Вымершие люди: почему неандертальцы погибли, а мы — выжили - Финлейсон Клайв
Похоже, что африканские леса больше пострадали от изменения климата, чем леса Юго-Восточной Азии; их непрерывные лесные пологи неоднократно размыкались, а сами леса открывались. В Африке период дискретности лесов сменялся периодами, когда пологи галерейных лесов снова закрывались, появлялся влажный лес и восстанавливался дождевой. Эти периоды были нестабильными и непредсказуемыми. Из-за дискретности лесного полога навык орангутанов ходить по кронам мог стать менее полезным. Нужны были новые уловки, например нужно было спускаться на землю и залезать на другие деревья, чтобы добраться до новой кроны. Мы представляем гориллу и шимпанзе как эдаких специалистов по лесам, которые, как и орангутаны, продолжали делать то же самое, что и всегда, в то время как наши хитрые предки переместились в саванну. Но и они выжили, изменив свои привычки.
То, что происходило в Африке, было экспериментом в естественной лаборатории, где многократно тестировалась успешность обезьян. Многие варианты потерпели неудачу и были отброшены, и только шимпанзе, гориллы и люди дожили до сегодняшнего дня. Шимпанзе и гориллы были на одном конце экспериментального спектра, глубоко в лесах, а люди — на другом конце, в лесистых саваннах. Шимпанзе и гориллам приходилось находить эффективные способы передвижения между лесным пологом и землей, поэтому они карабкались вверх и вниз по стволам деревьев на четырех конечностях. Адаптировав скелет к подобному виду лазания по деревьям, они навсегда отказались от прямохождения на двух конечностях. Чтобы передвигаться между деревьями, они просто переключались с вертикального режима на горизонтальный и буквально лазали по земле, освоив ходьбу на костяшках (на кулаках). Так что этот способ ходьбы был их достижением. Он не был изначальным способом передвижения ни предков шимпанзе, ни предков протолюдей.
Долгое время предполагалось, что ходьба шимпанзе и горилл на костяшках была промежуточной стадией, которую протолюди также должны были освоить, переходя от жизни на деревьях к жизни на земле. Похоже, у нас есть еще один пример того, как адаптация к конкретной задаче совершенно случайно пригодилась и для другой, когда обстоятельства изменились. Вот что сделали некоторые первобытные люди: они продолжили ходить по земле так же, как ходили по деревьям. Для тех, кто большую часть времени проводил на деревьях, глубоко в лесах, ходьба на костяшках оказалась эффективнее. Однако, ступив на этот путь, они обрекли себя на существование в лесу. Эти виды, некогда новаторские, стали в итоге консерваторами.
Придерживаясь вертикального положения, протолюди пожертвовали доступом к пологу леса. После окончательного перехода к постоянной жизни на земле, предпочтение отдавалось любым изменениям, облегчавшим быструю ходьбу и бег на двух ногах. Однако окаменелые останки подсказывают, что эти изменения заняли некоторое время. Протолюди с маленьким мозгом, жившие в этот ранний период нашей эволюции, похоже, сохранили длинные руки и другие особенности, которые в моменты опасности позволяли укрываться на деревьях. Они только начинали постепенно выходить из-под многослойного лесного полога на периферию, где, будучи новаторами, могли экспериментировать. В процессе этих экспериментов они стали выбирать открытые места обитания, где ранее не жили никакие обезьяны. Рамидус уже ступил на этот особенный путь.
Рамидус пропал из окаменелых летописей почти так же быстро, как и появился, около 4,4 миллиона лет назад, заставив нас гадать о том, исчез ли он окончательно или же превратился в кого-то другого. Как и его предок Кадабба, Рамидус, кажется, жил лишь в долине Среднего Аваша в Эфиопии. Вскоре после его исчезновения, примерно 4,2 миллиона лет назад, в том же районе появился новый проточеловек — Озерный человек (Australopithecus anamensis). Его впервые обнаружили к югу от Эфиопии, на берегу озера Туркана в Кении в 1994 году[40], и только в 2006 году было установлено, что его географический ареал включал в себя Аваш[41].
