Август Форель - Половой вопрос
В такой атмосфере, действующей отравляюще на психиатра, ему приходится работать, и неудивительно, что необходимые усовершенствования от этого только тормозятся. Удивительно, как публика и юристы, не имеющие представления о человеческой психологии, берут себе смелость думать, что они защищают личную свободу (речь идет, конечно, о добросовестных людях, но отнюдь не о не стесняющихся средствами ходатаях), а между тем, из их поля зрения ускользает то обстоятельство, что, благодаря их стараниям, немало душевно-больных отсылается в карательные учреждения, в то время как другие, может быть, и более опасные, душевно-больные пользуются полной свободой, совершают возмутительные преступления и систематически мучают окружающих, среди которых невинными жертвами большей частью являются члены семьи. Такая недальновидность толпы приводит в отчаяние психиатра, а между тем эта людская трусость делает то, что пощаженными остаются всего чаще насильники-изуверы, и, благодаря такому обороту, всевозможные алкоголики, садисты и страдающие другими извращениями продолжают угнетать своих близких — во имя торжества пресловутой личной свободы. А, между тем, то же общество, поддаваясь внушению дерзких и крикливых, в свою очередь, переносить свой гнет на слабых и уступчивых, лишая их свободы.
Здесь большую роль играют половые преступления и извращения, обязанные своим происхождением пьянству. Я выскажу здесь следующие мои соображения.
Нельзя ожидать благоприятных результатов до тех пор, пока изучение психологии и психиатрии не будет вменено в обязанность юристам и законодателям, и пока не будет установлен принцип детальной психиатрической экспертизы каждого закоренелого преступника и вообще опасных людей. Необходимо совместное и согласованное действие юристов и психиатров, причем, одновременно с ознакомлением с психологией, юристы будут клиническим путем изучать осужденных преступников. И в самом деле, можно ли браться за решение судьбы ближнего, не будучи посвященным в душевные свойства этих пасынков общества. Пусть юристы, которым дороги судьбы человечества, идут вслед за ученым знатоком права Францем Лист, в интересах осуществления реформ.
(Привожу здесь следующие труды: Delbriick, Gerichtliche Psychopathotogie, 1897; его же: Die pathologische Luge und der psychisch-abnorme Schwindler, 1891. Forel: Verbrechen und konstitutionelle Seelenabnormitaten, 1907, Kolle: Gerichtlich-psychiatrisbhe Gutachten (клинические экспертизы Фореля, 1894). Liszt: Schutz der Gesellschaft gegen gemeingefahrliche Geisteskranke und vermindert Zurechmingsfahige. Forel: Die verminderte Zurechunngsfahigklit. 1899. Erich Wulffem: Die Psychologie des Verbre chers, 1908).
Очевидно, что необходимо принять все меры не только для борьбы с непосредственным вредом, причиняемым обществу подобными субъектами (например, садистами), всячески обезвреживать их, но и прилагать все усилия и средства к тому, чтобы предупредить развитие потомства таких лиц, зародышевая плазма которых в большинстве случаев бластофторически отравлена алкоголем. Оставляя первый вопрос в стороне, я позволю себе второму уделить несколько слов.
Очень ревностные и ни перед чем не останавливающиеся сторонники реформ рекомендовали кастрацию, как одну из радикальных мер (например, Рюдин в последнее время). Это предложение было, однако, встречено всеобщим криком возмущения. Наше сверхчувствительное культурное общество не может ужиться с этой мыслью, тогда как кастрация была совершенно обыденным явлением у некоторых народов древности, а у мусульман практикуется и ныне, доставляя весьма преданных и безопасных гаремных прислужников. Даже папа не брезгал кастратами, пользуясь ими, как дискантами в церковных концертах, устраиваемых в Риме. С этой целью мальчики подвергались кастрированию в детстве. И лишь теперь папа Пий X желает это уничтожить. Войны последних времен, изуверства европейцев в Африке, Китае и т. д. обнаружили, на какие гнусности способна природа человека, в любой момент готового на убийства. В наше время кастрация допускается лишь по предписанию врача, в случае соответствующего болезненного состояния. Я должен здесь сознаться, что такая операция над душевнобольным преступником была произведена с моего согласия в моей лечебнице, причем больной, ощущавший боли в семенном канатике, лично настаивал на кастрации. Впрочем, я смотрел на такую операцию, как на предупредительное средство против появления у этого субъекта потомства. Таким же образом была кастрирована и истеричная девушка 14 лет, родители которой были своднями и проститутками, и которая, в свою очередь, уже бросалась на шею каждому встречному, получая от этого удовольствие. Впрочем, кастрация в то время применялась при лечении истеричных, хотя я имел в виду при этом социальную цель. В интересах уменьшения размножения испорченных и несчастных существ было бы полезно если не кастрировать, то, по крайней мере, производить такие операции, как дислокация труб, дающие в результате бесплодие, но не отражающаяся ни на яичниках, ни на libido sexualis. Что касается таких извращенных, как садисты, то кастрация в отношении к ним может считаться даже необходимой. И вообще, если психопатологическое состояние данного субъекта таково, что ему трудно считаться с велениями рассудка, то операция будет ему служить лишь на пользу, так как в противном случае, в интересах обеспечения окружающих, его придется изолировать и стало-быть, причинить ему еще большие неприятности.
