Стивен Пинкер - Язык как инстинкт
Мелодика и ударение совершенно различны, и на то имеются все основания. Второй вариант не нелогичен, он саркастичен. Цель сарказма в том, чтобы сделать утверждение, которое будет демонстративно ложным и будет сопровождаться нарочито манерной интонацией, которую человек намеренно воспримет как противоположную. Это можно хорошо перефразировать так: Oh year, as if there was something in the world that I care less about ‘Да, как будто есть в мире что-то, о чем я могу меньше волноваться’.
Иногда так называемая грамматическая «ошибка» логична не только в том смысле, что она рациональна, но в смысле соблюдения различий с точки зрения формальной логики. Рассмотрим следующее «варварство», которое приводит в пример почти что каждый языковой мавен:
Everyone returned to their seats ‘Каждый вернулся на свои места’.
Anyone who thinks a Yonex racket has improved their game raise your hand ‘Каждый, кто считает, что «Ракетка Йонекса» сыграли лучше, поднимите руку’.
If anyone calls tell them I can’t come to the phone ‘Если кто-то позвонит, скажи им, что я не могу подойти к телефону’.
Someone dropped by but they didn’t say what they wanted ‘Кто-то заходил, но они не сказали, чего хотели’.
No one should have to sell their home to pay for medical care ‘Никто не должен продавать свои дом, чтобы заплатить за медицинское обслуживание’.
He’s the one of those guys who’s always patting himself on the back ‘Он один из тех ребят, который всегда чешет себе спину’. [реальное высказывание Холдена Колфилда из романа Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»][134]
Они объясняют: everyone ‘каждый’ означает every one букв. ‘каждый один’ — это подлежащее в единственном числе, которое не может предшествовать местоимению во множественном числе, такому, как their ‘их, свои’. Они настаивают на Everyone returned to his seat ‘Каждый вернулся на свое место’, букв. ‘Каждый вернулся к его месту’, If anyone calls tell him I can’t come to the phone ‘Если кто-то позвонит, скажи ему, что я не могу подойти к телефону’.
Если такие уроки пытались преподать вам, то на этом месте вам могло стать немного не по себе. Каждый вернулся к его месту звучит как если бы во время перемены в аудитории засекли Брюса Спрингстина[135], и все бросились назад и столпились возле его места в ожидании автографа. Если велика вероятность того, что позвонивший будет женского пола, то странно просить соседа по комнате сказать что-то ему (если, конечно, вы не из тех, кто озабочен «сексистским языком»). Это чувство беспокойства — красный флаг для любого серьезного лингвиста — обязательно будет сопровождать каждое из таких предложений. Когда вас снова будут укорять за этот грех, попросите господина остряка-самоучку исправить такой пример:
Mary saw everyone before John noticed them ‘Мэри увидела каждого, прежде, чем их увидел Джон’.
И посмотрите, как он будет корчиться от стыда, придумывая неподдающееся пониманию «улучшение»: Mary saw everyone before John noticed him ‘Мэри увидела каждого прежде, чем его увидел Джон’.
Логика этого такова, что вы, Холден Колфилд, и все остальные, кроме языковых мавенов, интуитивно схватываете, что everyone ‘каждый’ и they ‘они’ — это не «антецедент» и «местоимение», относящиеся к одному и тому же лицу, что должно заставлять их согласовываться в числе. Это — «количественный определитель» и «связанная переменная» — другой вид логических отношений. Everyone returned to their seats ‘Каждый вернулся на свои места’ означает «Для всех X, X вернулся на место X». «X» не относится к какому-то определенному лицу или группе людей, это просто должностное лицо, следящее за ролями, которые исполняют участники действия, вступая в различные отношения. В данном случае тот X, который вернулся на место, это тот же самый X, который владеет местом, на которое X возвращается. Местоимение their ‘свои’ здесь на самом деле стоит не во множественном числе, потому что оно не относится ни к одной вещи, ни ко многим, оно вообще ни к чему не относится. То же самое верно и для гипотетического позвонившего: он может быть один, его может вообще не быть или телефон может разорваться от звонков потенциальных поклонников; важно лишь то, что каждый раз, когда кто-то звонит, если звонящий вообще существует, то отставку получит этот звонящий, а не кто-нибудь еще.
Тогда, основываясь на логике, переменные — это не то же самое, что знакомые нам «референциальные» местоимения, вызывающие согласование в числе (он означает какого-то определенного человека, они означает несколько определенных людей). Некоторые языки предусмотрительно предлагают говорящим на них различные слова для обозначения референциальных местоимений и переменных. Но английский скуп: когда говорящему нужно употребить переменную, то референциальное местоимение призвано одолжить для этого свое имя. Поскольку это не настоящие референциальные местоимения, а только их омонимы, то непонятно почему просторечное решение отобрать для этой цели they ‘они’, their ‘их, свои’, them ‘им’, чем-то хуже, чем прескриптивные рекомендации выбрать he ‘он’, his ‘его’, him ‘ему’. И действительно, у слова they ‘они’ есть то преимущество, что оно охватывает оба пола и хорошо чувствует себя в более широком спектре предложений.
