Франс де Вааль - Истоки морали: В поисках человеческого у приматов
В книге «Демонические самцы» (Demonic Males) Ричард Рэнгем, рассказывая о жестокости у шимпанзе, приводит такое сравнение их с бонобо: «…Мы вполне можем рассматривать их [бонобо. — Прим. пер. ] как шимпанзе, сделавших три шага к миру. Они снизили уровень насилия в отношениях между полами, в отношениях между самцами и в отношениях между сообществами». Все это не означает, что бонобо живут в сказочном царстве. Можно даже сказать, что «секс ради мира» так сильно распространен у них именно потому, что конфликтов хватает с избытком. Какой смысл был бы заниматься миротворчеством, если бы жизнь бонобо протекала в неизменной гармонии? Сексуальное разрешение конфликтов, как правило, практикуют самки, но самцы иногда тоже прибегают к этому верному средству, как свидетельствуют данные из зоопарка в Сан-Диего:
«Вернон регулярно загонял Калинда в сухой ров… После таких случаев эти самцы интенсивно контактировали почти в 10 раз чаще, чем обычно. Вернон предпочитал тереться мошонкой о ягодицы Калинда, или Калинд предоставлял свой пенис для мастурбации».
Контраст с родственным видом поразителен. Если шимпанзе во время территориальных споров чаще всего убивают сородичей, то бонобо на границах своей территории занимаются сексом. При встрече с соседями они могут повести себя недружелюбно, но проходит совсем немного времени, и самки бросаются на сторону «противника», чтобы спариться с самцами соседской группы или «оседлать» других самок. А поскольку заниматься сексом и войной одновременно трудно, вся сцена очень быстро меняет характер, и едва не начавшееся сражение превращается в мирное общение. Еще немного, и взрослые разных групп начинают заниматься взаимным грумингом, а дети — вместе играть. Сообщения о таких встречах начинаются с 1990 г. и исходят в основном от японского ученого Такаёси Кано, дольше всех проработавшего с дикими бонобо. Трудясь над книгой, я разговаривал с учеными, занимающимися полевыми исследованиями, такими как Кано, и ученым, принимавшим у себя Паркера, — Готтфридом Хо-манном (Gottfried Hohmann). Когда я спросил последнего, как его бонобо реагируют на другие группы, Хоманн ответил: «Начинается все очень напряженно, с криками и погонями, но затем все успокаиваются, и завязываются межгрупповые сексуальные контакты самок с самками и самок с самцами. Груминг тоже имеет место, но остается напряженным и нервным». Согласитесь, это описание мало подходит обезьянам-убийцам, хотя Хоманн и добавил, что группы бонобо смешиваются не всегда и что самцы из разных сообществ не занимаются грумингом друг с другом.
В заповеднике недалеко от Киншасы недавно решили соединить две группы бонобо, которые прежде жили раздельно, чтобы как-то оживить их существование. Никому бы даже в голову не пришло сделать что-нибудь подобное с шимпанзе, потому что единственным возможным результатом было бы насилие, и всем это прекрасно известно. В зоопарках хорошо знают, что шимпанзе из разных стай необходимо любой ценой держать отдельно до тех пор, пока они не познакомятся; в противном случае дело может кончиться кровопролитием. А бонобо в заповеднике вместо этого устроили оргию. Они свободно смешивались и общались, превращая потенциальных врагов в друзей.
Добавим к этому наблюдения чилийского приматолога Изабель Венке (Isabel Behncke), изучающей игровое поведение бонобо в Вамбе — там, где Кано и другие японские ученые уже не один десяток лет наблюдают за ними. Изабель глазам своим не поверила, когда увидела, как особи из разных групп играют вместе. Она недавно показывала мне видеозаписи, снятые в лесной чаще. На этих записях взрослого самца окружили молодые бонобо из соседней группы; они тыкали ему в ребра, забирались на плечи, висли на нем целыми гроздьями. Все это делалось в шутку, без малейших признаков опасности или враждебности. Еще Изабель показывала игру между самцом и самкой из другой группы. Самка следовала за самцом и время от времени хватала его за мошонку; оба они долго бегали кругами вокруг дерева, опять же не испытывая заметного напряжения. Склонная к иронии Изабель пошутила, что именно благодаря таким ситуациям возникло выражение «держать за яйца».
