Триш Мори - Сердце к твоим ногам
Ночью он был совсем другим человеком. Напористым, решительным. Он был так же зол, как и она сама, – она чувствовала это в каждом его движении. А сегодня он скрывался за прочной броней.
В чем же дело?
Керим сел на переднее сиденье рядом с водителем и обернулся к ней:
– У вас с собой есть все, что нужно, мисс Берджесс?
– Да, спасибо, – кивнула она, проверив, как спит малышка. – У нас обеих все хорошо.
– Тогда поехали, – кивнул он.
– А где Раш… опекун Атии? – Тора оглянулась вокруг.
– Его сиятельство путешествует самостоятельно. Он встретит нас в аэропорту.
Тора молча кивнула и откинулась на спинку кожаного сиденья. Автомобиль плавно тронулся с места.
Его сиятельство? С кем же она провела прошлую ночь?
Черт! Ему придется провести рядом с ней как минимум те несколько часов, что длится перелет в Каджаран.
Водитель вез Рашида в сторону аэропорта вдоль побережья. Он попросил водителя остановиться там, где дорога сворачивала направо к скалам, и вышел из машины. Ветер, дующий с Тихого океана, трепал его темные волосы. Волны с громким шипением разбивались о скалы, и соленые брызги разлетались высоко в воздухе. Слева располагалось старое кладбище, мраморные надгробия занимали весь склон. На кладбище никого не было, полуденное солнце на фоне ярко-синего неба слепило глаза.
Рашид прошел к тому месту, которое адвокат отметил на карте. Гравий зашуршал под подошвами его ботинок. Тропинки были достаточно широкими и прямыми, и вскоре Рашид увидел свежую насыпь – могилу, где был похоронен его отец со своей любовницей.
Рашид стоял около могилы и чувствовал в душе абсолютную пустоту. У него не было цветов. Он приехал сюда не для того, чтобы оплакивать. Он даже не мог точно сказать, зачем приехал.
У него было право спросить: вспоминал ли отец о нем в день рождения сына, чувствовал ли пустоту в сердце, гадая, где сейчас его сын?
Рашид стоял посреди белоснежных мраморных памятников под палящим солнцем. Он знал: здесь он не найдет ответы на свои вопросы. И все же он стоял здесь и молча смотрел на могилу. Легкий льняной пиджак покрылся брызгами от волн, разбивающихся о скалы.
– Я никогда не пойму, – тихо сказал он, обращаясь к отцу, которого даже не помнил, – почему ты сделал то, что сделал. И я никогда тебя не прощу.
А потом он повернулся и пошел прочь.
Самолет мягко набрал высоту. Тора сидела в мягком кожаном кресле, она все еще была немного не в себе. Однажды она путешествовала бизнес-классом с ребенком рок-звезды, и это тогда казалось ей роскошью по сравнению с эконом классом. Но сейчас…
Деревянные панели были отделаны золотом. Кожаные кресла сливового цвета больше подошли бы изысканной гостиной, нежели самолету; роскошные ковры на полу. Но великолепное убранство было не единственной причиной, по которой Тора пребывала в шоковом состоянии. Это был самолет, принадлежавший королевской семье Каджарана, а значит, ее маленькая подопечная – что-то вроде принцессы.
Но кто же тогда Рашид?
Он сидел через проход впереди нее и был погружен в разговор с Керимом. Тора слышала их голоса: спокойные и размеренные интонации Керима перемежались с низким голосом Рашида. Она не могла разобрать, о чем именно они говорили, хотя со своего места ей было видно, что обстановка накаляется, по крайней мере, Рашид был явно на взводе. Она видела его профиль: строгие, четкие линии носа и подбородка, губы, которые, она знала, могут подарить незабываемое удовольствие. Тора нервно поерзала в своем кресле.
Рашид внезапно обернулся и перехватил ее взгляд. По спине Торы прошла нервная дрожь, он буквально пригвоздил ее взглядом своих темных глаз. Потом он что-то коротко сказал Кериму и отвернулся.
Что это сейчас было? Почему он так смотрел на нее?
Рядом с ней весело загулила в своей люльке Атия, и Тора решила сосредоточиться на своих непосредственных обязанностях. Она здесь не из-за Рашида, а ради ребенка. Тора не смогла сдержать улыбку, глядя на большие темные глаза, нос-кнопочку и очаровательные розовые губки малышки. Но при этом Тора ощущала гнетущую тоску в сердце от осознания того, что девочка вырастет, не зная своих родителей.
В двухмесячном возрасте положено улыбаться, и малышка наверняка бы улыбнулась, увидев лицо матери. А сейчас она смотрела своими огромными глазами на Тору, и все ей было ново и непривычно. Девочке нужна стабильность и любящие люди рядом. Тора надеялась, что, когда у нее в Каджаране появится постоянная няня, девочка научится улыбаться.
