Джанет Маклеод - Любовь с ароматом чая
– Ну и наглец же вы!
– Выбор за вами: либо вы будете управлять чайной, либо я ее продам.
С горечью Кларри осознала, что у нее нет выбора. Все то время, что она, не жалея себя, работала, чтобы создать свое дело, Берти вынашивал планы, как бы ее ограбить. Кларри стиснула зубы, чтобы не высказать ему все, что о нем думает, и лишь процедила:
– Наверху живет Лекси. Неужели вы забыли?
– Значит, ей придется съехать, – сказал Берти с безразличным видом.
– Если вы только попробуете ее выставить, у вас будут неприятности! – закричала Кларри.
И снова на лице Берти промелькнула неуверенность.
– Я думаю, вы подыщете для этой женщины какое-нибудь другое жилье, если понадобится. Как вы будете вести дела в чайной, меня не интересует, до тех пор пока она будет приносить мне прибыль.
– Прибыль? – бросила Кларри. – В нынешних условиях будет чудом, если чайная вообще останется на плаву.
– Тогда совершите чудо, – ответил Берти.
Кларри, ничего не видя перед собой, бросилась вон из офиса. В ушах у нее шумело, сердце сжималось от страха. Как мог родиться у Герберта такой эгоистичный, жестокий сын? Отец перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что вытворяет Берти. «Если бы здесь был Уилл, он бы за меня заступился», – с отчаянием думала Кларри. Но Уилл был далеко и, если бы даже все узнал, ничем не смог бы ей помочь. Ей снова придется самостоятельно бороться с судьбой.
Кларри вышла на прохладный сентябрьский воздух. Ее тошнило от страха. На подкашивающихся ногах она дошла до канавы, и там ее вырвало.
Глава тридцать четвертая
1917 год
Кларри не упоминала о своих проблемах в длинных письмах, которые она посылала Уиллу. Она переселилась в квартиру над чайной, потому что это было удобнее, так она объяснила свой переезд. Им с Лекси будет веселее. И действительно, Кларри быстро поняла, что добродушные шутки Лекси и ее грубоватая забота – как раз то, что было нужно для успокоения ее измученной души после смерти Герберта и выселения из Саммерхилла. Она обнаружила, что совершенно не скучает по своему дому.
Главной заботой Кларри теперь стало поддержание работы чайной. Она скрывала свое новое шаткое положение почти ото всех, даже от Олив и Джека, не желая, чтобы стало известно, какой беззащитной оставил ее Герберт. Только ее давние проверенные подруги Лекси и Айна знали обо всем.
К началу лета цены на муку, сахар и чай снова поднялись. Кларри все чаще использовала для приготовления обедов консервированную пищу, а вместо кофе и какао – их заменители. Бизнес Дэниела Мильнера пришел в упадок, поскольку после того, как его цены выросли до небес, количество клиентов резко сократилось, а лошади и фургоны были реквизированы для армейских нужд. Число работников «Чайной компании Тайнсайда» значительно уменьшилось, потому что многие из них были призваны в армию. В конце 1916 года мистер Мильнер обратился в судебные инстанции, с тем чтобы освободить Джека от воинской повинности, мотивируя это тем, что без него предприятие потерпит крах. Его просьба была удовлетворена. Накануне Рождества, в один из редких визитов Кларри застала свою сестру в слезах. Олив плакала от радости.
– Теперь я могу спокойно спать, зная, что Джека освободили от армии. Мне плевать, что это эгоистично. Я не такая, как ты, Кларри. Я никогда не справилась бы с проблемами в одиночку.
Свои собственные проблемы Кларри оставила при себе, огорчаясь той пропасти, которая пролегла между ними. В эти дни между ней и сестрой было так мало общего, что они даже не знали, о чем говорить друг с другом. Собравшись уходить, Кларри увидела в глазах Олив облегчение. Она не получила приглашения прийти к ним на Рождество – Олив торопливо объяснила ей, что они встретят его у матери Джека. Кларри скрыла обиду и решила не навязываться.
Свое первое Рождество без Герберта и Уилла она пережила благодаря Лекси и ее сестрам, которые устроили для нее праздник, пригласив также Айну с семьей. Они совместными усилиями накрыли праздничный стол и, вручив друг другу маленькие подарки, стали распевать песни, а младшая дочь Айны играла на губной гармошке. Все это было совершенно не похоже на вечеринки в изысканных гостиных Саммерхилла или Танкервилля, но ничто иное сейчас не смогло бы приободрить Кларри лучше.
