Мейтленд Иди - Недостающее звено
Социальные структуры… на которые воздействуют экологические условия? Ну, конечно же! Мы уже слышали об этом от Джона Крука, хотя и в несколько иной связи.
Но плотоядные общественные животные? Он, что же, имеет в виду львов?
Да, именно их. Пусть древнейшие гоминиды переселились из леса в саванну уже с зачатками прямохождения, использования орудий и употребления в пищу мяса. И все-таки для объяснения медленного развития этих особенностей, после того как гоминиды начали вести групповой образ жизни на открытых равнинах, следует рассмотреть образ жизни других плотоядных обитателей тех же открытых равнин.
Крупнейшие африканские хищники: львы, леопарды, гепарды, пятнистые гиены и гиеновые собаки — все, за исключением леопардов и гепардов, являются общественными животными, выработавшими две жизненно важные черты: они охотятся группами и делятся своей добычей.
Совместная охота дает много выгод — Шаллер насчитывает их целых пять, — которые обеспечивают группе заметное преимущество перед одиноким охотником. Во-первых, группа в среднем гораздо реже остается без добычи. Две и более пятнистых гиен, охотясь вместе, ловят намеченную жертву в три с лишним раза чаще, чем одна гиена. Во-вторых, группа способна справиться с крупной дичью, которую в одиночку не одолеть. Наиболее ярким тому примером служат, пожалуй, гиеновые собаки: стаей они одолевают зебр, весящих свыше 200 килограммов, хотя сами весят в среднем около 18 килограммов. В-третьих, добыча группы, как правило, съедается вся тут же на месте, ничто не пропадает зря. Одинокое животное, наевшись, остальное мясо волей-неволей оставляет до тех пор, пока не проголодается вновь. А к тому времени тушей могут завладеть другие хищники. Вот почему одинокий охотник леопард вынужден втаскивать свою добычу на дерево, подальше от гиен, шакалов и гиеновых собак. В-четвертых, группа может прибегнуть к тому, что Шаллер называет "разделением труда". Тут он приводит в пример гиеновую собаку, которая остается охранять щенят в логове, пока остальные охотятся; насытясь, они возвращаются и, срыгнув часть добытого мяса, кормят щенят, а также взрослого стража. И наоборот, один лев остается возле недоеденной туши в качестве сторожа, пока не подойдут остальные члены прайда. И наконец, так сказать, "право силы". В саванне существует своя иерархия силы, определяющаяся размерами и весом хищника: верхнюю ступень занимает лев, затем леопард, далее следуют гиена и гиеновая собака. Однако численность нередко дает преимущество перед ростом и весом. Фотография на показывает, насколько тщетны отчаянные попытки львицы отогнать от растерзанной туши жирафа десяток голодных гиен.
К этим пяти преимуществам я добавил бы еще одно, которое Шаллер не включил в свой список, хотя прекрасно о нем знает, да, собственно, и подразумевает как одно из условий групповой охоты. Я имею в виду широкий выбор охотничьих приемов, который открывается перед группой. Такова, например, своего рода погоня с подставами, которую применяют гиеновые собаки. Взрослое животное в одиночку или в паре с другим начинает травлю и бежит за намеченной жертвой, не давая ей остановиться. Поскольку зебра или антилопа, убегая, обычно описывает широкий круг, остальные собаки продолжают неторопливо трусить позади, внимательно следя за происходящим, а затем в нужный момент кидаются наперерез добыче и приканчивают ее. Еще пример: львы прекрасно умеют гнать добычу по направлению к прячущимся в засаде партнерам по охоте. С не меньшей сноровкой они ее окружают, так что, куда бы намеченная жертва ни повернула, ее встречает лев. Охотящейся группе иногда удается загнать дичь в тупик — на узкий мыс, в болото, на берег реки или в ущелье, откуда нет выхода. Гоминиды за миллионы лет своей охотничьей карьеры использовали все эти приемы.
