Кевин Милн - Шесть камешков на счастье
– Может быть, – отвечает мама.
– Как это – может быть? – спрашиваю я.
– Я еще не решила, – рычит она. – В конце концов, злиться тоже нужно осознанно. – С мгновение она молчит, видимо, размышляя над этим, а потом говорит: – Хорошо, я решила. Да, теперь я официально в бешенстве. Но знаю, что так не должно быть, и оттого еще больше злюсь на себя.
– Так на кого ты злишься? – спрашивает Элис и тут же деликатно предлагает варианты ответа: – На водителя, чья машина врезалась в папу?
– Нет, конечно же, – возражает мама. – Это произошло не по его вине, и было бы неправильно злиться на него из-за случившегося.
– Но и Рамирес тоже не виноват, – пытаюсь я обратить мамино внимание на обстоятельства. – Да, у него был сердечный приступ, но разве это его вина?
Мамина нижняя губа начинает предательски подрагивать. И я замечаю боковым зрением скорбные признаки, которые снова отражаются на ее лице.
– Ты прав, Тай, – бормочет она вполголоса. – Он ни в чем не виноват… Поэтому я его ни в чем и не виню.
Она пару раз шумно вздыхает, тупо уставившись в окно на проплывающий мимо пейзаж. И добавляет:
– А вот на твоего отца…
Элис раскрывает рот – она поражена тем, что только что услышала:
– На папу?
Я в не меньшем замешательстве от сказанных мамой слов:
– Как ты можешь винить папу?
На секунду в маминых глазах загорается какой-то странный огонек, но его тут же гасит очередной приступ рыданий.
– Потому что надо было думать головой! – ревет мама, и по щекам ее струятся слезы. – Он подвергает свою жизнь опасности ради совершенно незнакомых людей, не задумываясь о том, каково нам. Знаю, все скажут, что он был героем. И он был им. Но разве можно быть таким эгоистом? Ваш отец только и думал, что о том, как бы помочь людям, забывая при этом, что у него есть его собственная семья! Ведь теперь нам придется жить дальше – у вас нет больше папы, а у меня нет больше мужа. За его великодушие платить приходится нам.
Вся оставшаяся часть поездки проходит в абсолютной тишине. Не знаю, потому ли, что ни Элис, ни я не хотим бередить мамины раны, или же потому, что в чем-то насчет папы она все-таки права.
Но в каком бы жутком состоянии мама ни была в больнице или по пути домой, худшее еще впереди. После ужина в четверг, отправив нас в постель, она запирается в их с папой ванной комнате и рыдает, как нам с сестрой кажется, целую ночь. Когда она перестает рыдать, я пытаюсь проверить, все ли в порядке, и громко зову ее, но мама не отвечает. И еще раз. И снова нет ответа. Я смотрел достаточно фильмов, прочитал достаточно книг и знаю, что люди – даже такие разумные, как наша мама, – могут с собой сделать в приступе депрессии, поэтому быстро приношу отвертку и разбираю замок.
Элис торопит меня, пытаясь вспомнить все, что надо сделать в таких случаях, сколько человеческий мозг может обходиться без кислорода и тому подобное.
Я очень боюсь, что за дверью маминой комнаты меня ждет что-то ужасное. Чувствую, как к горлу подкатывает тошнота: если я увижу, что случилось самое страшное, удержаться у меня вряд ли получится.
Когда мы вместе с Элис вваливаемся в комнату, у нас перехватывает дыхание: мама лежит прямо на полу, на банном коврике. Я подбегаю к ней и начинаю трясти что есть сил. Через мгновение она открывает глаза. Сначала не понимает, что происходит. А потом покрывается краской стыда.
– Простите, милые мои, – нетвердым голосом сипит мама. – Кажется, я заснула…
Все ясно. Никаких передозировок таблетками или алкоголем. Просто уставшая от слез женщина, которая только что овдовела, рухнула без сил. Мы помогаем маме дойти до постели, прикрываем ее одеялом. Возвратившись к себе в комнату, я тоже начинаю плакать и, полностью обессиленный, засыпаю.
На следующее утро около половины десятого меня будит мамин призыв к «серьезному разговору». Ничего не понимая и еле отодрав голову от подушки, я плетусь на ее голос. Мама в пижаме сидит на уголке их с папой кровати – такая же измученная, как накануне, но более спокойная.
Элис тоже здесь, прижимает папину подушку к груди.
При виде меня мама начинает:
– Прошлая ночь была… неправильная. Я знаю. Вы наверняка вообразили самое ужасное – судя по разобранному замку. Простите меня. Я не хотела вас напугать. Просто… Мне было очень плохо.
– Мы в курсе, мам, – бормочу я в ответ. – Все нормально.
– Да, мамуль, все нормально, – эхом повторяет за мной Элис.