Отчасти разногласия относительно агрессивности бонобо объясняются тем, что они ведут себя как хищники. Такое поведение у них имеет развитые формы, хотя и в меньших масштабах, чем у шимпанзе. Бонобо убивают мелкую дичь — дукеров (лесных антилоп), белок, обезьян низших видов; иногда они охотятся группами. Проблема в том, что охота не имеет почти никакого отношения к агрессивности. Еще в 1960-е гг. Конрад Лоренц [43*] предостерегал ученых от ошибки: он утверждал, что кот, который шипит на другого кота, — это совсем не то же самое, что кот, выслеживающий мышь. Первый выражает шипением страх и агрессию, второй действует под влиянием голода. Мы сегодня знаем, что и нейронные цепи при этом задействуются разные. Вот почему Лоренц определил агрессию как внутривидовое поведение. Поэтому же травоядные животные не считаются менее агрессивными, чем плотоядные, — это может засвидетельствовать любой, кому приходилось видеть схватку жеребцов.
Отождествление образа жизни хищников с агрессивностью — старая ошибка; она восходит к тем временам, когда человека считали неисправимым убийцей на основании того факта, что наши предки ели мясо. Представление об «обезьяне-убийце» получило такое широкое распространение, что в первой сцене фильма Стенли Кубрика «2001 год: Космическая одиссея» один гоминин бьет другого бедренной костью зебры, а затем это оружие, триумфально подброшенное победителем в воздух, превращается в космический корабль. Впечатляющий образ, но основан он всего лишь на факте наличия одного отверстия в окаменевшем черепе доисторического детеныша, известного как «ребенок из Таунга». Обнаруживший его ученый поспешил сделать вывод о том, что наши предки были плотоядными каннибалами. Журналист Роберт Ардри в книге «Африканские корни» (African Genesis) развил эту мысль, заявив, что человек — это не падший ангел, а скорее вставшая на ноги обезьяна[44]. Сейчас, правда, считается более вероятным, что ребенок из Таунга не был съеден сородичами, а пал жертвой леопарда или орла.
Распространенное мнение о насилии как базовом инстинкте резко контрастирует с нашей стыдливостью в отношении секса, которая заставляет ученых либо вовсе игнорировать половое общение, либо называть его как-то иначе. Мы вообще предпочитаем эвфемизмы — называем туалет «комнатой отдыха», а непреднамеренное обнажение груди — «беспорядком в одежде». Так и бонобо в литературе традиционно называют «очень ласковыми», подразумевая при этом поведение, за которое человека — если бы все это происходило в общественном месте — немедленно арестовали бы. Две самки прижимаются друг к другу набухшими гениталиями и начинают быстро тереться ими, что обычно называют генито-генитальным контактом, но Хоманн, много раз наблюдавший подобную процедуру, высказывает сомнения: «Но имеет ли это хоть какое-то отношение к сексу? Вероятно, нет. Конечно, они используют гениталии, но что это на самом деле — эротическое поведение или просто жест приветствия, полностью лишенный связи с сексуальностью?»
К счастью, суд США разрешил этот эпохальный вопрос в решении по делу «Пола Джонс против президента Билла Клинтона». Там разъясняется, что термин «секс» включает любое намеренное прикосновение к гениталиям, анусу, паховой области, груди, внутренней части бедер или ягодицам. Можно было бы поспорить с этим определением (если кто-нибудь намеренно сядет на меня, прикоснувшись таким образом ягодицами, неужели это обязательно будет сексуальное действие?), но давайте ограничимся гениталиями, которые предназначены, очевидно, именно для секса. Когда бонобо хватают друг друга за тестикулы, трогают клитор или трутся гениталиями, стимулируя друг друга, и при этом громко кричат и демонстрируют другие внешние признаки оргазма, любой врач-сексолог скажет вам, что они «делают это». На память сразу же приходит знаменитый американский сексолог Сьюзен Блок с ее курсом «Путь бонобо: к миру через удовольствие» (The Bonobo Way of Peace through Pleasure); вообще слоган кажется удачным, поскольку ни одно другое животное, за исключением нашего собственного вида, не уделяет сексу так много внимания, как бонобо.
Результаты недавнего опыта по выяснению способности к кооперации еще раз подчеркивают резкие различия между шимпанзе и бонобо. Брайан Хейр с сотрудниками поместил в вольер с обезьянами платформу, которую те, работая вместе, без труда могли подтянуть к себе; на платформу положили пищу. Бонобо лучше, чем шимпанзе, справились с задачей. Вид пищи, как правило, пробуждает в обезьянах соперничество, но бонобо наладили сексуальные контакты, поиграли вместе и радостно, сидя рядышком, все вместе съели предложенную пищу. Шимпанзе, наоборот, никак не могли отказаться от соперничества. Согласитесь: если два вида так по-разному реагируют на одни и те же обстоятельства, вряд ли можно сомневаться в том, что темпераменты у их представителей разные.