Но применение такой экстраординарной меры рекомендуется в определенных, вполне выраженных, случаях, причем желательно, чтобы такого рода операции не возбранялись законом при наличности согласия больного. При настоящем же положении вещей, даже с согласия больного подвергнуться такой операции, врачу не всегда возможно идти ему навстречу, с точки зрения закона. Если такую операцию произвести в молодости, то общество будет освобождено от преступных по своей извращенности элементов. В тех же случаях, когда речь идет только о том, чтобы предупредить появление потомства, то дело может ограничиться применением известных предупредительных против забеременения средств, так как благодаря им достигается удовлетворение полового стремления, не сопряженное ни с какими последствиями. Поразительно, что во многих местах продажа средств для регулирования деторождения (кондомы и др.) воспрещена и даже преследуется, как нечто безнравственное. Об этом см. дальше, главу XIV.
Для нас здесь важно в принципе установить, что при современном положении вещей в браке создается благоприятная почва для рождения преступных и психопатических элементов и калек. Между тем как воспроизведение здорового потомства от нормальных физически и духовно людей, если не препятствуется, то, во всяком случае, затрудняется. Если человек безнадежно больной вступил в брак, то он может родить столько болезненных детей, сколько ему вздумается, между тем как здоровая и нормальная девушка, так называемый «перл», поступившая в услужение, встречает всякие препятствия к вступлению в брак, так как ее желают как можно больше эксплоатировать. Родивши же ребенка вне брака, девушка тотчас же лишается места и чести. Исходя из вышеизложенного, мы настаиваем на предоставлении наибольшей личной свободы людям нормальным и способным приспособляться и в то же время требуем наибольшего личного ограничения людей ненормальных. К этому и должны быть сведены функции гражданского права.
В прежние времена душевно-больным запрещалось вступать в брак, или же брак, уже совершившийся, объявлялся недействительным. Конечно, такие меры не решают вопроса и объясняются господствовавшим мнением, что лишь брак обусловливает рождения и к таковым вынуждает. Однако, мы знаем, что это не обосновано. Что касается развода, то он допускается лишь в том случае, когда болезнь непосредственно констатирована. Между тем как весь ужас заключается в том, что в большинстве браков с ненормальной одной стороною, ненормальность эта, тяжело отражаясь на здоровой стороне, настолько незаметна, что остается не обнаруженной не только в глазах окружающих, но даже пред лицом суда.
(Немецкое гражданское право в следующих параграфах идет навстречу таким связям: § 1333 немецкого права гласит: «Брак может быть оспариваем супругом, если при совершении брака он ошибся в оценке достоинств противной стороны, своевременное знакомство с качествами которой, при уважении им к сущности брака удержало бы его от вступления в таковой». Там же, § 1353: «Супруги обязаны друг перед другом к совместному половому сожительству. Если при установлении совместного сожительства окажется, что одна из сторон злоупотребляет своим правом, — другая сторона не обязана подчиняться ее требованиям»).
Можно себе представить, сколько несчастий в таком браке, и сколько приходится переносить несчастной жертве его. Тем убедительнее приходится настаивать на вышеприведенном решении вопроса.
Швейцарским союзным судом, летом, 1905 года, вынесено весьма важное принципиальное решение. Слабоумный житель г. Базеля (30 лет) захотел вступить в брак, но мать ему этого не разрешила, с чем, между прочим, согласились как гражданский суд, так и следующая инстанция. Однако, сын апеллировал в союзный суд, который вынес специальную формулировку «слабоумия», которою сделано весьма важное ограничение права вступать в брак. Оказывается, с его точки зрения, что какая бы то ни было профессия или обнаруженные знания, ловкость в каких-нибудь отраслях, вообще же нормальность в определенных сферах, — все это не обусловливает еще прав данной личности на вступление в брак. Чтобы запретить его, достаточно обнаружения у данного субъекта даже очень неполного идиотизма. Государство, в целях охранения семейной жизни, должно не разрешать брака душевно-больным, равно как и было бы естественно вообще значительно сузить право жениться по соображениям физиологического свойства, чтобы не плодить обремененного болезненною наследственностью потомства. Такой взгляд на вещи в принципе своем может быть только приветствуем, так как начинает касаться самой сути.
