История американской архитектуры. Эволюция стилей - Наталия Колотова
Обращенный к наблюдателю Temple Front, экранирующий gable центрального блока здания, создает ассоциации с Colonial и Federalist фасадами 18 века, хотя и является не более чем плоской декорацией. Как и в проектах Graves, очевидная историческая ссылка не мешает зданию выглядеть продуктом своей эпохи. Склонность Venturi к противоречиям и драматическим эффектам проявляется в ассиметричном решении фасада, с его усеченным крылом Temple Front и односторонним нагромождением sash windows.
К более откровенным историческим ассоциациям обратился в 70-х и Charles Moore. Спроектированная им для итальянской общины Нового Орлеала Piazza d’Italia (Рис. 10. 8.), представляет собой уютное пространство для отдыха, покупок и общения, сформированное вокруг фонтана колоннадами, несущими детали классического декора. Шум изливающихся в фонтан каскадов воды, напоминающих акантовые листья коринфских капителей, создает эмоциональный фон площади средиземноморского города, а сияющие по вечерам неоновые огни подчеркивают рисунок основных композиционных элементов и напоминают о принадлежности комплекса новому времени.
Рис. 10. 8. Piazza d’Italia, New Orleans, Louisiana, 1978–79, Charles Moore, Perez & Associates.
Рис. 10. 9. PPG Plaza, Pittsburgh, Pennsylvania, 1982, Johnson & Burgee.
Большинство архитекторов, работавших в области Postmodern Revivals разделяли увлечение Мура классической ордерной системой, хотя не была обойдена вниманием и готика. Это направление успешно разрабатывала фирма Johnson & Burgee, концептуальным проектом которой стала PPG Plaza, построенная в 1982 году в Pittsburgh, Pennsylvania, для Pittsburgh Plate Glass Industries (Рис. 10. 9.).
Автор фасадов, Phillip Johnson, собрал в гармошку характерную для позднего модернизма зеркальную поверхность curtain walls обычного офисного здания. Полученные в результате подобного гофрирования вертикальные складки отдаленно напоминают готические контрфорсы, а их остроконечные завершения, выведенные за пределы перекрытия, рождают ассоциации со средневековыми pinnacles. Дыхание готики способствует созданию образа одухотворенности и достоинства, а обилие стеклянных поверхностей служит рекламой размещенной в здании штаб-квартиры крупнейшего производителя стекла.
Оглядываясь на рассмотренные проекты раннего постмодернизма, можно заметить, что всем им присуща некоторая доля архитектурного юмора. Игра с элементами исторических стилей и сознательное искажение традиций, вроде размыкания арок или воспроизведения фонтаном элементов капители, создавала образы, доступные пониманию лишь узкого круга профессионалов и достаточно образованных потребителей, знакомых с историей архитектуры.
Возможно, подобные inside jokes были ответом на культурный шок стилистической революции, а может во враждебном окружении все еще доминирующего модернизма, пионеры нового стиля стремились отмежеваться от непосвященных и объединиться в своего рода клуб взаимной поддержки, паролем доступа в который служил новый визуальный код. Возможно, также, что архитекторы, ступившие на неизведанный путь постмодернизма, пытались застраховать себя от возможных стилистических неудач, подчеркивая «несерьезность» своих экспериментов.
Как бы там ни было, по мере изучения традиционного архитектурного языка, ироничное к нему отношение уступило место профессиональному интересу. Новое поколение архитекторов заново открыло отшлифованную веками, сложную систему его визуальных эффектов и логику пространственных систем, не нуждающихся в остроумных комментариях. Так же как робкие поиски готических образов 18 века привели к рождению полнокровного Gothic Revival следующего столетия, легкомысленные эксперименты раннего постмодернизма уступили, со временем, вполне корректным Revivals исторических стилей.
