Джанет Маклеод - Любовь с ароматом чая
Конюх встретил ее удивленно.
– Не ожидал сегодня вашего приезда, – сказал он, нервничая.
– Вы против? – спросила Кларри.
– Приехал владелец конюшни.
– Я не буду путаться у него под ногами, – пообещала Кларри. – Я возьму Флорри и поеду на часок на холмы.
Войдя в полумрак конюшни, Кларри проследовала к стойлу Флорри. Узнав ее, лошадь тихо заржала. Кларри обняла ее за шею, прижимаясь лицом к теплой шкуре. Самыми умиротворяющими ароматами на свете для нее, пожалуй, были запахи лошадиного пота и сена. Клари подумала о том, как Камаль ездил на ее любимом Принце, пока тот не умер, и заплакала.
Вдруг какое-то движение заставило ее понять, что она здесь не одна. В дальнем конце конюшни кто-то осматривал чистокровную кобылицу. Этот человек был слишком высоким, чтобы быть одним из работников конюшни. Он замер, наблюдая за ней, потом пошел вперед. Кларри торопливо вытерла слезы. Только тогда, когда человек приблизился к ней почти вплотную, она поняла, кто это. Открыв рот, Кларри изумленно уставилась на него. Одетый в костюм для верховой езды, на нее сверху вниз смотрел Уэсли.
– Мистер Робсон! – ахнула она. – Что вы тут делаете?
– Полагаю, то же, что и вы.
Она продолжала удивленно глядеть на него.
– Н-но почему вы здесь? – От волнения Кларри стала заикаться. – Я думала, вы в Лондоне.
– Я приехал на север, чтобы уладить кое-какие деловые вопросы, – ответил ей Уэсли. – С вами все в порядке?
Кларри отвела взгляд, похлопывая Флорри по шее.
– Извините, если мое появление вас огорчило, – сказал Уэсли. – Я думал, что вы приезжаете сюда только по понедельникам. Я бы не приехал, если бы знал, что вы сегодня будете здесь.
Кларри пристально взглянула на него.
– Откуда вы столько знаете об этой конюшне?
На лице Уэсли появилась знакомая ей саркастическая ухмылка.
– Я ее хозяин.
Кларри изумленно уставилась на него. Как раз в эту минуту вошел конюх.
– Оседлать для вас Палладина, сэр?
– Да, Том, будьте так любезны.
Уэсли взглянул на Кларри.
– Не хотите ли прокатиться со мной, миссис Сток?
– На старушке Флорри? Нет уж, спасибо.
– Возьмите одну из моих лошадей, – предложил ей Уэсли. – Том говорил мне, что вам понравилась Лаура.
Кларри вспыхнула.
– Я не подозревала, что за мной шпионят.
– Не сердитесь на него, – сказал Уэсли, оживляясь. – Я просто хочу знать, что здесь происходит.
– А Дэниелу Мильнеру известно, что конюшня принадлежит вам? – поинтересовалась Кларри.
– Безусловно, – ответил Уэсли.
– Не могу в это поверить!
– Почему? Мы уже много лет сотрудничаем.
– Вы и мистер Мильнер?! – воскликнула Кларри. – Но вы же пытались обанкротить его, стремились выжить с рынка, когда он только начинал свой бизнес. Он, должно быть, чрезвычайно забывчив.
– Кто вам такое сказал? – спросил Уэсли, помрачнев.
– Мистер Мильнер был клиентом Герберта. Вы не можете этого отрицать, – возмущенно заговорила Кларри. – Я слышала, что другие торгующие чаем фирмы вступили в сговор против «Чайной компании Тайнсайда», сбивая цены, чтобы разорить ее. Только не делайте вид, будто Робсоны к этому не причастны.
На лице Уэсли отразилась досада, но он ответил спокойно:
– Этого я не отрицаю. Вы правы, Робсоны были в этом замешаны. Мой дядя Джеймс был одним из главных инициаторов.
У Кларри потемнело в глазах. Хотя она и подозревала об участии Уэсли в этом грязном деле, ей все же хотелось, чтобы он ее разубедил.
– Это подло, – сказала Кларри, презрительно глядя на него, и отошла в сторону.
– Да, – согласился Уэсли, хватая ее за руку. – Поэтому я предупредил об этом Мильнера.
Она вздрогнула.
– Вы предупредили его?
– Да. Дядя пытался держать меня в неведении, но я все узнал. Я рассказал об этом Дэниелу и свел его с надежным агентом. После этого его бизнес пошел в гору. Единственное, о чем я попросил его со своей стороны, – чтобы он никогда не упоминал при дяде или где-либо еще о том, что я для него сделал.
Кларри метнула в него острый взгляд.
– Боялись, как бы вам это не повредило?
– Можно сказать и так, – ответил Уэсли иронично. – Зачем портить себе жизнь, если можно этого избежать?
Кларри стало неловко.
– Вы поступили благородно, – признала она. – Извините, что безосновательно обвинила вас. Но и меня нельзя за это упрекать. Вы ведь Робсон, в конце концов.
Уэсли неожиданно захохотал.
– Поедемте со мной, Кларри! Обещаю, вам даже не придется со мной разговаривать, если вы этого не захотите. Я очень хорошо знаю ваше отношение ко мне. Слишком поздно пытаться его изменить. Но прогулка доставит удовольствие нам обоим. Всего один раз, хорошо?
Желание уступить было слишком сильным, чтобы ему противиться. Какой от этого может быть вред? У нее, возможно, больше никогда не появится возможности прокатиться на породистой лошади в компании Уэсли. Кларри кивнула, соглашаясь.
Лошадей быстро оседлали, и вскоре они уже выезжали со двора на деревенские луга. Уэсли повернул на север и направился вверх по склону холма через рощи. У Кларри быстро забилось сердце от воспоминания об их совместной прогулке по лесам Белгури. Оглядываясь на те далекие дни, она видела молодую страстную Клариссу Белхэйвен, так легко увлекшуюся красавцем Уэсли Робсоном. Сейчас она уже не могла отрицать того, что была тогда в него влюблена. Он был самоуверен и заносчив, но вместе с тем очарователен. Ее влекло к нему вопреки доводам рассудка.
Выехав из рощи на открытую местность, Уэсли остановился, ожидая, когда Кларри с ним поравняется. Его чеканный профиль вызвал в ней внутренний трепет. В его власти было, как и раньше, пробудить в ней желание. Тем не менее этот человек был самым беспощадным из всех Робсонов. Он эксплуатировал работников на чайных плантациях, а также охотился за Белгури и принес столько несчастья ее отцу. Ей никогда не следует забывать о том, что отец велел ей остерегаться его. Ее вожделение по-прежнему казалось ей предательством Джона Белхэйвена.
Солнце припекало, и, оставив позади себя еще одну милю, они остановились на берегу ручья и спешились. Уэсли расстелил куртку на траве у каменной стены и предложил Кларри сесть.
Укрывшись в тени, они смотрели, как пьют из ручья их лошади, и слушали птичье пение. Кларри погрузилась в воспоминания.
– Вы улыбаетесь, – заметил Уэсли. – Расскажите, о чем вы думаете.
– Мне все это напомнило один особенный день перед войной. Мы с Уиллом и Джонни так же сидели у стены фермы. Мы часто выезжали вместе на прогулки и обсуждали вопросы мироустройства.
– Джонни по-прежнему ваш близкий друг? – спросил Уэсли.
Кларри кивнула:
– Уилл как будто ближе, когда я с ним.
Они помолчали, пока Уэсли не нарушил тишину.
– Юный Уилл, – пробормотал он. – Он так часто говорил о вас.
– Правда? – обомлела Кларри.
– Постоянно.
Уэсли грустно улыбнулся.
– Другие все больше говорили о своих возлюбленных, а он только о вас. Сослуживцы дразнили его, называя вас злой мачехой. Уилл обожал вас, вы и сами это знаете.
На глаза Кларри навернулись слезы.
– Уилл был самым добрым юношей, какого я знала. Он любил всех.
– Но к вам у него было особое отношение.
– Мне так его не хватает, – прошептала Кларри.
Уэсли взял ее ладонь в свою, обхватив ее теплыми сильными пальцами.
– Я знаю. Мне тоже.
Его зеленые глаза взволнованно блеснули.
– Удивительно, что вас свела судьба, – сказала Кларри. – Расскажите, как это произошло.
Не выпуская ее руки, Уэсли начал рассказ об армейских буднях, не о страшных боях, а о повседневной казарменной рутине. Он говорил о том, как они с Уиллом вместе курили и шутили, как читали друг другу письма.
– Он читал вам мои письма? – опешила Кларри.
Уэсли широко улыбнулся.
– Признаюсь, читал. Мне особенно нравились именно ваши – в них вы сообщали гораздо больше интересного, чем Берти или друзья Уилла.
Кларри залилась краской и отдернула руку.
– Он не имел права этого делать.
– Не имел, но это здорово поднимало боевой дух, – шутливо заметил Уэсли.
Рассердившись, Кларри поднялась на ноги, пытаясь вспомнить все те глупости, которые она могла написать Уиллу, чтобы развлечь его. Уэсли тоже вскочил.
– Ну, не сердитесь, – попросил он, поймав ее руку.
– Думаю, нам пора возвращаться, – сказала Кларри, избегая смотреть ему в глаза. – Мне не следует находиться здесь с вами.
– Почему же?
– Вы сами знаете почему, – ответила Кларри, думая о Генриэтте.
Уэсли притянул ее к себе.
– В чем дело, Кларри? Вас огорчило что-то другое, не я, верно? Вы плакали на конюшне.
Она задрожала, чувствуя, как его пальцы сжимают ей запястье.
– Вы не поймете, – прошептала Кларри.
