Ричард Докинз - Рассказ предка. Путешествие к заре жизни.
Странствуя, мы будем постоянно пополнять наше общество благодаря включению других групп странников, которые также увеличивались на их собственном пути до свидания с нами. После каждого свидания мы продолжаем идти вместе по главной дороге назад к нашей общей архейской цели, нашему «Кентербери». Есть и другие литературные намеки, конечно, и я почти взял Баньяна (Bunyan) за образец и «Обратный путь пилигрима» за название. Но именно к «Кентерберийским рассказам» Чосера (Chaucer) я и мой научный сотрудник Ян Вонг возвращались в наших обсуждениях, и нам казалось все более и более естественным думать о Чосере повсюду в этой книге.
В отличие от большинства странников Чосера, мои не начинают путешествие все вместе, хотя они действительно отправляются в одно и то же самое время, в настоящее время. Эти другие путешественники направляются к древнему Кентербери из различных отправных точек, присоединяясь к нашему странствующему человеку в ходе различных свиданий по пути. В этом отношении мои путешественники не похожи на тех, кто собрался в лондонской гостинице «Тэбэд». Мои больше похожи на зловещего каноника и его вероломного дворцового стража, которые присоединились к странникам Чосера в Boughton-under-Blee, не доходя пять миль до Кентербери. Как и у Чосера, мои странники, представляющие всем различными видами живых существ, будут иметь возможность болтать по дороге к Кентербери, который является зарождением жизни. Именно эти рассказы формируют главное содержание этой книги.
Покойники не рассказывают историй, и вымершим существам, таким как трилобиты, не полагается быть странниками, способными поведать свой рассказ, но я сделаю исключения для двух особых случаев. Животное, такое как дронт, которое жило в исторические времена и чья ДНК все еще доступна для нас, будем рассматривать как почетного члена палаты современной фауны, отправляющегося в путешествие одновременно с нами и присоединяющегося к нам на некотором отдельном свидании. Так как мы ответственны за их столь недавнее исчезновение, это представляется тем немногим, что мы можем сделать для них. Другие почетные странники, исключения из правила, что мертвецы не рассказывают историй, на самом деле являются мужчинами (или женщинами). Так же как мы, странствующие люди, непосредственно ищущие наших собственных предков, окаменелости, которых можно было бы правдоподобно принять в кандидаты на то, чтобы быть нашими предками, считаются членами нашего человеческого странствия, и мы услышим рассказы от некоторых из этих «призрачных странников», например от Мастера, Homo habilis.
Я думаю, было бы неправильным позволять моим животным и растениям говорить от первого лица, и я не буду так делать. Если бы не случайные отступления и вступительные замечания, странники Чосера также не делают этого. Многие из историй Чосера имеют свой собственный пролог, и у некоторых есть также эпилог, все они передаются автором от имени странников. Я буду иногда следовать его примеру. Как и у Чосера, эпилог может служить мостом от одного рассказа к следующему.
Прежде, чем начинаются рассказы, у Чосера есть длинный пролог, в котором он излагает свой список участников: профессии и, в некоторых случаях, имена странников, которые собираются отправиться из таверны. Вместо этого я буду представлять новых путников тогда, когда они будут присоединяться к нам. Общительный чосеровский хозяин вызвался быть проводником у путешественников, и призывал их коротать путь, рассказывая свои истории. Я в роли хозяина буду использовать пролог для некоторых предварительных замечаний о методах и проблемах воссоздания эволюционной истории, которые должны быть смело встречены и решены, независимо от того, воссоздаем ли мы историю в прямом или в обратном направлении.
Затем мы начнем само путешествие в прошлое. Хотя мы сконцентрируемся на наших собственных предках, обращая внимание на другие существа обычно только тогда, когда они присоединяются к нам, мы будем время от времени поднимать глаза от нашей дороги и напоминать себе, что есть другие путники, идущие своими собственными, более или менее независимыми путями к нашей последней цели. Пронумерованные вехи свиданий плюс несколько промежуточных опознавательных знаков, необходимых, чтобы зафиксировать хронологию, обеспечат поддержку нашему путешествию. Каждый обозначит новую главу, где мы остановимся, чтобы осмотреться на нашем пути, и, возможно, послушать рассказ или два. В редких случаях что-то важное будет случаться в мире вокруг нас, тогда наши странники смогут сделать короткую паузу, чтобы поразмышлять над этим. Но, по большей части, мы будем отмечать наше продвижение к рассвету жизни отсчетом тех 40 естественных вех, свиданий, украшающих наше путешествие.
