Игры и люди - Роже Кайуа
На соседнем острове Пуэрто-Рико в 1957 году Planning Board[81]оценила суммы, вкладываемые в разного рода игры, в сто миллионов долларов ежегодно, что составляет половину бюджета острова; из них семьдесят пять миллионов долларов составляли легальные игры (государственная лотерея, петушиные бои, скачки, рулетка и т. д.). В докладе прямо заявляется: «Когда игра достигает таких масштабов, она, вне всяких сомнений, становится серьезной социальной проблемой… Она разрушает частные сбережения, парализует бизнес и побуждает население связывать свои надежды со случайными выигрышами, а не с производительным трудом». Учитывая эти выводы, губернатор Луис Муньос Марин принял решение ужесточить законы об играх, с тем чтобы в течение десяти последующих лет сократить их до размеров менее разорительных для национальной экономики[82].
* * *
В Бразилии теми же признаками, что и китайская шарада на Кубе, обладает Jogo do Bicho, игра в зверей, – здесь и полуподпольная лотерея с многочисленными сочетаниями символов, и огромная организация, и ежедневно делаемые ставки, поглощающие значительную часть скромных средств, которыми располагают низшие слои населения. Кроме того, бразильская игра обладает еще и тем преимуществом, что превосходно показывает отношения между alea и суеверием. С другой стороны, она влечет за собой настолько значительные экономические последствия, что мне придется привести здесь описание этой игры, данное мною по другому поводу и с другой целью:
«В своей нынешней форме эта игра восходит к 1880-м годам. Происхождение ее связывают с обычаем барона Драммонда каждую неделю вывешивать у входа в зоологический сад изображение какого-нибудь зверя. Публике предлагалось угадать, какой зверь будет выбран в следующий раз. Так зародился тотализатор, который оказался долговечнее своей первопричины и благодаря которому фигуры животных на афишах стали устойчиво связываться с числовым рядом. Вскоре игра превратилась в тотализатор на основе номеров, выигравших в национальной лотерее, наподобие quiniela в соседних странах. Сто первых чисел были разделены на группы по четыре и соотнесены с двадцатью пятью животными, размещенными примерно в алфавитном порядке, начиная с орла [aigle] (номера от 01 до 04) и кончая коровой [vache] (номера от 97 до 00). С тех пор игра уже не претерпевала значительных изменений.
Комбинаций бесчисленное количество: можно играть на единицу, на десяток, на сотню или на тысячу, то есть на одну, две, три или четыре последних цифры номера, который в этот день выиграет в лотерею. (С тех пор как федеральная лотерея из ежедневной стала еженедельной, по остальным дням разыгрывают условную, чисто теоретическую лотерею без билетов и выигрышей, которая служит только для определения победителей в Bicho.) Кроме того, можно ставить одновременно на несколько зверей, то есть на несколько групп из четырех чисел, и ставить на каждую комбинацию с переворотом, то есть не только на число как таковое, но и на любое число, составленное из тех же цифр. Например, играть на 327 с переворотом означает, что ты выигрываешь также на 372, 273, 237, 723 и 732. Можно себе представить, каким нелегким делом оказывается расчет таких выигрышей пропорционально ставкам. Благодаря этому в народе распространились углубленные познания в арифметике: какой-нибудь почти неграмотный человек умеет поразительно быстро и уверенно решать задачи, которые потребовали бы сугубой внимательности от недостаточно натренированного в подобных операциях математика.
Однако Jogo do Bicho благоприятствует не только арифметическим расчетам. Эта игра благоприятствует также суевериям. В самом деле, она связана с целой системой толкования снов, где есть свой код, свои классики и свои квалифицированные толкователи. Какого зверя выбирать, игроку указывают сны. Однако не всегда рекомендуется ставить именно на то животное, что привиделось во сне. Осмотрительнее будет сперва полистать специальную книжку, особого рода сонник, озаглавленный обычно «Interpretacro dos sonhos para о JogodoBicho» (Толкование сновидений для JogodoBicho). Из нее можно узнать надежные соответствия: тот, кому приснилась летающая корова, должен ставить не на Корову, а на Орла; тот, кому приснилось, как кошка падает с крыши, должен ставить на Бабочку (потому что настоящая кошка не падает с крыши); тот, кому приснилась палка, должен ставить на Кобру (которая поднимается словно палка); тот, кому приснился бешеный пес, должен ставить на Льва (который так же смел), и т. д. Иногда соотношение остается непонятным: тот, кому приснился покойник, должен ставить на Слона. Бывает, что соотношение заимствуется из сатирического фольклора: тот, кому приснился португалец, должен ставить на Осла. Самые аккуратные игроки не довольствуются механическими соответствиями – они обращаются к гадателям и гадалкам, которые прилагают свои знания и таланты к данному конкретному случаю и умело извлекают из него непреложные оракулы.
Нередко обходятся вообще без зверей: сновидение непосредственно дает нужное число. Если человеку приснился кто-то из друзей, он ставит на его телефонный номер; если он оказался свидетелем уличной аварии, то ставит на номер разбившейся машины, или на номер приехавшей полицейской машины, или на какую-то их комбинацию. Не менее важными, чем случайные знаки, являются рифма и ритм. Характерен анекдот, где священник, отпуская грехи умирающему, произносит ритуальные слова: «Иисус, Мария, Иосиф» – и вдруг умирающий поднимается с возгласом: «Орел, Страус, Кайман!», то есть звери из bicho, чьи названия по-португальски (Aguia, Avestruz, Jacaré) более или менее похожи на произносимые имена. Примеры легко умножить до бесконечности. Вообще, применяются самые разнообразные виды гадания. Служанка пролила на пол воду из опрокинутого сосуда – форму лужи она истолковывает по сходству с одним из игровых зверей. Умение распознавать нужные соотношения считают ценным даром. Многие бразильцы приведут вам пример со слугой кого-либо из своих знакомых, который сделался необходимым хозяевам благодаря своему умению разбираться в комбинациях bicho или же разгадывать приметы и в итоге начал заправлять всем в доме[83].
Теоретически игра в зверей запрещена во всех бразильских штатах. Фактически же ее более или менее терпят – в зависимости от настроения или интересов губернатора или, внутри штата, в зависимости от прихотей или политики местных руководителей, главным образом начальника полиции. В любом случае, формально преследуемая или тайно покрываемая, она сохраняет сладость запретного плода, и ее организация остается подпольной, даже если такая секретность никак не оправдана поведением властей предержащих. Более того, народное сознание, практически все время озабоченное ею, внешне все-таки считает ее грехом – мелким грешком, простительным пороком, вроде курения
