Стивен Пинкер - Язык как инстинкт
Конечно, заставлять современных англоговорящих не расщеплять инфинитив, потому что этого не делалось в латыни, настолько же разумно, насколько заставлять современных жителей Англии носить тоги и лавровые венки. Юлий Цезарь не мог бы расщепить инфинитив, даже если бы хотел это сделать. В латыни инфинитив — это одно цельное слово, например, facere или dicere, синтаксический атом. Английский — язык другой. Это «изолирующий» язык, строящий предложения из многих простых слов вместо нескольких сложных. Инфинитив состоит из двух слов — дополнительной частицы to и глагола go. Слова по определению способны выстраиваться в разных комбинациях, и нет никакой убедительной причины, по которой между ними не могло бы встать наречие:
Space, the final frontier… These are the voyages of the starship Enterprise. Its five-year mission: to explore strange new worlds, to seek out new life and civilizations, _to boldly go_ where no man has gone before.
‘Космос — последняя граница… В полете — космический корабль «Энтерпрайз». Его пятилетняя миссия — исследовать незнакомые новые миры, отыскать новую жизнь и новые цивилизации, _дерзко достигнуть_ тех пределов, где еще не был человек’ (расщепленный инфинитив подчеркнут).
Может быть лучше сказать to go boldly? Ну извините, ребята, там разумной жизни нет. Что же касается беззаконных предложений, которые заканчиваются предлогом (а они были невозможны в латыни благодаря системе падежных маркеров, что неприменимо в бедном на падежи английском), то как сказал Уинстон Черчилль: It is a rule up with which we should not put ‘Это правило, от которого мы не должны страдать’[132].
Но если прескриптивное правило было учреждено, то от него очень трудно избавиться, каким бы смехотворным оно ни было. Внутри образовательных учреждений и учреждений, связанных с созданием текстов, эти правила выживают благодаря той же самой динамике, которая поддерживает ритуальные увечья половых органов и третирование новичков: если я через это прошел, а я ничем не хуже тебя, то почему тебе должно быть легче? Каждый, кому захочется опровергнуть это правило примером, должен больше беспокоиться о том, чтобы читатели не заподозрили его в невежестве, чем о том, чтобы правилу был брошен вызов. (Я признаю, что именно это удержало меня от того, чтобы расщепить несколько достойных расщепления инфинитивов.) Возможно, важнее всего следующий факт: поскольку прескриптивные правила так психологически неестественны, что их может твердо придерживаться только человек, допущенный к «правильному» образованию, то они служат шибболетами, отделяющими элиту от черни.
Концепция шибболета («поток» на иврите) происходит из Библии:
И перехватили Галаадитяне переправу через Иордан от Ефремлян, и когда кто из уцелевших Ефремлян говорил: «позвольте мне переправиться», то жители Галаадские говорили ему: не Ефремлянин ли ты? Он говорил: «нет». Они говорили ему: «скажи шибболет», а он говорил «сибболет», и не мог иначе выговорить. Тогда они, взяв его, закалали у переправы через Иордан. И пало в то время из Ефремлян сорок две тысячи. (Книга Судей 12: 5–6)
Вот каким страхом был движим рынок прескриптивной грамматики в Соединенных Штатах в прошлом веке. По всей стране люди говорят на диалекте английского языка, некоторые черты которого датируются раннеанглийским периодом; X. Л. Менкен назвал этот диалект американским языком. Этому языку не повезло, он не стал стандартным языком правительственных структур и образования, и в школьных программах по «грамматике» отведено много времени тому, чтобы заклеймить его как неаккуратную, грамматически неправильную речь. Вот всем знакомые примеры: ask a question, working’, ain’t, I don’t see no birds, he don’t, them boys, we was и формы прошедшего времени: drug, seen, clumb, drownded и growed. Для честолюбивых взрослых, которые не смогли закончить образование, в журналах есть объявления на целую страницу, приглашающие на корректировочные курсы, где под кричащим заголовком: «А ВЫ ДЕЛАЕТЕ ЭТИ ПОСТЫДНЫЕ ОШИБКИ?» идут списки примеров.
