Герман Чижевский - В дебрях времени
Но пиршество спрута продолжалось, клюв с хрустом раздирал тела, пока какой-то новый темный инстинкт или удовлетворенный аппетит не оторвали ортоцератита от обильного стола, и он внезапно унесся вдаль и скрылся в темных расщелинах подводных рифов, в темной массе подводных джунглей, колышущейся у многоцветной поросли кораллов. Но там были не заросли безобидных водорослей, а укрепившиеся на камнях жесткие известковые стебли сидячих спрутов-лилий. Эти, густо сидевшие, гладкие и суставчатые, расширялись сверху наподобие чашечек цветка, из которых частой бахромой подымался букет обманчивых лепестков-щупалец.
Вдруг чудовищная малиновая клешня, щелкнув, вцепилась в манжет моих мокрых брюк.
Я мгновенно потерял интерес к фауне силура и с силой выдернул ногу, едва не потеряв равновесие. Мой несообразительный противник отпрянул и попятился. С внутренней дрожью и отвращением рассматривал я эту первобытную диковину длиной в три метра, в которой было нечто и от громадного рака, и от скорпиона. Это и был ракоскорпион-птеригот. Весь членистый, вооруженный огромными клешнями, со множеством простых граненых глаз, усыпавших радужными чечевицами выпуклую головогрудь, он поплыл, огибая машину, взмахивая хвостом с роговой шпорой на конце и загребая им воду, как веслом. Только первобытные спруты, «упакованные» в свои толстостенные раковины, могли противостоять его нападению. Только несъедобные известковые губки и кораллы могли не опасаться его. А его соперниками могли быть только другие ракоскорпионы, например стилонур с непомерно длинными и тонкими ходильными ногами и плавательными ножками. К счастью, птеригот почему-то перестал интересоваться мной и уплыл в заросли.
А поодаль, в открытом океане, уступами гигантской лестницы громоздились коралловые рифы. Местами они сверкали снежной белизной, которая казалась даже неуместной среди ярко окрашенного растительного и животного мира теплых лагун и солнечного моря, обрамленного глыбами мертвого и живого камня. Белая пена покрывала шестигранные ноздреватые пирамидки, конусы и призмы, возведенные крошечными созданиями-строителями, которые тесно лепили друг к другу свои узорчатые соты. Живые вырастали на мертвых и потом погибали, чтобы, в свою очередь, стать надежным фундаментом для следующих поколений.
Я взглянул в сторону берега, подернутого туманной дымкой испарений. Где-то там, в сотне метров от меня, у границы, извечно отделяющей воду от суши, шла молчаливая упорная миллионолетняя борьба за жизнь.
Выброшенные на берег водоросли слабыми зелеными стебельками тянулись навстречу ветру и солнцу, ласковому и щедрому, гневному и беспощадному. Эти хилые растеньица были пионерами наземной флоры. Жизнь наступала на сушу.
Беспозвоночные и позвоночные
Предками трилобитов и всех других силурийских животных, да, по сути, и нашими предками, были родственники медуз — гребневики. Это были, вероятно, неплохие пловцы, но какая-то неясная причина заставила их сменить способ передвижения. Они перестали плавать и начали ползать по дну. Постепенно тела их сплющились, голова развилась, брюшная и спинная часть стали более четко выражены. Через несколько миллионов лет они превратились в морских червей.
Морские черви ползали быстро. У них увеличивались мышечные волокна, сформировались нервная, пищеварительная и кровеносная системы и многие другие органы. Появились кольчатые черви — кольчецы, они дали начало членистоногим животным. Придатки по бокам тела превратились в суставчатые ножки, которые обрели способность к сложным движениям. Наметился и развился головной мозг, нервная система намного усложнилась, глаза стали очень совершенными органами. Так постепенно сформировались мокрицеподобные трилобиты, ракоскорпионы и многие другие ракообразные. Затем, миллионы лет спустя, возникли насекомые, многоножки, пауки.
Сравнительная анатомия, палеонтология и эмбриология в один голос утверждают, что предками насекомых, многоножек и пауков были различные группы кольчатых червей. Пауки и их родственники произошли от одной группы кольчецов, многоножки и насекомые — от другой, а раки — от третьей. Моллюски тоже произошли от кольчецов, но у них выработался иной тип строения, не членистый, а так называемый концентрированный. Все основные классы моллюсков появились более пятисот миллионов лет назад.
Но это произошло еще на заре жизни — в архейскую и протерозойскую эры, а я находился уже в палеозойской эре.
