Марина Нефедова - Душа вашего ребенка. 40 вопросов родителей о детях
Что же мы доверяем современному подростку? Практически ничего. Социальная роль шестнадцатилетних практически ничем не отличается от роли первоклассника: школу за него выбрали родители, программу и учебники – «профессора-академики», расписание составил завуч, еду приготовила мама, на компьютер заработал папа… Своего дела и собственной сферы ответственности у него нет (учебу подавляющее большинство подростков своим делом не считают), попробовать силы в чем-то настоящем и серьезном он не может. Вот знакомая всем сценка: приходит мама одиннадцатиклассника посоветоваться с учителем по поводу подготовки к экзаменам. За ней стоит сыночек, который выше ее на голову. Мама говорит: «Мы решили поступать в МАИ». Это «мы» означает следующее: разве он может в свои семнадцать лет принять хоть какое-нибудь решение?
Так вот, иметь нерастраченные, неиспользованные силы – это очень трудно. Шестнадцатилетняя девчонка может без труда протанцевать на дискотеке пять-шесть часов, прийти домой за полночь, а наутро, не позавтракав, ускакать в школу. У нее огромные резервы. Природа закладывала их не для дискотек или сидения в сети «ВКонтакте», а для ночных кормлений первенца, доения и выгона коровы в четыре часа утра, приготовления завтрака уходящему в поле мужу. Заниматься всем этим нашим дочерям не нужно, а силы есть, как же тут не взбеситься? Поэтому когда старики говорят: «Мы такими не были, нас жизнь воспитывала!» – они правы. Стоишь в свои одиннадцать лет в многочасовой очереди за хлебом, сжимаешь в кулаке карточки, чтобы не украли, и знаешь, что от тебя зависит вся семья! А современным подросткам уважать себя не за что: они – иждивенцы, они – потребители, они это знают, и это очень трудно.
То, что в этом и состоит главная беда, подтверждают известные многим родителям наблюдения: как только на подростка оставляешь младших братьев и сестер, он меняется на глазах. Куда-то пропадают несобранность и рассеянность, появляются волевые ноты в голосе, с младшими он организует игру, средние у него моют посуду после общего ужина… Ему нравится быть за старшего, мало того, ему нужно быть за старшего, вот только негде и не с кем. Тогда он играет роль младшего, по полной программе используя все свои недюжинные силы. Две тысячи лет назад об этом было прекрасно сказано:
От безделья ты, мой Катулл, страдаешь,От безделья ты бесишься так сильно,От безделья царств и царей счастливыхМного погибло.
Как быть? Ответ один: доверять и нагружать. Я помню, как мы выехали большим школьным лагерем на археологические раскопки. Самым старшим ученикам было по четырнадцать-пятнадцать лет. Назначили дежурных: не приготовите завтрак, все останутся голодными! Если не знаете как – спрашивайте, если нужна помощь – поможем, но отвечаете именно вы! Результат оказался потрясающим: с вечера натаскали дров, встали в полшестого утра, вскипятили воду, сварили кашу, нарезали бутерброды. Все было готово уже к восьми часам… И в глазах – счастье!
Дети и смерть
– Мама, а дедушка умрет? – спрашивает Аленка.
– Когда-нибудь умрет, – вздыхает Марина. – Мы все когда-нибудь умрем. Дедушку вчера выписали из больницы с записью в карточке «рекомендовано симптоматическое лечение по месту жительства». Бабушка-врач весь вечер проплакала, но Аленке сказала, что глаза слезятся из-за аллергии на цветение трав.
– Мама, я не хочу умирать! – отчаянно восклицает Аленка.
– И не надо, – говорит Марина, прижимая ее к себе. – Мы будем жить долго-долго.
– И никогда не умрем? – тревожно спрашивает Аленка. – Мам, никогда? Когда я вырасту, лекарство от смерти ведь уже придумают?
«Сын иногда ночью приходит весь в слезах: ему снится, что все умерли и он остался один. Как помочь ему справиться с этими страхами?»
Мария Капилина, психолог
Трех-четырехлетние дети еще не понимают, что жизнь линейна и конечна. Но постепенно они начинают это осознавать. Появляются страх темноты, страх потеряться, боязнь собак. По сути, все это – проявление более глубокого ощущения: возможен ущерб жизни, жизнь когда-то закончится.
Когда ребенку страшно, ему нужно утешение, близость родителей. Детям важно, чтобы их страхи не игнорировали, не высмеивали, за них не стыдили, но и не подогревали их, не уделяли им чрезмерного внимания, особенно если в страхах есть истерический компонент. Детям необходимо разумное объяснение, им надо понимать: то, что с ними происходит, нормально, с этим вполне можно справиться.