Второй важнейший аспект группового поведения хищников состоит в том, что они делят добычу между собой. Правда, львы рычат, дерутся, иногда даже убивают друг друга возле туши (что указывает на неполную эволюцию группового поведения: они научились сотрудничать во время охоты, но не за пиршественным столом), однако гиены и гиеновые собаки ведут себя гораздо пристойнее. Гиеновые собаки в этом отношении чрезвычайно щепетильны. Молодые животные в стае бегут медленнее взрослых и, естественно, поспевают к добыче последними. Взрослые собаки, как правило, ограничиваются двумя-тремя кусочками, затем отходят и ждут, пока не насытятся молодые, и только тогда приступают к еде по-настоящему. Иногда к этому моменту от туши не остается почти ничего, и, оставшись голодными, они вынуждены вновь отправляться на охоту, но забота о молодом поколении очень важна для вида, у которого смертность среди взрослых особей, по-видимому, весьма высока. Пока щенки гиеновой собаки еще настолько малы, что не способны следовать за стаей и вынуждены оставаться в логове, они покусывают и тыкают возвратившихся охотников в уголки пасти, и те отрыгивают мясо. Одна охромевшая собака, которая не могла следовать за стаей, прибегла к тому же способу и тоже получала отрыгнутое мясо, то есть осталась в живых благодаря помощи других членов стаи.
Итак, сотрудничество и дележ добычи приносят плотоядным общественным животным большие выгоды. Те же выгоды мог обрести и гоминид, дерзнувший уйти от леса в открытую саванну. Чем дальше он заходит в саванну, тем больше у него шансов наткнуться на мелкую добычу, такую, как зайцы, неоперившиеся птенцы и новорожденные телята антилоп и других крупных травоядных. И не только стремление ловить и убивать этих существ будет в нем расти и укрепляться, но и — что даже еще важнее — у него появится стимул высматривать их, а также думать о том, где и как их искать. Постепенно он будет дерзать на большее, осознав, что в силах справиться с покалеченными и старыми животными и более крупных видов. Но чем крупнее дичь, тем настоятельнее потребность в сотрудничестве. В результате успешного сотрудничества он добывает больше мяса, а это открывает возможность и создает побуждение делиться добычей.
Тут снова начинает действовать положительная обратная связь. Чем больше пользы приносит данная форма поведения животному с мозгом, достаточно развитым, чтобы запоминать и в каких-то пределах свободно выбирать между теми или иными действиями, тем вероятнее, что оно попробует повторить действия, оказавшиеся удачными в прошлом. Каждая удачная охота усиливает стремление разыскивать новую добычу. Джейн Гудолл наблюдала это явление, изучая то нарастающую, то идущую на убыль зачаточную охотничью деятельность у шимпанзе Гомбе-Стрим. Случайно схваченный павиан вызывает прилив охотничьей энергии. Но шимпанзе плохие охотники — они слишком сильно возбуждаются и без толку суетятся, а потому последующие фиаско вскоре охлаждают их энтузиазм, тем более что вокруг вполне достаточно всякой другой пищи. И охота быстро "выходит из моды" до тех пор, пока новая случайная удача не возродит угасший интерес.
Не исключено, что в саванне, где гоминидов стимулировали более частые успехи, а может быть, и прямая необходимость с помощью охоты и поисков падали возмещать сезонное оскудение других источников пищи, повадка, не игравшая большой роли для выживания шимпанзе, преобразилась для гоминидов в нечто куда более важное.
Дележ добычи должен увеличивать шансы гоминидов на выживание не меньше, чем совместная охота. Всегда тяжело смотреть, как больной или искалеченный павиан старается не отстать от стада. Сородичи не кормят его и никак о нем не заботятся: они питаются главным образом семенами, травой, фруктами, корнями, и почти весь день у них уходит на то, чтобы насытиться самим. Поэтому больной павиан справляется со своей бедой сам, и пусть даже стадо переходит с места на место не торопясь, у него не остается сил на поиски корма, так как вся его энергия расходуется на то, чтобы не отстать. В результате он ослабевает еще больше, поспевает за стадом с еще большим трудом, становится еще слабее…
Но если бы такое заболевшее или раненое животное могло в течение нескольких критических дней отлежаться в каком-то месте, куда остальные члены группы возвращались бы с пищей, не исключено, что это спасло бы ему жизнь — особенно когда речь идет о гоминиде с его долгим периодом взросления и обучения, тем более, что, начиная питаться мясом, он, вероятно, должен был приобрести новых кишечных паразитов, которые на первых порах нередко вызывали у него разные болезни. Павиан, сломавший ногу или истощенный дизентерией, почти неизбежно погибает. Гоминид, оказавшийся в подобном положении, мог выжить.
Соедините особенности, присущие гоминиду, с совместной охотой и дележом добычи, свойственными плотоядным общественным животным, и вы получите (во всяком случае, вначале) существо, подобное австралопитеку: охотника, который охотится по-новому — на двух ногах и при помощи оружия. Под воздействием этого нового образа жизни его сметка непрерывно растет, и со временем охотником он становится на редкость искусным.
