этих уродцев лепятся горизонтально, а то и наклонно вниз по скату, чтобы затем приподняться над землей букетом саблевидно изогнутых сучьев с пучками длинной хвои. Нелепые коленчатые стволы как будто пляшут вприсядку… приходится лезть напролом, раздвигая кривые упругие нагромождения. То сбоку, то сзади увесистые, в руку толщиной сучья, пружинящие не хуже бамбука, угощают нас тумаками и подзатыльниками. Рвут еще в нескольких местах одежду… зажимают и стаскивают с нас сапоги…»
В самом деле, по стланику человек плохой ходок. И в этом мы скоро сами убедились. Только хорошенько присмотревшись к распластанным на земле растениям, мы нашли выход: стали двигаться по ходу ветвей. Так еще можно было перемещаться вперед. При движении же в обратном направлении гибкие ветви распрямлялись и вставали перед нами плотным непроницаемым кордоном.
Путешествовавший по Камчатке более 115 лет тому назад адъюнкт Дерптского университета К. Дитмир также встретился с труднопроходимыми зарослями стланика, доставившими ему и его спутникам немало неприятностей. Он красочно описал столь удивившую его растительную формацию: «Сланец состоит из своеобразно перепутанных ветвей, корней и стволов, живых и мертвых, так что проложить путь через него возможно лишь при помощи топора и то с величайшим трудом. В Камчатке не боятся трудностей: ни воды, ни болот, ни гор, ни скал, ни снегу и льда, даже голод и жажда и те преодолеваются, но, наткнувшись на сланец, камчадал охотнее сворачивает с пути, предпочитая поиски другой дороги, хотя бы с громадным обходом, попытке пробиться через эту непроходимую чащу».
Специалисты-палеоботаники считают, что кедровый стланик пришел к нам из дочетвертичных, доледниковых лесов, демонстрируя при этом великолепную гамму приспособительских особенностей и удивительной стойкости в столь суровых условиях. Сюда могут быть отнесены и необычные для сосен придаточные корни, и стеблевые отводки, не свойственные хвойным растениям, столь длинные, как бы плетистые стебли. Но, конечно же, наиболее удивительна его способность «ложиться на зимовку».
Плотно прильнув к почве, стланик отлично себя чувствует под самым тяжелым снежным покрытием в условиях долгой и суровой зимы. Отсюда пошло и его название — стланик. Однако многие исследования убеждают, что уникальное свойство «ложиться наземь» ни в коей мере не связано с тяжестью снежного покрова. В том-то и секрет, что стланик ложится, «предвидя» снегопад, то есть в то время, когда снега еще и в помине нет. Сигнализируют о такой необходимости устойчивые низкие температуры. Именно с наступлением определенного температурного минимума меняется, видимо, напряжение (тургор) в клетках механических тканей, что приводит как бы к расслаблению «мускулатуры» ветвей, позволяя растению легко поникать к земле. Последующие обильные снегопады только засыпают уже тесно прильнувший к прохладной земле кедрач и тем обеспечивают ему надежную защиту от суровых зимних морозов и вьюг.
Весной стланик оригинально пробуждается от зимнего сна. Ветви его обретают былую пружинистость и распрямляются, куст за кустом, пока весь массив не принимает обычное для вегетационного периода состояние. И что удивительно, кедровый стланик распрямляется не постепенно, а вдруг «выстреливает» вверх, на всю свою былую высоту. Выращенные из семян в наших европейских условиях, кусты стланика не «забывают» о своей природе, сформированной многими тысячелетиями, и ведут себя как и на родине. С наступлением первых морозов исправно «ложатся», хотя из-за сравнительно мягких зим в этом не всегда бывает нужда.