Можно сказать ребенку: я в детстве тоже боялся темноты, а потом вырос и понял, что мне ничто не угрожает, я делал вот так… Если темноты боится верующий ребенок, скажите ему, что нужно сразу вспомнить про своего Ангела-хранителя и помолиться ему: «Тогда Ангел будет с тобой, а он сильнее любой Бабы Яги!»
Не надо гасить весь свет, погружая комнату в темноту. Не надо мрака! Пусть у ребенка будет возможность дотянуться до выключателя. Можно подарить ему карманный фонарик. Хорошо, если в доме теплятся лампадки. Если малышу часто снится что-то страшное, можно предложить: «А ты во сне скажи чудовищу, что тебя защищает всемогущий Бог!»
Никогда не ругайте детей на ночь, а если уж такое случилось, то важно успеть помириться, чтобы ребенок засыпал спокойно.
Ребенок может бояться Бабы Яги, Кощея, каких-то чудовищ, опасаться, что они окажутся сильнее родителей. Тут можно сказать: «Посмотри, как нас много! Нас – целая армия! Во-первых, мы все друг друга любим, а значит, нас хранит и защищает любовь. И потом, и у каждого из родителей, и у бабушек и дедушек есть свои ангелы-хранители, у нас большой род, и все тебя любят, и все Небесное воинство стоит за тебя!»
Верующим детям, мне кажется, легче. Они осознают, что не одиноки. Ведь страшно, когда ты один. А если ребенок понимает, к кому он принадлежит и в личностном, и в духовном плане, когда осознает, что он – часть чего-то большего, то соотношение сил меняется.
К шести или семи годам дети обычно начинают задавать вопросы о смерти. Сначала «Откуда я взялся?», потом «Что со мной будет после смерти?».
Можно попытаться объяснить ребенку, что, когда человек рождается, происходит соединение души и тела. Душу дарует Бог, а тело – от родителей. Душа живет в теле, как в домике. Смерть – это не исчезновение души, а ее разлучение с телом. Но душу важно хранить в чистоте, не совершать плохих поступков, а если совершил – исправлять их, исповедоваться в них.
Ребенку важно рассказать о его предках, никогда не осуждая их. Даже если кто-то из них сделал что-то не очень хорошее, надо говорить: «Да, мы не одобряем некоторые его поступки, но мы уважаем своих близких, какими бы они ни были, ведь они – часть нашей семьи. Даже если мы на что-то обижаемся или чего-то не понимаем, жизнь, переданная нам, гораздо больше обиды и непонимания!»
Бывает, что кто-то в семье умирает. В этот момент для ребенка очень важна близость с родными, он остро нуждается в том, чтобы с ним разговаривали, чтобы ему кто-то объяснял, что происходит, куда мы сейчас поедем, что будем делать…
Детскую тревожность гораздо легче унять, когда взрослый сам спокоен. С другой стороны, если родители скрывают свои печаль и тоску, не желая пугать и травмировать ребенка, он потом не понимает, как вести себя в скорби. Не надо подавлять свои чувства и утаивать их от детей, иначе получается, что каждый в семье переживает свое горе поодиночке. Правда обычно лежит где-то посередине. Чувства надо принимать, но нельзя позволять им определять наши действия.
Важно, чтобы родители сказали ребенку: «Бабушка умерла; мы ее очень любили. Когда умирает тот, кого ты любишь, душе больно, а от боли бывают слезы, поэтому я иногда плачу. Это не значит, что ты в чем-то виноват или что ты должен сделать что-то, чтобы я не плакала. Жизнь и смерть – не в нашей власти. Мы многого не понимаем, но хорошее всегда важнее плохого, а любовь всегда могущественнее, чем смерть. Смерть может разлучить душу с телом, но не в силах разлучить душу с любовью – это остается навсегда. И это то, для чего люди живут на свете».
Можно постараться объяснить ребенку: несмотря на то что у смерти есть трагическая сторона, есть в ней и утешение, и надежда. Любовь сохраняет все лучшие качества умершего, все его добрые поступки. Мы живем в материальном мире, нам очевидно лишь то, к чему можно прикоснуться; нам важно иметь возможность выразить свою любовь к тому, кто дорог, и получить ответ на эту любовь. Когда человек умирает, мы теряем возможность прикоснуться к нему, поговорить с ним, потому что суть человека – его душа уходит. Нам больно, пока мы привыкаем к тому, что теперь нам придется общаться иначе: мы уже не сможем встретиться, обняться, поговорить. Но мы можем молиться за ушедшего.
