Вера Фальски - Ни за какие сокровища

Во время его рассказа глаза Эвы открывались все шире. Похоже, огромная часть сегодняшней Венжувки до войны действительно принадлежала немцам, которые, пользуясь изменениями в польском законодательстве, собирались получить все это через Государственное казначейство обратно. Кто знает, возможно, они уже сделали это. Видимо, хотели эту землю продать. А купцом должен был быть не кто иной, как… один из бандитов, с которыми связался Александр!

– Боже… – сказала она, и мужчина подхватил ее слова:

– Вот именно, дорогая пани! Думаете, вы здесь первая по такому делу? Постоянно швабы приезжают, какие-то бумаги тут ищут, сравнивают, шпрехают между собой, юристов привозят, а мы беспомощны, так как закон есть закон, «Ordnung muss sein», и нужно отдавать, что захвачено. Только скажите мне, в чем виноваты те, кто на этой земле дома построил? Или рожь посеял? Дорогая пани, еще не одна трагедия из-за этого случится, уж я-то знаю. Я уже не доживу, но ваши дети будут над этой землей плакать.

Эве стало нехорошо – может, из-за слишком большого количества съеденных рогаликов, может, от пыли, которая летала в воздухе, а может, от слов старика.

– Большое спасибо за помощь, – сказала она и принялась складывать бумаги назад в папку.

– Не за что, детка, не за что. – Служащий закрыл книгу и исчез между стеллажами.

Не дожидаясь его возвращения, Эва вышла из управления и почувствовала, что в горле совсем пересохло. «Надо чего-нибудь выпить».

Совсем рядом было маленькое кафе. Эва вошла и заказала воду без газа и эспрессо. Молодая официантка поставила перед ней бутылку с водой, и Эва залпом выпила все ее содержимое. Помогло.

«Что же делать?» – лихорадочно думала она и для начала решила записать все, что узнала в архиве, чтобы иметь возможность в случае чего («Конкретнее, в случае ЧЕГО?» – спросила она себя) воссоздать эту информацию.

Эва достала из сумки ежедневник, когда-то полный записей о встречах и планах, и начала писать: семья Браузеров, поля возле озера, участки с номерами…

Ситуация начинала драматически сгущаться. У Эвы возникло ощущение, что на шее затягивается петля. Она чувствовала себя, как зверь, попавший в силки. При каждом движении капкан сжимается все сильнее, а страх все усиливается… Эве стало трудно дышать.

Официантка из-за стойки смотрела на нее подозрительно. Эва начала медленно считать до десяти. Дыхание и пульс вернулись к обычному ритму. «Паническая атака, только этого не хватало!» – подумала Эва. Официантка исчезла, и она осталась в кафе одна. Выхода нет, пора встретиться с реальностью. Эва достала телефон и, услышав в трубке знакомый голос, произнесла:

– Алло! Сильвия? Нам надо поговорить.

Уроки у Сильвии закончились в три часа. Это был не самый удачный день. Дети оказались невосприимчивы к знаниям, а атмосфера в учительской периодически сгущалась – все нервничали из-за слухов о том, что школа попала в список учебных заведений, подлежащих ликвидации, – мол, низкий естественный прирост, необходимость объединения школ… Словом, точно не знали, о чем речь, но слухи распространялись.

Звонок Эвы застал Сильвию врасплох. С момента памятного разговора в доме Александра они полностью прекратили отношения, однако в последнее время Сильвия много слышала об Эве и не могла делать вид, что ничего не происходит. Происходило, и очень многое!

Услышав в трубке голос Эвы, она поняла, что наступил момент, когда чаша весов должна склониться в другую сторону. Капризы и обиды следовало забыть, речь шла о серьезных вещах – возможно, самых важных. Чувствовалось, что Эва тоже это понимает.

– Ничего не говори, просто приезжай как можно скорее, – скомандовала Сильвия и отправилась на своем белом «гольфе» домой.

Когда Эва появилась на пороге, они какое-то мгновение неуверенно смотрели друг на друга – ни одна до конца не знала, что думает другая, – однако через несколько секунд бросились друг другу в объятия.

Сильвия затащила подругу в дом.

– Заходи, дорогая, нам о многом надо поговорить.

И, будто никаких обид не было, они уселись за стол. Сильвия налила Эве чашку чая и поставила на стол рюмки.

– Наверное, нам нужно что-нибудь покрепче?

Эва кивнула.

– Да, на трезвую голову все это будет сложно вынести.

Сильвия подошла к буфету, попутно успокоив детей, которые расшумелись в другой комнате. Эва смотрела на нее с нежностью: красивая, умная, сильная – она отлично справлялась после расставания с мужем.

– Дорогая, спасибо тебе. За все.

