Их было четверо - Пётр Феофилактович Гордашевский
Тима нырнул следом за ней.
На дне пруда
Катя и Тима медленно шли ко дну.
Под ними и вокруг них взад и вперед сновали инфузории. Вот стрелой промчались хищные инфузории: они настигали свои жертвы, и те мгновенно исчезали в их ненасытной утробе. Вращаясь, как бы ввинчиваясь в воду, плыла веретенообразная эвглена. Изредка проплывали огромные темные тени. Это были рыбы. Они казались нашим путешественникам великанами, словно то были не мальки, а киты.
Крупные обитатели пруда были менее опасны для крошечных человечков, чем инфузории и другая мелочь, но все же становилось страшно, когда крохотный малек, выглядевший гигантской рыбой, проплывал близко, возмущая воду и отбрасывая потерпевших бедствие друг от друга.
На глазах у Кати личинка стрекозы напала на пиявку. Катя видела голову личинки, зачатки крыльев на спине. Мягкая пиявка пыталась вырваться, обвивалась вокруг головы и груди личинки, но та крепко зажала ее крючками своей «маски» и пододвигала все ближе и ближе к челюстям. Катя в ужасе отвернулась, даже закрыла глаза, чтобы не видеть страшной расправы.
Тима, догнавший было Катю, снова оказался от нее далеко. Они оба стремились поскорей сблизиться. Самое страшное для них было то, что они не вместе. Особенно боялась Катя. Без Тимы она казалась совсем беззащитной, ведь лучемёт-то один, и он у Тимы. Да если бы он и находился у Кати, то она все равно не умела с ним обращаться. Катя знала, что костюм и шлем хорошо ее защищают: ни один хищник не сможет переварить ее в своем желудке, даже если бы она и оказалась проглоченной. Но тогда ей грозило полное одиночество, потому что хищник совсем унес бы ее от Тимы, и неизвестно, найдут ли они друг друга.
После долгих усилий Тиме удалось приблизиться к Кате, но в этот момент из глубины появилась стайка инфузорий-туфелек, иначе их называют — «парамеции».
Быстро шевеля коротенькими ресничками, покрывавшими их вытянутое тело, туфельки-парамеции проворно передвигались. Повертываясь на ходу то на один бок, го на другой, они словно шныряли в воде. Сквозь тончайшую оболочку, одевавшую прозрачное студенистое тело, ясно просвечивал плотный комок ядра, какие-то пузырьки, что-то вроде звезд, то с едва заметными, то с толстыми лучами.
Формой своего вытянутого тела парамеции были похожи на подметку туфли, и название «туфелька» неплохо определяло их внешность.
Плывя, парамеции охотились. Добычей этим хищникам служили бактерии и всякие мелкие частицы. Они не были безоружны, но их оружие хорошо для защиты, а не для охоты. Помимо ресничек, на поверхности тела парамеции есть особые стрекательные пузырьки. Из них выбрасывается наружу ядовитая нить. Стрекая, парамеция защищается от некоторых врагов.
Вынырнувшая из глубины стайка парамеций плыла между Тимой и Катей, отделяя их друг от друга.
Внезапно Катя ощутила жгучую боль в ноге.
Через секунду она почувствовала, что ее с силой куда-то втягивает. На нее напала парамеция и проглотила!
Тима видел все это. Он видел, как Катю втянуло в водоворот: на боку парамеции было углубление, по краям которого двигались длинные реснички. Они словно подгребали воду к туфельке, гнали ее в углубление. А там, на дне углубления, был короткий канал. Он вел внутрь парамеции.
Катю затягивало все глубже и глубже. Тима знал, чем это грозит, и у него даже сердце остановилось от ужаса.
— Ядро! Катя, уничтожай ядро! — крикнул он, спеша ей на помощь.
Парамеция вместе с Катей стала проворно опускаться вниз. Тима понимал, что догнать ее он не сможет, но все же пытался возможно быстрей погружаться следом.
— Не бойся! — кричал он. — Главное, уничтожай ядро! Я иду за тобой.
— Не оставляй меня, Тима! — услышал он умоляющий голос Кати.
— Нет, нет, я иду, иду!
Он был так поглощен погоней, что не заметил, как к нему самому приближается другая парамеция. Он увидел ее совсем рядом и просто чудом увернулся от ее поражающей нити. Тима выхватил лучемёт. Второпях он нажал кнопку, сам не зная какую. По-видимому, он плохо прицелился — и луч скользнул лишь по одному боку туфельки. Реснички на этой пораженной стороне мгновенно замерли, а на другой продолжали двигаться. Туфелька, загребая одним боком, смешно завертелась на месте.
Но вот ожили и пораженные реснички; туфелька поплыла в сторону от Тимы.
«Вот так штука! — подумал Тима, глядя вслед ожившей парамеции. — Значит, я послал усыпляющие лучи, а не убивающие — и туфелька ожила! Но как она смешно крутилась на месте!»
В это время невдалеке показалась другая парамеция. И тут Тиму осенила блестящая мысль. Если можно частично усыпить парамецию, заставив ее двигать то одними ресничками, то другими, то нельзя ли это использовать в своих целях? Тима послал сонные лучи на одну сторону тела парамеции. Туфелька тотчас же смешно завертелась на одном месте, загребая с одного боку.
Тогда Тима решился на смелый опыт. Он усыпил парамецию. Преодолевая отвращение, он приблизился к ней, залез в ее глотку, пробрался дальше и уселся вблизи конца тела туфельки. Когда она стала приходить в себя, он послал «лучи сна» на одни реснички, а другим предоставил действовать. Парамеция поплыла в одну сторону. Тогда Тима, рассчитав приблизительно время, которое потребуется, чтобы парализованные реснички зашевелились, усыпил другие. На секунду парамеция остановилась, а затем снова поплыла, на этот раз загребая уже в другую сторону.
Так Тима, облучая парамецию то с одной, то с другой стороны, то сильнее, то слабее, стал управлять ее движениями. Это было замечательное открытие, и Тима даже повеселел.
— Тима! Тима! — между тем звала Катя. — Почему ты молчишь?
Тима, занятый своим опытом, действительно перестал отвечать Кате. Тут он спохватился и крикнул ей, что нашел отличный способ передвигаться…
За это время Катя уплыла уже далеко, и голос ее звучал слабо.
Тима заставил свою послушную парамецию опускаться, время от времени окликая Катю. Судя по тому, что голос ее зазвучал громче, Тима понял, что приближается к ней.
— Катя, слушай! — говорил оп. — Я залез в парамецию и лучемётом управляю ее движениями. А как твои дела?
— Ничего. Я расправилась со своей — уничтожила ядро, но не вылезаю из нее. Мне кажется — так безопасней.
— Хорошо. Сиди и жди меня.
Вначале парамеция плыла рывками и не всегда