Эти находки — своего рода дразнящий проблеск, который, кажется, говорит нам о том, что Озерный человек мог быть эволюцией Рамидуса и в течение 200 тысяч лет мог расширять свой географический ареал на юг. Что сделало Озерного человека настолько успешным, что позволило ему вырваться за пределы дома, где его предки жили «в заточении» более миллиона лет? Ответ в экологии этого региона. Вероятно, Рамидус, как и его предок Кадабба, жил в лесистых местностях. Однако это был не дождевой лес с несколькими уровнями пологов, где жили предки шимпанзе, а травянистое редколесье, более открытое, с кустарниками и лужайками. Этот пейзаж был свойствен окраинам дождевых лесов, климат которых вдохновлял на вторжение в первобытные джунгли. Там климат уже был субгумидным, с засушливым временем года, поэтому можно сказать, что Рамидус жил в более напряженной для обезьяны ситуации, чем Кадабба, обитавший в относительно влажном лесу. Рамидус, вероятно, был первым проточеловеком, который осмелился поселиться на этих периферийных территориях и в некоторой степени задействовать мозаичную среду обитания, а Озерный человек смог продвинулся на шаг вперед.
Озерный человек больше не ограничивался узким диапазоном лесистых мест обитания. Мы находим его в сухих лесах и буше, в местах, где галерейные леса покрывали широкие участки поймы. Отважился он и на лесистую и кустарниковую саванну, расселяясь недалеко от источников пресной воды. Климат был полузасушливым и сезонным с годовым количеством осадков в диапазоне от 350 до 600 миллиметров. Озерный человек жил в разнообразных местах обитания где-то посередине между более замкнутыми, прохладными и влажными лесами предков и более открытыми, теплыми и сухими лесистыми полями, которым предстояло выйти на первый план, и это было удачей как для Озерного человека, так и для его потомков.
Приспособляемость Озерного человека к широкому разнообразию мест обитания могла бы пригодиться исконной популяции, к которой, вероятно, относился Рамидус, на периферии лесистых местностей. Это могло помочь им в жизни в субоптимальных условиях без лишнего беспокойства по поводу того, куда они отважились проникнуть, но с возможностью брать все, что могло дать каждое из мест обитания. В то время как климат изменялся и эти периферийные зоны обитания распространялись за счет старых лесистых местностей, многие из коренных сородичей Рамидуса — специализированные группы — вымирали, в то время как те, кто находился на краю, обнаружили, что неплохо подготовлены к жизни в этом новом мире. Подобно бедному гибралтарцу XIX века, которого мы встретили в прологе, при ухудшении условий население, жившее в стрессовых условиях, справлялось лучше. Подобно кольчатым горлицам из той же главы, они использовали успех, чтобы совершить географическую экспансию. Новатор — Озерный человек — появился на границах лесистых местностей, в которых жили консервативные протолюди.
Последнее действие этой пьесы о первобытных людях с маленьким мозгом удивительным образом следует похожему сценарию. Знаменитый скелет Люси (Australopithecus afarensis)[42], найденный в 1974 году, принадлежит новому проточеловеку, который, вероятно, произошел от Озерного человека и появился на сцене 3,9 миллиона лет назад, как раз тогда, когда мы потеряли след Озерного человека. Похоже, Люси и ее сородичи были еще более предприимчивыми, чем все их предшественники. Мы находим их в еще более открытой среде, они пошли еще дальше на юг и добрались до современной Танзании, пройдя местность Лаэтоли, где в 1978 году Мэри Лики обнаружила их увековеченные отпечатки ног. Следы в Лаэтоли подтвердили, что члены клана Люси были прямоходящими, по крайней мере какое-то время[43]. Следовательно, бипедальное передвижение по земле у протолюдей опережало увеличение мозга и появление навыков создания инструментов.