Многие годы языковые мавены оплакивали то, как английский превращает существительные в глаголы. Все следующие глаголы подвергались осуждению в нашем веке:
to caveat ‘ходатайствовать’
to input ‘вводить данные’
to host ‘принимать у себя’
to nuance ‘обозначать нюансы’
to access ‘получать доступ’
to chair ‘председательствовать’
to dialogue ‘вести диалог’
to showcase ‘выставлять на витрину’
to progress ‘прогрессировать’
to parent ‘усыновлять’
to intrigue ‘интриговать’
to contact ‘контактировать’
to impact ‘воздействовать’
Как вы видите, их спектр широк: от тех, употреблять которые немного затруднительно, до тех, без которых невозможно обойтись. На самом деле, легкий переход существительных в глаголы был частью английской грамматики на протяжении столетий, это один из тех процессов, которые делают английский английским. По моим подсчетам, примерно пятая часть английских глаголов первоначально были существительными. Возьмем хотя бы человеческое тело:
head ‘голова’ — head a committee ‘возглавлять комитет’
scalp ‘кожа черепа’ — scalp the missionary ‘оскальпировать миссионера’
eye ‘глаз’ — eye a babe ‘присматривать за малышом’
nose ‘нос’ — nose around the office ‘выслеживать сотрудников’
mouth ‘рот’ — mouth the lyrics ‘читать стихи’
gum ‘десна’ — gum the biscuit ‘посасывать печенье’
teeth ‘зубы’ — begin teething ‘начать прорезаться’
tongue ‘язык’ — tongue each note on the flute ‘формировать ноты при игре на флейте’
jaw ‘челюсть’ — jaw at the referee ‘оскалиться на судью’
neck ‘шея’ — neck in the back seat ‘откинуться на заднем сидении’
back ‘спина’ — back a candidate ‘поддерживать кандидата’
arm ‘рука’ — arm the militia ‘вооружить милицию’
shoulder ‘плечо’ — shoulder the burden ‘взвалить бремя’
elbow ‘локоть’ — elbow your way in ‘пробить себе дорогу’
hand ‘кисть руки’ — hand him a toy ‘протянуть ему игрушку’
belly ‘живот’ — belly up to the bar ‘привалиться животом к стойке бара’
stomach ‘желудок’ — stomach someone’s complaint ‘переварить чьи-то жалобы’
finger ‘палец’ — finger the culprit ‘указывать на обвиняемого’
knuckle ‘сустав’ — knuckle under ‘сдаться’
thumb ‘большой палец’ — thumb a ride ‘ездить автостопом’
wrist ‘запястье’ — wrist it into the net ‘отбить мяч (в теннисе)’
leg ‘нога’ — leg it across town ‘шататься по городу’
heel ‘пятка’ — heel on command ‘повернуться по команде’
Я мог бы продолжить этот список, но не в книге для семейного чтения.
В чем проблема? Кажется, озабоченность вызвана тем, что некоторые носители языка с затуманенным рассудком медленно стирают разницу между существительными и глаголами. И опять, к простому человеку с улицы не проявлено никакого уважения. Вы помните то явление, с которым мы столкнулись в главе 5? Прошедшее время бейсбольного термина to fly out — это flied, а не flew, точно так же мы говорим ringed the city ‘окружил город’, а не rang и grandstanded ‘выступал публично’, a не grandstood. Это — глаголы, произошедшие от существительных (a pop fly ‘высоко, но недалеко отбитый мяч (в бейсболе)’, a ring around the city ‘кольцо вокруг города’, a grandstand ‘трибуна’). Носители языка явно чувствуют, как образованы эти слова. Они избегают стандартной формы, такой, как flew out, потому что в их ментальных словарях статья бейсбольного термина to fly отличается от словарной статьи обычного глагола to fly (то, что делают птицы). В первом случае слово представлено как глагол, основанный на корне существительного, во втором — как глагол, основанный на глагольном корне. Только глагольному корню позволяется иметь нерегулярную форму прошедшего времени — flew, потому что понятие о форме прошедшего времени имеет смысл только для глагола. Это явление показывает, что когда люди используют существительное как глагол, они усложняют свои ментальные словари, а не наоборот: слова не перестают идентифицироваться как глаголы в противоположность существительным; есть глаголы, есть существительные, а есть глаголы, основанные на существительных, и для каждого из них у людей отдельная ментальная бирка.