По мере того как ухудшались их дела, Кларри и Лекси закрыли дополнительные залы для собраний в смежном здании и сдали их внаем рабочим оружейных заводов. В ту весну умерла Лили, и Джейред закрыл «Вишневую», не имея больше желания ею заниматься. Его бизнес пришел в упадок, после того как правительство ограничило часы продажи спиртного и алкоголь становилось все труднее достать. Однажды Джейред пришел в чайную пообедать. Кларри радушно его приняла. Смущаясь, он протянул ей обернутый тканью футляр.
– Я нашел это на дне шкафа Лили, – сказал Джейред. – Мне очень жаль. Надеюсь, она не испортилась.
Внутри оказалась старая скрипка Олив, та, что когда-то принадлежала их отцу.
– Так, значит, Лили не продала ее?! – воскликнула Кларри. – Все это время она держала скрипку у себя? Зачем же она это сделала?
Джейред пожал плечами.
– Она завидовала вам, девочки. Хотела иметь что-то из того, что было у вас. Я думаю, ваш уход к Стокам был последней каплей. После этого Лили стала еще невыносимее. Но, клянусь, я ничего не знал о скрипке.
– Не волнуйтесь, все это давно уже в прошлом. В море и не такое случается, как говорил мой отец.
– Кстати, о море, – вздохнул Джейред. – Харрисона призвали служить на флот. Они уже скребут по сусекам.
Кларри подумала, что скрипка возродит былые теплые отношения между ней и Олив, но сестра почти не проявила интереса к неожиданно найденному инструменту. Она давно уже оставила занятия музыкой. Все ее внимание было занято тревогами о том, что «Чайная компания Тайнсайда» потерпит крах и Джек останется без работы или, что еще хуже, будет призван в армию. Его мать считала Джорджа слишком шумным и больше времени проводила с сыном Томаса и Энни. Здоровье Джейн оказалось таким же слабым, как и у Олив в детстве, девочка также была подвержена приступам астмы.
– Приводи их в чайную, и мы позаботимся о Джордже, – предложила Кларри, но Олив так этого и не сделала.
Джейред приходил в чайную два-три раза в неделю, иногда просто чтобы посидеть, дожидаясь очереди почитать газету, выпить чаю и побеседовать с другими посетителями. Революция в России и затишье на восточном фронте вызвали прилив воодушевления у членов Лейбористской партии. Все лето они обсуждали вероятность того, что за этим последует окончание войны, но боям во Франции не было видно конца, как и прошлым летом.
На работе Кларри старалась быть настолько веселой, насколько могла, но в глубине души она всегда ощущала тяжесть из-за беспокойства о том, что Уилла отправят на западный фронт. Когда от него приходило долгожданное письмо или открытка, она испытывала пьянящую радость. Но это чувство быстро улетучивалось – Уилл был в порядке, когда писал письмо, но где он сейчас? Ее снова охватывало беспокойство.
«Угадайте, что со мной произошло, – написал он ей однажды. – На прошлой неделе я был послан в штаб с донесением и встретил там человека, который знал Вас в Индии! Это был полковник Харри Уилсон. Он настоящий ветеран. Таких нечасто встретишь. В те времена, когда Вы с ним познакомились, он был в младшем офицерском чине. Харри говорил, что Вы тепло принимали его в Белгури. Эта тема всплыла удивительным образом. Он сказал, что у него есть друг из тех краев, откуда я родом, – Уэсли Робсон. Харри был поражен, узнав, что я с ним знаком! Полковник Уилсон сказал, что Уэсли тоже призван в армию, так что, возможно, скоро он у нас тут появится. Полковник просил передать привет Вам и Вашей сестре. Он много расспрашивал об Олив, интересовался, по-прежнему ли она рисует. Мир тесен, правда?»
Прочтя это письмо, Кларри затрепетала, словно прошлое дотронулось до нее своими призрачными пальцами. Харри Уилсон! Она вспомнила детскую влюбленность Олив в рыжеволосого офицера, рыбалку, во время которой ее сестра рисовала. В тот день между Уэсли и ее отцом произошел яростный спор, после которого усилилось пагубное пристрастие Джона к спиртному и наркотикам. Как причудливо переплелись их судьбы. Война тасовала людей, как колоду карт, и даже баловень судьбы Уэсли вырван из привычных комфортных условий и брошен в самое пекло. Кларри подумала: Генриэтта – теперь, наверное, уже его жена – беспокоится о нем, сидя в каком-нибудь лондонском особняке.
Кларри размышляла о том, нужно ли ей поехать к Олив и показать письмо или этого делать не стоит. Может быть, сестра посмеется над теми давними событиями, а возможно, рассердится напоминанию о Белгури. Олив никогда не говорила об их прошлом в присутствии Джека и его родных, как будто стыдилась того чуждого, непонятного им образа жизни, который когда-то вела. Кларри еще не успела решить, как ей поступить, когда в чайной появился Джек.
