Борис Поршнев - О начале человеческой истории
В 1866 г. Геккель выпустил двухтомный труд: «Всеобщая морфология организмов, общие принципы науки об органических формах, механически обоснованные реформированной Чарльзом Дарвином теорией происхождения видов»[30]. В этой капитальной книге изложен обширный ряд вопросов дарвинизма и вообще биологии и результатов исследований или размышлений самого Геккеля. В том числе здесь обоснован биогенетический закон с привлечением многих примеров из эмбриологии человека. Но нас сейчас касается лишь одно направление мыслей Геккеля — это построение генеалогических (родословных) древ для разных групп живых существ. Он исходил из дарвиновской идеи родства, их связывающего. Но если Дарвин в «Происхождении видов» преимущественно подчёркивал неполноту геологической и тем самым генеалогической летописи, обилие недостающих звеньев в нашем знании родословных, то Геккель показал возможность по разным признакам реконструировать такого рода недостающие звенья и с привлечением геологических знаний приурочивать их к тому или иному времени в истории Земли. Трудно удержаться от сравнения этих реконструированных филогенетических рядов с рядами химических элементов в Менделеевской таблице.
Заметим, что Дарвин очень высоко оценил в целом это направление. Он писал: «Профессор Геккель в своей „Всеобщей морфологии“… посвятил свои обширные познания и талант изучению того, что он называет филогенией, или линиями родства, связывающими все органические существа. При построении различных (генеалогических) рядов он опирается преимущественно на эмбриологические признаки и пользуется также гомологичными и рудиментарными органами, равно как и последовательностью периодов, в течение которых различные формы жизни, как думают, впервые появились в разных геологических формациях. Этим он смело сделал большое начинание и показал, каким образом в будущем будет строиться классификация»[31]. В личном письме к Геккелю Дарвин выразительно написал, что его книга «очень продвинет наше дело»[32]. Однако, как видим, Дарвин высказывается лишь о полезности метода, воздерживаясь от выражения согласия со всем содержанием классификации Геккеля — со всеми его реконструкциями.
Среди реконструированных Геккелем генеалогических линий был показан ряд, идущий от полуобезьян к обезьянам — низшим и высшим — и далее к человеку. И вот в этой родословной цепи Геккель заметил недостающее звено. Он постарался его гипотетически вставить. Он убедился, что дистанция между высшими антропоморфными обезьянами, или антропоидами (шимпанзе, горилла, орангутан и гиббон), и человеком, при всей несомненности родословной связи, всё же слишком велика. Здесь должен быть промежуточный родственник! Пусть мы его не знаем — палеонтологи его когда-нибудь найдут. Это будет уже не четверорукое существо, т. е. не обезьяна, хотя бы и самая высшая, но и не человек. Его следует ожидать в геологических отложениях относительно близкого времени — в конце третичного или в четвертичном периоде. Геккель дал этому виду краткое предварительное описание и латинское крещение.
Идея, может быть, в той или иной мере была навеяна Геккелю классификацией приматов в «Системе природы» Линнея. Род Homo Линней разделил на два вида: человек разумный и человек-животное — Homo sapiens и Homo troglodytes. Последний описан Линнеем как существо в высшей степени подобное человеку, двуногое, однако ведущее ночной образ жизни, обволошенное и, главное, лишённое человеческой речи. Впрочем, ученик и продолжатель Линнея, редактировавший посмертные издания «Системы природы», выкинул этого троглодита как ошибку учителя. Однако Геккель, как и все великие натуралисты-дарвинисты XIX в., превосходно знал Линнея и опирался на его каноническое, т. е. последнее прижизненное издание, где «человек троглодитовый» фигурирует. Но ведь Линней описывал лишь живущие виды, а недостающее звено Геккеля относится к ископаемым вымершим формам. Может быть, поэтому Геккель придумал ему новое название.
Он назвал это недостающее звено Pithecanthropus alalus — обезьяночеловек, не имеющий речи (буквально — даже зачатков речи, даже «лепета»). Вот как рисовал Геккель эволюционную линию человека. «Из древнейших плацентарных (Placentaria) в древнейшую третичную эпоху (эоцен) выступают затем низшие приматы, полуобезьяны; далее (в миоценовую эпоху) настоящие обезьяны, из узконосых прежде всего собакообразные (Cinopitheca), позднее человекообразные обезьяны (Anthropomorpha); из ветви этих последних в плиоценовую эпоху возник лишённый способности речи обезьяночеловек (Pithecanthropus alalus), а от этого последнего, наконец, произошёл человек, наделённый даром слова»[33].