* * *Зачастую языковые мавены утверждают, что нестандартный американский английский не просто отличается от стандартного, а что он менее сложен и логичен. При этом, как им приходится признать, трудно придраться к нестандартным формам неправильных глаголов, типа drag—drug (а тем более, к тем, которые стали стандартными, как feeled и growed). В конце концов, как отмечает Ричард Ледерер, в «правильном» английском: «Сейчас мы speak (‘говорим’), а раньше spoke (‘говорили’); некоторые краны leak (‘текут’), но никогда не loke. Сейчас мы write (‘пишем’), но сначала мы wrote (‘писали’), мы bite (‘прикусываем’) наши языки, но никогда не bote»[133]. На первый взгляд, мавенам было бы проще взять несогласование в лице и числе у He don’t и We was (вместо He doesn’t и We were) и доказать, что его нужно упорядочить. Но подобная тенденция существует в стандартном английском уже несколько столетий. Никто не огорчается, что мы больше не выделяем 2-е лицо ед. ч. глаголов, как например: sayest. Исходя из этого критерия, превосходство имеют нестандартные диалекты, потому что их носители могут употреблять местоимения 2-го лица ед. ч., например, y’all и youse, а носители стандартного английского — нет.
На этом месте защитники стандарта вполне могут извлечь пресловутое двойное отрицание, как например I can’t get no satisfaction ‘Я не могу получить никакого удовлетворения’. Логически два отрицания нейтрализуют друг друга, и нас учат: на самом деле, мистер Джаггер в этой строке из песни говорит, что он удовлетворен, а песня должна была называться «I can’t get any satisfaction». Но это неудовлетворительный аргумент. Сотни языков требуют от тех, кто на них говорит, второго отрицания, стоящего где-нибудь в «сфере действия», как это называют лингвисты, отрицаемого глагола. Так называемое двойное отрицание, далекое от того, чтобы считаться порчей, было нормой в среднеанглийском времен Чосера, а известный современный пример — это отрицание во французском Je ne sais pas, где и ne, и pas оба выражают отрицание. Придите же к мысли о том, что стандартный английский ничем от этого не отличается. Что означают any, even и at all в следующих предложениях:
I didn’t buy any lottery tickets. букв. ‘Я не купил каких-либо лотерейных билетов’.
I didn’t eat even a single French fry. букв. ‘Я сегодня не съел даже единственного чипса’.
I didn’t eat fried food at all today. букв. ‘Я совсем не ел сегодня жареное’.
Ясно, что отличий не много; их нельзя использовать по отдельности, как показывают следующие странные предложения:
I bought any lottery tickets. букв. ‘Я купил какие-либо лотерейные билеты’.
I ate even a single French fry. букв. ‘Я сегодня съел даже единственный чипс’.
I ate fried food at all today. букв. ‘Я совсем ел сегодня жареное’.
Эти слова делают в точности то же самое, что в нестандартном американском английском делает no: как и в предложении-эквиваленте I didn’t buy no lottery tickets ‘Я не купил никаких лотерейных билетов’ оно согласуется с отрицаемым глаголом. Небольшая разница в том, что нестандартный английский выбрал в качестве согласующегося элемента слово no, а стандартный английский предпочел слово any; а во всем остальном эти предложения — почти переводы друг друга. Тут нужно сделать еще одно замечание. В грамматике стандартного английского двойное отрицание не то же самое, что и соответствующее ему утверждение. Никому не придет в голову сказать I can’t get no satisfaction ни с того, ни с сего, чтобы похвастаться, что он легко получает удовлетворение. Существуют условия, при которых можно использовать эту конструкцию для отрицания предшествовавшего отрицания в беседе, но отрицать отрицание — это не то же самое, что делать утверждение; и даже тогда его можно будет использовать, только сделав на нем сильное ударение, как показывает следующий придуманный пример:
As hard as I try not to be smug about the misfortunes of my adversaries, I must admit that I can’t get no satisfaction out of his tenure denial.
‘Как бы я ни старался не радоваться провалам моих противников, я должен признать, что не могу не получить удовлетворения от того, что ему отказали в полномочиях’.
Поэтому заявление о том, что использование нестандартной формы ведет к путанице — это просто педантизм.
Медвежье ухо к просодии (ударению и интонации) и забывчивость по отношению к принципам дискурса и риторики — это важные орудия труда для языкового мавена. Возьмем якобы «грубую ошибку» современной молодежи — выражение I could care less ‘Меня это могло бы волновать и меньше’. Взрослые замечают, что подростки пытаются выразить презрение, но в этом случае они должны бы были сказать I couldn’t care less ‘Меня это не может волновать еще меньше’. Если они говорят, что могли бы волноваться и меньше, это значит, что проблема их действительно волнует, а это противоположно тому, что они пытаются выразить. Но если зануды перестанут набрасываться на подростков и пристально вглядятся в эту конструкцию, то они увидят, что их доказательство фальшиво. Послушайте, как произносятся два эти предложения:
