Барбара Картленд - Парижские соблазны
– Слушаюсь, ваша светлость, – смиренно проговорила Ивонна, что яснее всяких слов выражало ее неодобрение.
– И поторопись, – добавила герцогиня. – Я не собираюсь ждать весь день. Мне хочется выпить сейчас.
– Сию минуту, ваша светлость, – ответила Ивонна, метнувшись к двери.
– Двадцать! – повторила герцогиня, глядя на Гардению. – Не может быть! Это невозможно.
– Никуда не денешься, тетя Лили, люди становятся старше, – сказала Гардения.
Тетушка прижала руку ко лбу.
– Увы, это бесспорно, – проговорила она. – Боже! Какой же старой я себя чувствую!
– Мне не хотелось беспокоить вас вчера вечером, – извиняющимся тоном сказала Гардения, – но в то же время я боялась проявить бестактность и лечь спать, не сообщив вам о своем приезде.
– Ты все сделала правильно, – одобрила ее герцогиня. – У меня не было возможности уделить тебе внимание. Кроме того, вряд ли в твоем платье можно было появиться на приеме.
Перед мысленным взором Гардении появилась циничная ухмылка лорда Харткорта.
– Конечно, – робко пробормотала она. – Боюсь, я была одета не для вечера.
– Я понимаю, ты в трауре, – сказала тетушка, – но прости меня за мои слова, это платье на тебе такое старомодное.
– Оно мамино, – объяснила Гардения, – и это все, что у меня есть.
– Ну, мне кажется, это роли не играет, – слабо проговорила герцогиня. – Ты ведь не собираешься оставаться здесь, не так ли?
На мгновение воцарилась тишина, обе женщины пристально смотрели друг на друга. Наконец с дрожью в голосе Гардения произнесла:
– Тетя Лили, но я не знаю, что делать. Мне больше некуда, совсем некуда идти!
Глава 3
Герцогиня села и подложила подушку себе под спину. Очевидно, порошок подействовал, и она выглядела менее изможденной.
– Будет лучше, если ты расскажешь мне все с самого начала, – предложила она. – Что же произошло?
Белая как снег Гардения сжала руки, пытаясь совладать со своими эмоциями и заставить свой голос звучать тверже.
– После смерти папы у нас совсем не осталось денег, – тихо начала она. – Я часто предлагала маме написать вам и рассказать, в какой ситуации мы оказались. Но она не хотела беспокоить вас.
Герцогиня ахнула.
– Я об этом никогда не задумывалась, – призналась она. – Как ужасно с моей стороны! Я так богата, я никогда ни в чем не нуждалась! – Она прижала к глазам руки и дрожащим от волнения голосом произнесла: – Ты должна простить меня, мне так стыдно.
– Я не хотела расстраивать вас, – продолжала Гардения, – но когда папа был жив, мы жили по-другому. Он был очень гордым человеком, очень гордым.
Тут герцогиня прервала ее:
– Он возмущался тем, что я делала твоей матери дорогие подарки. Однажды она сказала мне, что он переживает из-за того, что сам не может подарить ей все это.
– Это правда, – тихо произнесла Гардения. – Но мы нуждались не в подарках, а в еде.
– Мне и это никогда в голову не приходило, – проговорила герцогиня. – Когда твой отец умер и твоя мама написала мне об этом, я подумала: «Теперь я смогу помочь Эмилии, теперь я могу посылать ей вещи». Но я решила, что следует немного подождать, а потом… Да, Гардения, признаю, я совершенно об этом позабыла.
– Мы оказались в долгах после смерти папы, – продолжала девушка. – Нам нужно было заплатить доктору, сиделкам, аптекарю и еще целой куче лавочников, у которых мы в течение последних месяцев покупали всякие деликатесы для папы. Мы распродали из дома почти все вещи, даже серебро и мебель. Естественно, мы выручили за них немного. Да у нас особенно и не было что продавать.
– Как унизительно, – прошептала герцогиня. – Какая же я была дура!
– Вы же ни о чем не догадывались, – попыталась успокоить ее Гардения. – Мама не позволяла писать вам об этом, хотя я предлагала, и не раз.
– Если бы я только знала, – пробормотала герцогиня.
– Нам совершенно не к кому было обратиться за помощью, – рассказывала Гардения, – а папина семья, как вы знаете, лишила его наследства из-за того, что он женился на маме. Он ни разу не разговаривал с ними и ни разу не встречался.
– Неудивительно, – согласилась герцогиня. – Они были в бешенстве. Я помню, как однажды увидела их письма, и мне стало ясно, что, с их точки зрения, бросить невесту за два дня до свадьбы только из-за того, что повстречал девушку, в которую сразу же влюбился, было верхом неприличия!
– Мама часто рассказывала мне об этом, – вспоминала Гардения. – Она говорила, что в тот момент, когда увидела папу, ей сразу стало ясно, что он – герой ее мечты. Потом он заговорил с ней, и они оба поняли, что между ними происходит нечто особенное, нечто удивительное, и они могли только стоять и смотреть друг другу в глаза.
– Именно об этом молится каждая женщина, – с легким вздохом проговорила герцогиня.
– Наверное, им ничего не оставалось, как сбежать, – предположила Гардения. – Папа уже обручился с дочерью лорда Мелчестера, и свадьба должна была состояться через два дня, а мама была никем.
– Я бы так не сказала, – возразила герцогиня. – Твой дед был эсквайром и в молодости служил капитаном гусаров. Он был небогат, но мы никогда не нуждались и считали себя не хуже любого жителя Хертфордшира.
– Извините меня, тетя Лили, – улыбнулась Гардения, – я не хотела, чтобы мои слова прозвучали грубо, но с житейской точки зрения моя мама была плохой партией, даже несмотря на то, что папа – второй сын.
– Твой дед, сэр Гастус Уидон, был заносчивым, напыщенным снобом! – со злостью воскликнула герцогиня. – Он решил заставить твоего отца страдать за то, что он женился на любимой девушке. Он оставил его без единого пенса и разругался с ним, настояв даже на том, чтобы большинство его старых друзей тоже порвали с ним.
– Вряд ли для папы это имело какое-то значение, – сказала Гардения. – Он был так счастлив с мамой. Перед его смертью они часто держались за руки и глядели друг другу в глаза, забывая о моем существовании.
– Наверное, я в какой-то мере завидовала Эмилии, – задумчиво проговорила герцогиня. – Меня любило множество мужчин, они обеспечивали меня богатством, положением и восхитительными драгоценностями, но я ни одного из них не любила так, как любили друг друга твои родители.
– Именно поэтому я знала, что вы поймете, – продолжала Гардения, – когда я скажу вам, что на самом деле мама умерла из-за разбитого сердца. Это звучит несколько сентиментально, но это так. Когда папа умер, она потеряла ко всему интерес. Она отказывалась от еды, думаю, она и спала плохо. Она даже не плакала. Она постоянно сидела у окна, глядя в сад, и по ее выражению я понимала, что думает она о нем, возможно, разговаривает с ним. Она была твердо убеждена, что после своей смерти встретится с ним. Ей хотелось умереть. Когда она простудилась – в доме было очень холодно, а у нас не хватало денег на уголь, – она даже не старалась выздороветь. Я обычно пыталась разговаривать с ней о будущем, о наших совместных планах, и в то же время я осознавала, что она ускользает, горя желанием быть с папой, совершенно равнодушная к тому, что станет со мной.
Герцогиня вытерла слезы.
– Что же случилось с тобой, бедная моя Гардения? – спросила она.
– Мама умерла в прошлую субботу, – ответила девушка, и голос ее при этих словах дрогнул. – Она была без сознания почти целый день, но в последний момент внезапно открыла глаза и улыбнулась. Она ничего не говорила, она даже не видела, что я склонилась над ней. Создавалось впечатление, что она смотрит прямо на папу и счастлива, что может видеть его вновь. – Горло Гардении сдавил спазм, и какое-то время она не могла вымолвить ни слова. Потом, сделав над собой усилие, она продолжила: – Как только новость, что мама умерла, распространилась, я сразу же получила письмо от фирмы, которая владела закладной на наш дом. В письме сообщалось, что они хотят получить причитающуюся им собственность как можно скорее. Это жуткие люди, они не давали нам покоя и пугали нас, если мы на день задерживались с выплатой. Наверное, у них уже давно на примете был выгодный покупатель. В общем, они четко дали понять, что я больше не могу там оставаться. Да я и сама не хотела. А так как у меня не было денег, я решила не унижаться и не встречаться с лавочниками.
– Я им, конечно же, заплачу, – сказала герцогиня, – всем до единого.
– Я надеялась, что вы это скажете! – заплакала Гардения. – Они все были так добры к нам, продлевая наш кредит неделя за неделей, а когда мама болела, они посылали ей цветы и диетические продукты, которые я даже не заказывала. Они надеялись, что это хоть чем-то поможет ей.
– Я отправлю им деньги сегодня же, – твердо проговорила герцогиня. – Мой секретарь выпишет чеки. О, девочка моя, если бы я все это знала! Почему же ты не написала мне вопреки протестам своей матери?
– Не забывайте, тетя Лили, я не видела вас целых семь лет, – ответила Гардения, – да и видела я вас всего дважды за всю свою жизнь. Первый раз – когда родилась, и именно благодаря вам меня назвали Гарденией.