Итак, дата появления обезьяночеловека в теории — 1866 г. В этом случае научное открытие тоже шло в разных умах параллельно и почти синхронно. В следующем 1867 г., причём одновременно на немецком языке в Брауншвейге и на французском в Базеле, вышла новая работа Фохта: «О микроцефалах, или обезьяночеловек»[34].
Собственно говоря, всё открытие Фохта содержалось уже в его предыдущей книге, в его лекциях о человеке (1863 г.), но там ещё не доставало этого понятия, этого термина «обезьяночеловек». Здесь термин «обезьяночеловек» фигурирует уже в названии книги. Причём для Фохта, как видим, идентично, сказать ли «обезьяночеловек» или «человекообезьяна» — выбор зависит лишь от большего удобства термина для немецкого и французского языка.
Что касается существа идеи, то весьма вероятно, что и Фохту оно могло быть навеяно «Системой природы» Линнея: линнеевым «человеком троглодитовым». Однако шёл Фохт от имевшихся в его распоряжении эмпирических данных: от клинической и патологоанатомической картины врождённой микроцефалии. Восстанавливая эволюционную цепь между обезьяной и человеком, Фохт заявлял: «Но всё-таки пробел между человеком и обезьяной исчезнет тогда только, когда мы обратим внимание на образование черепа несчастных так называемых микроцефалов, которые родятся на свет идиотами… Мы можем пользоваться (этими. — Б. П.) уродливостями для разъяснения того процесса, которым человеческий череп вырабатывается до своего типа из типа обезьяньего черепа». Фохт обращает внимание как на морфологию черепа и мозга микроцефалов-идиотов, имеющую обезьяньи признаки, так и на их неспособность к артикулированной речи. Сами по себе, разъясняет он, микроцефалы не воспроизводят вымерший вид. Но «такие уроды, представляя собой смесь признаков обезьяны с признаками человека, указывают нам своей ненормальностью на ту промежуточную форму, которая в прежнее время была, быть может, нормальною… Таким образом, создание, являющееся ненормальным в среде нынешнего творения, занимает собою тот промежуток, для которого в настоящее время не существует уже никакой нормальной формы, но действительное выполнение которого мы всё-таки можем ожидать от будущих открытий. Мы охотно соглашаемся, что до сих пор подобных переходных форм ещё не найдено. Но отнюдь не можем согласиться с теми, которые утверждают будто бы на этом основании, их нельзя найти и в будущем»[35].
Таким образом, микроцефалия была лишь толчком для конструирования гипотетической формы, восполняющей гигантский пробел между обезьяной и человеком. Так подошёл Фохт к изобретению понятия «обезьяночеловек» (или «человекообезьяна»).
Как видим, Фохт нашёл это понятие, идя обратным путём, чем Геккель. Геккель генеалогически поднимался к человеку от далёких предков, а Фохт, наоборот, спускался от человека в его филогенетическое прошлое: Фохт нашёл такую форму атавизма, которая позволяла, по его мнению, наблюдать некоторые самые существенные не только телесные, но и психические признаки предковой формы человека. Фохт в книге «Микроцефалы» описал и подверг анализу доступные в его время клинические данные о некотором числе случаев микроцефалии. Своё обобщение о нашем реконструированном таким путем предке Фохт выразил формулой: «Телом — человек, умом — обезьяна». В XX в., сто лет спустя, мы, пожалуй, сказали бы это другими словами: морфологически — человек, по физиологии же высшей нервной деятельности — на уровне первой сигнальной системы. Получается то же самое, что вложено и Геккелем в слова «обезьяночеловек неговорящий».
Отметим попутно, что, кажется, первый автор, вернувшийся к продолжению филогенетических исследований Фохта о микроцефалии как атавизме, — это советский врач М. Домба. Он опубликовал превосходный, к сожалению незамеченный антропологами, труд «Учение о микроцефалии в филогенетическом аспекте». Автор проверил и подтвердил выводы Фохта, но при этом мог опираться на значительные данные современной науки об антропогенезе, которыми Фохт, разумеется, не располагал[36].
Наконец, чтобы закончить обзор рождения идеи обезьяночеловека, надо сказать о второй книге Геккеля, выпущенной через два года после «Всеобщей морфологии организмов». Эта последняя была слишком специальна, недоступна публике, и вот по совету своего друга анатома-дарвиниста Гегенбаура Геккель пересказывает её содержание в общедоступной форме в книге «Естественная история миротворения», выпущенной в 1868 г. Она сразу привлекла к себе всеобщее внимание. Здесь тоже среди прочего изложена гипотеза о «неговорящем питекантропе» как недостающем звене между обезьяной и человеком.