Сильвия взглянула на нее, закрывая дверцу буфета.

– Брось, а то я покраснею.

– Я прихожу к выводу, что в моей жизни есть только одна верная подруга, – Эва сделала глоток чаю, – и это… Сильвия Радковская!

Обе рассмеялись. Сильвия поставила на стол бутылку зубровки.

– Осталась после Гжесека. Думаю, пора ее дематериализовать.

Они выпили по рюмке. Эву аж передернуло.

– Ух! Я не могла бы быть пьяницей. Ну ладно, давай по очереди. Кто начинает?

Сильвия вытерла губы ладонью.

– Могу начать.

Через час Эва, бледная как стена, наливала себе очередную рюмку водки.

Рассказ Сильвии был страшным. Просто ужасным. Подруга добавила очередной пазл в историю, которую Эва охотно навсегда стерла бы из памяти.

Оказалось, что некоторое время назад несколько семей в окрестности получили письма, уведомляющие их о судопроизводстве по поводу возврата земли довоенным владельцам. Сначала это никого особенно не напугало, однако скоро выяснилось, что участки, на которых стоят их дома, и прилегающие земли не только возвращены немецким наследникам, но и будут проданы под строительство какого-то предприятия.

Это известие распространилось несколько дней назад. С той поры в деревне ни о чем другом не говорят. Мнения жителей разделились. Одни плачут, другие радуются, третьи думают, что делать с имуществом, раз оказалось, что они живут на чужой земле, кем-то востребованной.

– Больше всех переживает Магда, мама Михалека. – Сильвия грустно покачала головой. – Даже оказалась в больнице. Мы боялись за ребенка. К счастью, все обошлось. Знаешь, они сломлены. Им велят убираться из дома. Новый владелец предлагает взамен жилье в каком-то социальном поселке под Мронгово. Подумай, что это означает. Планы, мечты – все насмарку, не говоря уже о хозяйстве и вложенном труде!

Эва спрятала лицо в ладонях – она была потрясена. Потом вытащила из сумки папку с документами и показала их Сильвии.

А после коротко рассказала о событиях последних сорока восьми часов своей жизни.

Дорогая Анеля!

Что написать через десять лет молчания? Как изложить на бумаге все прожитое? В нашей Польше большие изменения. Люди возвращаются из лагерей, заключенные выходят из тюрем, кардинал Вышинский снова на свободе. После долгих лет темноты у нас, похоже, наступает рассвет. И я могу прочитать письмо от тебя! Ничего, что оно почеркано цензурой, – лучше так, чем годы неизвестности.

Мы с мужем как-то живем. Уже втроем, ведь год назад родилась на свет – через без малого десять лет молитв и походов по врачам – наша дочка Дорота. Любимый, добрый ребенок. Моя награда за загубленную войной молодость, за все обиды, что пережила я и вся наша семья.

Я была в Силезии. Тетка Гелька тепло меня приняла и рассказала, что родители умерли, а Генрика убили под Ленинградом. Я сходила на могилы, зажгла свечки. Знаешь, Анелька, человек не создан для таких страданий, которые нам послала судьба.

Доротка, этот долгожданный ребенок – большое утешение мне. Уже понемногу говорит и ходит все быстрее, а когда залазит на колени к отцу, так приятно на них смотреть. Муж старый, но очень ее любит.

К счастью, с хлеба на квас мы не перебиваемся, какая-то земля у нас осталась – то рожь посеем, то в саду яблок нарвем… Жить можно, в деревне легче, чем в городе.

И только одно мне покоя не дает, много лет одно и то же: что случилось с моей дочкой, которую чужим людям отдали? Я хотела искать ее, но меня отговорили: зачем бередить старые раны? Она, скорее всего, даже не знает ничего о своей матери. Да и откуда?

Но что поделать, если я скучаю по ней, как и по тебе. Бесконечно.

Хоть бы мы когда-нибудь все встретились…

Спасибо тебе, Анеля, за посылку, за то добро, которое ты нам прислала. Сберегу все это на первое причастие Доротки. И в голове не укладывается, что у вас такой достаток!

Молюсь за тебя, Джереми и ваших детей неустанно.

Глава 21

Эве понадобилось довольно много времени, чтобы понять, что она лежит на диване Сильвии, прикрытая одеялом в клетку. Усталость, нервное напряжение плюс несколько рюмок крепкого алкоголя свалили ее с ног настолько успешно, что пришлось прилечь. Она посмотрела на часы. Было около семи вечера. Значит, она проспала несколько часов – и впервые с тех пор, как начался этот кошмар, крепким сном. Эва встала и потянулась. К ней, похоже, возвращалась способность мыслить, с чем в последнее время под влиянием пережитых потрясений были проблемы.