ПРОЛОГ
Как мы будем узнавать о прошлом, и как его датировать? Какие вспомогательные средства для нашего наблюдения помогут нам всмотреться в театры древней жизни и восстановить сцены и актеров, их появления и исчезновения в далеком прошлом? У обычной истории человечества есть три главных метода, и мы найдем их аналоги на большей шкале – эволюционной шкале времени. Во-первых, есть археология, исследование костей, наконечников стрел, фрагментов горшков, остатков отбросов, статуэток и других останков, которые сохраняются как веские свидетельства прошлого. В эволюционной истории самые очевидные твердые останки – кости и зубы, и окаменелости, которыми они, в конечном счете, становятся. Во-вторых, есть восстановленные реликвии, записи, которые сами по себе не стары, но которые содержат или воплощают копию или представление того, что старо. В истории человечества они записывались или передавались устно из поколения в поколение, повторялись, переиздавались или копировались от прошлого до наших дней. В эволюции я бы выдвинул ДНК как главный восстановленный реликт, эквивалентный письменной перекопированной записи. В-третьих, есть триангуляция. Это название происходит от метода оценки расстояний с помощью измерения углов. Зафиксируйте направление на объект. Затем перейдите ко второму месту наблюдения и измерьте между ними расстояние. Снова сориентируйтесь на цель. Определив точку пересечения двух углов, вычислите расстояние до цели. Некоторые дальномеры используют этот принцип, топографы, составляя карту, традиционно полагаются на него. Эволюционисты могут сказать, что «производят триангуляцию» предка, сравнивая двух (или больше) его выживших потомков. Я буду использовать три вида надежных свидетельств, начиная с твердых останков и, в частности, окаменелостей.
Окаменелости
Тела или кости могут сохраниться для нашего внимания, каким-то образом избежав встречи с гиенами, жуками-могильщиками и бактериями. «Ледяной Человек» из итальянского Тироля сохранился в леднике в течение 5 000 лет. Насекомые становились забальзамированными в янтаре (окаменевшей древесной смоле) в течение 100 миллионов лет. Безо льда или янтаря твердые части, такие как зубы, кости и раковины, имеют лучшие шансы, чтобы быть сохраненными. Зубы сохраняются дольше всех, потому что, чтобы выполнять свои функции в жизни, они должны были быть более твердыми, чем все то, что их владелец, вероятно, ест. Кости и раковины должны быть твердыми по различным причинам, и они также могут сохраняться долгое время. Такие твердые части и, в редких счастливых случаях, мягкие части также, иногда становятся ископаемыми окаменелостями, которые сохраняются сотни миллионов лет. Несмотря на привлекательность окаменелостей, удивительно, насколько много мы можем узнать о нашем эволюционном прошлом без них. Если бы все окаменелости вдруг исчезли, то используя сравнительные исследования современных организмов, подобие их структур, особенности их генетических последовательностей, распределение среди видов и то, как виды распределены по континентам и островам, можно все еще продемонстрировать, вне всякого разумного сомнения, что наша история эволюционна, и что все живые существа – кузены. Окаменелости являются бонусом. Долгожданным бонусом, что и говорить, но не обязательным. Это стоит помнить, когда креационисты продолжают утомительно говорить о «промежутках» в летописи окаменелостей. Летопись окаменелостей могла бы быть одним большим промежутком, и все еще были бы сильны доказательства эволюции. В то же время, если бы у нас были только окаменелости и никаких других свидетельств, то факт эволюции был бы снова всецело подтвержден. При существующем положении вещей мы благословлены с обеих сторон.
Слово «окаменелость» традиционно используется в значении любого реликта, датируемого более чем 10 000 лет: не очень полезное правило, поскольку нет ничего особенного в круглом числе 10 000. Если бы у нас было меньше или больше, чем десять пальцев, то мы признали бы круглыми другой набор чисел (Если бы мы имели восемь (или шестнадцать) пальцев, то считали бы, естественно, октальными (или шестнадцатеричными) числами, бинарная логика была бы легче для понимания, и компьютеры, возможно, были бы изобретены значительно раньше.). Когда мы говорим об окаменелости, мы обычно подразумеваем, что подлинный материал был заменен или пропитан минералом другого химического состава и поэтому выдано, можно сказать, новое свидетельство о смерти. Отпечаток первоначальной формы действительно может быть сохранен в камне в течение очень долгого времени, возможно, смешанный с частью первоначального материала. Есть различные пути, которыми это может произойти. Я оставляю детали, названные техническим термином «тафономия», для «Рассказа Работающего».
