Мозг и разум. Физиология мышления - Владимир Михайлович Бехтерев
Мы не касаемся здесь спорного вопроса – всегда ли обязательны для всякого действия толпы особые вожаки, как думает Тард, или же возможны и самостоятельные действия толпы без всяких вожаков, как утверждают его противники; во всяком случае несомненно, что действия толпы в значительной мере обязаны внушению и самовнушению, часто даже сводящемуся к простому подражанию.
Таким образом, в зависимости от характера внушения толпа, доступная по своему уровню нравственным идеалам христианского учения и в то же время сохранившая в себе еще остатки дикой грубости нравов, способна проявлять возвышенные и благородные стремления или, наоборот, низменные и грубые инстинкты. В этом именно и проявляются характеристические особенности в действиях толпы.
Не подлежит вообще никакому сомнению, что объединенные известной мыслью народные массы ничуть не являются только суммой составляющих их элементов, как иногда принимают, так как здесь дело не идет об одном только случайном объединении, но о психическом объединении, поддерживаемом и укрепляемом главнейшим образом благодаря взаимовнушению. С этим вместе активность отдельных элементов толпы усиливает их до наивысшей степени, и при полном психическом объединении вся толпа может действовать, как один человек, двигаясь, как одно огромное социальное тело, объединенное одним общим настроением и одними и теми же чувствами и мыслями. Но как легко толпа приходит в возбужденное состояние, делаясь в высшей степени активною, так же легко и, пожалуй, еще легче толпа впадает при соответствующих условиях и в панику, о чем была уже речь выше. И здесь, в панике, все дело в силе внушения, взаимовнушения и подражательности, а не в логическом убеждении, – в автоматизме, а не в разуме.
То же самое, что мы имеем в отдельных сформировавшихся толпах, мы находим, хотя и в значительно меньшей мере, и в каждой вообще социальной среде, а равно и в больших обществах, особенно в периоды приподнятых общественных настроений.
Отдельные члены этой среды почти ежеминутно инфицируют друг друга своими мыслями и в зависимости от качества получаемой ими инфекции волнуются возвышенными и благородными стремлениями или, наоборот, низменными и животными. Сообщества учителя и учеников, сообщества друзей или влюбленных, разве они обходятся без взаимовнушения? Двойные самоубийства, действия сообща также предполагают известную долю взаимовнушения. Можно сказать более. Вряд ли вообще случается какое-либо деяние, выходящее из ряда обыкновенных, вряд ли совершается какое-либо преступление без прямого или косвенного влияния посторонних лиц, которое хотя и не всегда, но чаще всего действует подобно внушению.
В этом отношении нельзя не согласиться с Тардом, что «трудность состоит не в том, чтобы отыскать собирательные преступления, но в том, чтобы открыть преступления, которые не были бы таковыми, которые нисколько не заключали бы в себе пособничества или соучастия среды. Это до такой степени верно, что можно даже спросить себя, существуют ли на самом деле индивидуальные преступления, все равно, как можно задать себе и другой вопрос: есть ли такие гениальные произведения, которые не были бы делом коллективным?».
Многие думают, что человек производит то или другое преступление исключительно по строго взвешенным логическим соображениям; а между тем ближайший анализ действий и поступков преступника нередко открывает нам, что, несмотря на многочисленные колебания с его стороны, достаточно было одного подбадривающего слова кого-либо из окружающих или примера, действующего подобно внушению, чтобы все колебания были сразу устранены и преступление явилось неизбежным. Равным образом в организованных обществах преступления иногда совершаются по приказанию их главы, как по мановению жезла.
Вообще надо иметь в виду, что идеи, стремления и поступки отдельных лиц не могут считаться чем-то вполне обособленным, принадлежащим только им одним, так как в характере этих идей, стремлений и поступков всегда сказывается в большей или меньшей мере и влияние окружающей среды.
Отсюда так называемое затягивающее влияние среды на отдельных лиц, которые не в состоянии подняться выше этой среды, выделиться из массы. В обществе этот психический микроб, понимаемый под словом «внушение», является в некоторой мере нивелирующим элементом и, смотря по тому, представляется ли отдельное лицо выше или ниже окружающей среды, оно от влияния последней делается хуже или лучше, то есть выигрывает или проигрывает. В этом нельзя не видеть важного значения внушения как условия, содействующего объединению отдельных лиц в большие общества.
Но кроме этой объединяющей силы внушения и взаимовнушение, как мы видели, усиливает чувства и стремления, поднимая до необычайной степени активность народных масс. В этом заключается другое важное значение внушения в социальной жизни народов. Не подлежит никакому сомнению, что психический микроб в известных случаях оказывается не менее губительным, нежели физический микроб, побуждая народы при благоприятной к тому почве к опустошительным войнам и взаимоистреблению, возбуждая религиозные эпидемии и вызывая, с другой стороны, жесточайшие гонения против новых эпидемически распространяющихся учений. И если бы можно было сосчитать те жертвы, которые прямо или косвенно обязаны влиянию этого психического микроба, то вряд ли число их оказалось бы меньшим, нежели число жертв, уносимых физическим микробом во время народных эпидемий.
Тем не менее внушение в других случаях, как мы видели выше, способствует тому, чтобы увлечь народы как одно целое к величайшим подвигам, оставляющим в высшей степени яркий и величественный след в истории народов.
В этом отношении, как уже ранее упомянуто, многое зависит от подготовленной почвы в виде народного сознания и сложившихся чувств и убеждений. Но всего этого большею частью бывает недостаточно для осуществления великих событий, и тогда немаловажная роль в ходе этих событий выпадает на долю направляющей силы. Дело руководителей народных масс заключается, таким образом, по преимуществу в искусстве направлять их чувства и мысли к возвышенным целям и благородным стремлениям.
Отсюда очевидно, что внушение является тем социальным фактором, который играет немаловажную роль не только в жизни каждого отдельного лица и в его воспитании, но и в жизни целых народов.
Как в биологической жизни отдельных лиц и целых обществ в зависимости от тех или других благоприятных условий играет известную роль микроб физический, будучи, благодаря своей индивидуальной организации и биологическим свойствам, то фактором полезным, то вредным и смертельным, уносящим тысячи жертв, так и психический микроб, или внушение, в зависимости от своего внутреннего содержания может быть фактором в высшей степени полезным или же вредным и губительным.
Можно сказать, что вряд ли вообще совершалось в мире какое-либо из великих исторических событий, в котором та или другая роль не выпадала бы на долю внушения или самовнушения. Уже многие крупные