– Я просто хочу, чтобы вы знали: все равно все будет хорошо. Через подобное пройти нелегко, но мы должны. Другого выхода не существует.
Из маминых уст эти слова звучат так, будто она пытается убедить саму себя. Но она продолжает:
– Да, вашего отца больше нет. Но я-то с вами, и я никуда от вас не денусь. Так и знайте. Понятно?
Элис кивком соглашается, а меня вдруг прорвало:
– Прекрати убеждать нас, что все в порядке, – из всех нас тебе хуже всего! Я не хочу выслушивать очередную благую речь. Сейчас мне просто хочется обратно в кровать.
Но маму остановить невозможно!
– Это не очередная благая речь, Тай, – вкрадчиво возражает она. – Я хотела бы кое-что показать вам с Элис.
В уголках ее губ намечается что-то похожее на улыбку – первая позитивная реакция на окружающее за все эти дни. Она подходит к папиному рабочему столу в углу комнаты, где стоит его ноутбук.
– Во вторник звонил один из отцовых партнеров, приносил свои соболезнования… – голос ее неуловимо споткнулся, – в общем, он дал мне пароль от его компьютера, чтобы мы могли сохранить себе его личные файлы. Потом они заберут ноутбук.
Элис, отложив подушку, подходит к ней:
– Еще и недели-то не прошло, а они уже отбирают его ноутбук?
– Скажите спасибо, что нам дают доступ ко всем его файлам. Это широкий жест… – Мама вводит логин и пароль и сразу же кликает по иконке браузера.
Маму нельзя назвать компьютерным гением, но для женщины за сорок, которая никогда не работала за компьютером, она все делает на удивление правильно. Каким-то образом она смогла научиться управлять сайтом своего магазина, оплачивать счета через Интернет, и у нее даже есть свой блог с постоянно увеличивающимся числом подписчиков – она дает советы по составлению цветочных композиций. Кажется, с каждым, с кем она хоть раз говорила в реальной жизни, мама дружит теперь на Facebook. Мне даже неловко – у ее аккаунта друзей больше, чем у меня, раза в три. Так что я совершенно не удивляюсь, когда она заходит на свою страничку.
– Мне под утро приснился кошмар, – продолжает она, как только страница полностью загрузилась. – И я проснулась ни свет ни заря. Спать совсем не хотелось. И я решила покопаться в папином ноутбуке. Как-то так вышло, что первым делом я зашла на Facebook.
Странно, но я слышу в голосе мамы едва различимое воодушевление.
– Так вот. Я получила множество приглашений от тех, с кем мы даже и не знакомы, подписаться на новый паблик, который кто-то создал совсем недавно… – Мама кликает на очередную ссылку, перед нами появляется страница, и Элис первая читает название вверху – «Одно доброе дело». А ниже – папино фото. Он улыбается своей извечной лучезарной улыбкой.
Я про себя читаю колонку слева от фотографии. Эти слова написал тот, кто создал группу:
В память о Нэйтане Стине, который отдал свою жизнь, помогая людям. Без лишних слов, он охотно и самоотверженно поддерживал ближнего своего, не ожидая ничего взамен. Однажды я спросил его зачем, и он просто ответил: «Делай добро – и получишь добро в ответ». Нэйтан сделал для меня столько «добрых дел», но я знаю, что был не единственным, кому он очень помог. Этот сайт посвящен друзьям – или поклонникам – Нэйтана Стина, и здесь собраны многие его хорошие поступки. Мы любим и скучаем по тебе, Нэйтан… Покойся с миром.
На мгновение в комнате воцаряется тишина – и Элис начинает рыдать, а вслед за ней мама. Думаю, это их первые светлые слезы после случившегося.
Не вытирая слез, мама продолжает просматривать материал на странице. Хорошо, что она, судя по всему, уже не злится на папу. Надеюсь, теперь все как-то нормализуется.
Я кладу руку на мышку и листаю вниз. Паблик был создан не больше трех дней назад, а у него уже больше пятисот подписчиков и две с лишним тысячи комментариев – от историй про то, как папа делал подарки на Рождество нуждающимся, как помог другу найти новую работу, до простых вещей: как он придержал для кого-то дверь или внимательно выслушал в нужный момент.
Самый новый пост написан неким Дэвидом Бреннерманом – одним из партнеров в юридической конторе, где работал папа:
То доброе дело, которое для меня сделал Нэйтан, было буквально на прошлой неделе. Моя жена заболела, и Нэйтан привез нам поесть – чтобы моя и без того больная Тереза не страдала от моей ужасной кулинарии. Это был очень приятный сюрприз. Конечно, с голоду мы бы не умерли, но Нэйтан превратил тот вечер в нечто совершенно особенное. Самое хорошее в его порыве – он просто дал нам понять, что кому-то не все равно. Таким был Нэйтан – никогда не оставался равнодушным к чужой беде.