Силурийский период принадлежит к палеозойской эре — эре древней жизни. Она началась пятьсот миллионов лет назад и продолжалась свыше трехсот миллионов лет. На ее протяжении жизнь в разных формах продолжала свое развитие. В обширном мире медуз, морских губок, иглокожих, к которым относятся морские ежи, офиуры, морские лилии, морские звезды, появились более сложно устроенные организмы: трилобиты, ракоскорпионы, неуловимые и могучие «ракеты моря» — спруты.
В конце силурийского периода, около четырехсот миллионов лет назад, появились рыбы. Их происхождение долгое время было загадкой для ученых.
От известных уже нам обитателей древнего океана до рыб путь немалый. Их строение слишком различно.
Тайна была открыта сравнительно недавно. Стало ясно, что рыбы тоже произошли от морских червеобразных животных. Ближе всего они стояли к миногам и миксинам. Эти древние рыбы имели много общего с живущим в наше время маленьким рыбообразным животным — ланцетником. Ланцетник и сейчас обитает в теплых южных морях в песчаном грунте. Он очень интересен тем, что совмещает в себе признаки строения как беспозвоночных, так и позвоночных животных. Его длинное, заостренное книзу тело похоже на медицинский ланцет и состоит, как и у червеобразных, из ряда четко выраженных сегментов. С другой стороны, многое в ланцетнике роднит его с низшими хордовыми — асцидиями, или оболочниками. Как известно, основное отличие хордовых от беспозвоночных состоит в том, что они имеют спинную хрящевую струну, или окостеневший позвоночник. У таких животных головной мозг расположен перед передним концом хорды. Позвоночные, или хордовые, бывают снабжены сложно устроенными органами для дыхания — жабрами или легкими.
Те животные, которые могут быть названы первыми позвоночными, внешне весьма напоминали рыб. Но они были без челюстей и не имели парных плавников. Тело их было заключено в панцирь, сплошным тяжелым щитом покрывавший голову и переднюю часть туловища до хвоста.
Тела панцирных рыб были заключены в тяжелые костяные «футляры».
«Тяжелое вооружение» погубило их, когда появились гораздо более подвижные конкуренты — хрящевые рыбы. А затем и они утратили былое величие и, если не считать акул и некоторых других рыб, ведущих свое начало из седых глубин времени, отступили перед полчищами прожорливых костистых рыб.
Исследователи долгое время не могли определить, в пресной или соленой воде возникли позвоночные.
Присутствие в морской воде в большом количестве растворенного кальция и окостенение хрящей в результате отложений кальция словно само собой подводит нас к логическому выводу, что это окостенение могло скорее начаться у рыб, живущих в морской воде. Однако в речной воде тоже растворен кальций, а позвоночник мог развиться в результате активного противодействия текучим водам. Это противодействие требовало значительного мышечного напряжения, и понадобился костный прочный стержень, пронизывающий все тело, к которому могли прикрепляться сильные группы мышц. Известно, что соленость морской воды в те времена была невелика и, очевидно, позволяла рыбам довольно свободно переходить из воды с меньшей соленостью в большую, и наоборот. Так что до сих пор вопрос о возникновении позвоночных окончательно не решен.
Плавник превращается в лапу
Как мы уже говорили, растения совершили «подвиг»: они вышли из воды и заселили сушу. Это были псилофиты — странные и слабые растеньица, не выше четверти метра, немного похожие на плауны. Выполнив эту величайшую из задач природы, псилофиты обессилели и потеряли способность к дальнейшим изменениям, и уже другие растения, грубо оттеснив их, предприняли вторичное решительное и прочное завоевание суши. Победители в слепой и свирепой борьбе за существование не оставляют места побежденным. Поэтому низкорослые растеньица со слабыми корнями, впервые принесшие на сушу зеленый цвет, были истреблены и исчезли.
Вслед за растениями на сушу поползли первые животные. Это были кольчатые черви, предки дождевых червей, моллюски, древние пауки, многоножки и животные, которые позже превратились в насекомых. В авангарде «наступления» шел, по-видимому, скорпион. Но у него уже были не плавники, а суставчатые ножки, и дышал он в отличие от морских скорпионов не жабрами, а «легкими» — трахеями. Он был покрыт хитиновым покровом, непроницаемым для иссушающих солнечных лучей, и хитин помог ему остаться на берегу, когда моря начали отступать и заливы пересохли. Не имей скорпион такой надежной защиты, он высох бы от зноя, как это случается с медузами.