В Европе серьезным изучением классического наследия в 70-х занимался Leon Krier, популяризировавший Neoclassical идеи Karl Friedrich Schinkel, знакомого нам по 5 главе (Рис. 5. 3.). Krier, также, ратовал за возрождение традиционной «Европейской» модели города с площадями, аркадами и различным подходом к формированию общественных и жилых структур. Глава английских классицистов, Quinlan Terry, начиная с 60-х проектировал безупречные Georgian Revivals (Рис. 10. 10. а.) вначале со своим наставником, Raymond Erish, а затем самостоятельно. Его молодые последователи, Robert Adam и John Simpson создали множество подражаний Soane, Gibbs и Neo-Palladians, пользовавшихся неизменным успехом у современников.
а
b
Рис. 10. 10. a. Merks Hall, Great Dunmow, Essex, England, 1981, Quinlan Terry; b. Observatory Hall Dining Room, Charlottesville, Virginia, 1982–84, Robert Stern (b.)
В Соединенных Штатах 80-х возрождением классических традиций занимались Thomas Gordon Smith, Thomas Hall Beeby, Allan Greenberg и Robert Stern. Наибольшей популярностью у Американцев пользовались версии классицизма, опробованные в предыдущих столетиях, такие как Tuscan, Gibbsian и Jeffersonian. Примером следования последнему направлению может служить Observatory Hall Dining Room, построенный Robert Stern для университета в Charlottesville, Virginia (Рис. 10. 10. b.). Изобретательное, но исполненное уважения к первоисточнику, использование организационных принципов и орнаментации классицизма сделало здание объектом изучения и широкого подражания.
По мере становления постмодернизма, стилистическая корректность стала цениться выше персональной экспрессии, часто затрудняя определение исторической принадлежности здания. В случае с Observatory Hall Dining Room, например, только отсутствие акцентированного визуального центра позволяет предположить, что здание не было построено в 18 или 19 веке.
Знакомый нам по предыдущей главе в связи с движением Design Methodology, Christopher Alexander, разрабатывавший в 60-х математическую модель процесса архитектурного проектирования, также начал находить достоинства в традиционных стилях. В начале своей карьеры Alexander выступал против изучения исторических прецедентов, отражавших, по его мнению, устаревшие решения более несуществующих задач, а потому неспособных участвовать в решении проблем современности. К началу 70-х, однако, эти убеждения были поколеблены настолько, что следующим его шагом стал призыв к возвращению в традиционную среду исторического города, веками создававшуюся западной цивилизацией. В соответствии с его новыми представлениями, жизнь в подобном окружении должна быть значительно полноценнее, чем в искусственно сформированной антигуманной среде, создаваемой модернизмом. Большую часть десятилетия Alexander посвятил изучению исторических образцов архитектуры и городского планирования, надеясь заново открыть утерянные принципы интуитивного дизайна, которыми руководствовались наши предки. Основные положения его новой теории изложены в изданной в 1977 году книге – Pettern Language, до сих пор не утратившей популярности среди архитекторов, ищущих стилистического руководства, но не желающих повторять исторические прецеденты.
Общим для большинства архитектурных движений 70-х, за исключением разве что High Tech и Le Corbusian Revival, было возрождение интереса к архитектурному контексту. Если зеркальные ограждения позднего модернизма буквально отражали свое окружение, то традиционные Revivals постмодернизма старались учитывать цвет, текстуру, декоративные мотивы и масштаб соседствующих зданий. К началу 80-х, естественным и обязательным требованием к проекту стало его соответствие окружению, или, говоря по-американски – объект должен был fit the context.
Характерное для 70-х пробуждение внимания к природному окружению, было вызвано отчасти усилиями активистов Environmental Movement конца 60-х, но в основном, энергетическим кризисом 1973 года. Стремясь ослабить зависимость страны от импортируемой нефти, американцы вели поиски альтернативных источников энергии, одновременно борясь с ее расточительным расходом. Архитектура ответила на требования времени созданием энергосберегающих проектов. Часть дизайнеров обратилась за идеями