Может, к тому времени и Рашид проявит интерес к малышке. Пока что он относился к девочке скорее как к посылке, которую нужно передать, нежели как к сестре. Казалось, ему абсолютно все равно. Правда, он вообще не казался улыбчивым человеком. Такое ощущение, что он постоянно сердился на всех и вся.
И что с этим делать?
Атия широко зевнула и погрузилась в дрему. Тора откинулась в своем кресле, насколько это было возможно, и втайне позавидовала девочке: она может легко отключиться от внешнего мира. Она наблюдала, как мирно спит малышка, низкий гул самолета начал убаюкивать и ее, и Тора сама не заметила, как отяжелели ее веки.
– Есть еще одна вещь, вызывающая у меня беспокойство, – сказал Керим после долгой паузы, когда Рашид уже было подумал, что их разговор окончен. – Нам нужно это обсудить.
– Зачем? Я ведь до сих пор не согласился занять трон.
Керим подробно рассказал Рашиду о пути, который он должен проделать к трону и коронации в случае согласия, об истории крошечного, но богатого природными ресурсами государства, о нынешних проблемах, как внутренних, так и внешних. Голова Рашида гудела от объема полученной информации и готова была вот-вот взорваться.
– Мне очень жаль, ваше сиятельство, – Керим впер вые так официально его назвал, – но сейчас, когда мы летим домой, возникает вопрос об Атии и ее положении в королевской семье.
– Атия – дочь моего отца, моя сестра. Какие здесь могут быть вопросы?
– Это правда, – кивнул визирь. – Тем не менее факт остается фактом: предполагается, что твой отец погиб тридцать лет назад при крушении вертолета. Если ты объявишь Атию его дочерью, возникнут вопросы. Крайне неудобные вопросы. Народ захочет узнать, где он был все эти годы и почему бросил их на волю Малика, а сам наслаждался жизнью на другом конце мира.
– Вы сказали, что он поклялся не возвращаться!
– Поклялся. Но ты не хочешь принимать эту правду. Большинство населения Каджарана тоже не захочет этого понять… – Он помолчал. – И конечно, многие по-прежнему преданы памяти Малика. Они не захотят поверить в правду. Не лучше ли позволить людям верить, что твой отец действительно погиб? Твое возвращение станет чудом, в котором они так нуждаются. Наследник, который чудом выжил и был увезен в безопасное место.
В голове Рашида застучало: его жизнь усложняется с каждой секундой.
– Да какая разница? – воскликнул он. – Я – официальный опекун Атии, так ведь?
– Теоретически – да.
– Почему теоретически?
– Опека над младенцами и несовершеннолетними детьми мужчиной, не состоящим в браке, не признается законодательством Каджарана.
– И что? Я даже не знаю, на какой срок останусь в стране!
– Я понимаю, что это неудобно, но Атия не сможет жить с тобой во дворце, если официально не будет признана членом королевской семьи.
Рашид тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Он не просил права опеки над этим ребенком, но он не может бросить девочку, чтобы она жила черт знает где под неизвестно чьим присмотром!
– Как можно решить эту проблему?
– Есть один способ. Ты должен удочерить Атию.
Рашид устало прикрыл глаза. С каждой минутой он все сильнее ощущал огромный вес ответственности на своих плечах за крошечное королевство в пустыне. Он задумался: был ли у него хоть какой-то выбор?
– Хорошо, – наконец сказал он. – Что нужно делать?
– Просто поставить свою подпись. Я могу этим заняться, если пожелаешь.
– Делайте все, что необходимо.
Если Рашид полагал, что на этом все закончилось, и он может наконец закрыть глаза и немного отдохнуть, то он глубоко заблуждался. Керим не сдвинулся с места, все еще наблюдая за ним.
– Что? – пробурчал Рашид.
– Есть еще одна маленькая формальность.
Рашид хмыкнул. Ну еще бы!
– И какая же?
– Чтобы стать усыновителем, необходимо быть женатым.
– Что? Какого черта вы не сказали об этом раньше?
– У тебя нет на примете девушки, которая могла бы стать твоей женой?
– Нет! Другого пути точно нет?
– Абсолютно точно.
– Просто отлично! И вы выяснили это только сейчас, когда мы находимся на полпути к Каджарану.
Керим поклонился:
– Прошу прощения, ваше сиятельство, но ситуация беспрецедентна, я надеялся, что в законе есть какая-ни будь лазейка, но увы. В законе ясно написано: усыновителями могут быть только супруги. Возможно, если у тебя нет никого на примете, я могу предложить подходящую кандидатуру, когда мы прибудем в столицу?
