Джоджо Мойес - Счастливые шаги под дождем
– Я не спала с Томом. – Кейт вылезла из ванны, держась за радиатор. – Я ни с кем не спала!
– Я тебя видела! Видела, как ты ехала с ним на лошади! Собственными глазами!
Кейт оцепенела, раздавленная неприкрытой ненавистью, написанной на лице дочери.
– Сабина, это не то, что ты думаешь…
– Что? Ты хочешь сказать, что не увлечена им?
– Нет, этого я не говорила, – шумно выдохнула Кейт.
– Тогда не лги мне. Не пытайся отговориться. Господи, мама, когда я сюда приехала, то по-настоящему тебе сочувствовала! Ты это знаешь? Жалела тебя, потому что тебе пришлось здесь расти. Я считала их невозможными. – Сабина плакала, судорожно всхлипывая и зажмуриваясь, чтобы прекратить поток слез. – А теперь, теперь я жалею… что росла у тебя, а не у них. Люди, которые любят друг друга, хотя и не всегда это показывают. Люди, привязанные друг к другу. Люди, которые не прыгают в постель к первому встречному. Почему ты совсем на них не похожа? Почему надо быть такой… шлюхой?
Последнее слово прорезало влажный воздух, как лезвие ножа.
– Я не спала с ним, – тихо сказала Кейт, сжимая полотенце.
Теперь и у нее по щекам струились слезы. Но Сабина уже ушла.
Сабина бродила по дому, не имея представления, что сделает в следующий момент. В голове у нее путались мысли, отражаясь друг от друга, как осколки зеркала, и ничего не объясняя. В конце концов она оказалась в конюшне, подсознательно чувствуя, что бесхитростная компания лошадей и собак надежнее обитателей дома. Как она могла? – думала Сабина, обнимая серого за шею и прижимаясь щекой к его шкуре. Как могла ее мать вешаться на Тома, который единственный понимал ее с первого дня приезда? Неужели мать совсем собой не владеет? Зачем она все испортила?
Сабина отвязала коня и опустилась на пол в углу конюшни, пытаясь осмыслить слова матери. Она утверждала, что не спала с ним. Но очевидно было, что собиралась. Стоило Сабине закрыть глаза, и она представляла себе мать, прижавшуюся к спине Тома, который медленно правил лошадью. Даже с такого расстояния Сабине удалось разглядеть самодовольное выражение ее лица. Мать явно наслаждалась их близостью. С таким же выражением она смотрела на Джастина, думая, что Сабина этого не видит. Сабина потерла глаза в сгущающемся сумраке конюшни, пытаясь прогнать видение. Почему ей так не повезло с матерью? Когда-то Сабина была близка с ней, понимая, что, хотя матери трудно с Джеффом, она пытается сохранить семью, пусть даже и необычную. Теперь Сабина совсем не понимала мать: после романа с Джастином Кейт сильно изменилась. Она стала человеком, который переходит все границы. Сабина не просто злилась, а теряла почву под ногами, словно погружаясь в зыбучие пески.
Встав, Сабина опустила руки в ведро с водой, а потом прижала мокрые, синие от холода кисти к лицу, чтобы остудить лихорадочные мысли. Ледяная вода немного успокоила ее. В этот момент она услышала голос Тома, ласково распекающего лошадь в соседнем стойле, а потом приглушенный шлепок ладони по мускулистому крупу. Послышался звон металла, а затем глухой топот лошади, неуклюже стукнувшейся о стену. Несколько мгновений Сабина стояла не шелохнувшись. Словно думая о чем-то.
Только она ни о чем не думала.
Сабина откинула волосы со лба, вытерла глаза и расстегнула воротник рубашки. Подумав, она сняла свитер через голову и аккуратно повесила его на дверь стойла. Потом вышла из стойла серого и вошла в соседнее, прикрыв за собой дверь.
Том, спина которого была засыпана соломой, стоял лицом к стене. Он оглянулся, и его лицо на время осветилось желтым светом лампочки над головой.
– Привет! – сказал он, поднимая сетку к кольцу и завязывая на узел. – Пришла помочь?
Сабина прислонилась к стене конюшни, не сводя с него взгляда.
– Недавно я вытащил из копыта этого коняги камень величиной с яйцо, – сказал он, продолжая тянуть за сеть. – Не поверишь! Неудивительно, что вчера он хромал.
Сабина потихоньку перемещалась вдоль стены ближе к нему.
– Сам виноват, что не заметил, – пробормотал Том, завязывая последний узел. – Не поверишь, что после двадцати лет работы можешь совершить подобный промах. Ну, где пропадала?
Наконец он повернулся к ней, но ему пришлось немного отступить назад, потому что Сабина оказалась ближе, чем он ожидал.
– Я выезжала на сером, – сказала она, подогнув колено. – Так, безо всякой цели.
– Теперь он хорошо тебя слушается, – с улыбкой произнес Том. – Ты с ним поладила.
Сабина взглянула на него из-под ресниц.
– А ты?
– Нет, он для меня маловат. Но это, пожалуй, мой тип. Храбрый, простой коняга.
– Я говорила не о лошади.
Том замер, наклонив голову набок.
– Мы ладим? Мы с тобой? – Ее голос был тихим, медоточивым.
В конюшне стало очень тихо, топот лошади иногда громко раздавался в почти полной тишине.
– Мы прекрасно ладим. – Том нахмурился, пытаясь понять, к чему она клонит.
Сабина пристально смотрела на него:
– Так я тебе нравлюсь?
– Конечно нравишься. Ты понравилась мне в первый же день.
Сабина сделала к нему шаг. Ее сердце колотилось так сильно, и она подумала, что он, наверное, слышит его.
– Ты мне тоже понравился, – прошептала Сабина. – Ты мне по-прежнему нравишься. – Кончиком языка она облизала губы.
Том, продолжая хмуриться, отвернулся и взял швабру, прислоненную к кормушке в углу. Остановившись, он потер затылок, словно что-то соображая, потом повернулся и наклонился, чтобы поднять почти пустое ведро с водой. Оно с грохотом упало на землю, и лошадь от испуга дернулась.
Теперь Сабина стояла от него в нескольких футах, и рубашка ее была распахнута до талии.
Под рубашкой ничего не было.
– Сабина… – Том сделал шаг вперед, словно собираясь прикрыть ее, но она опередила его.
Подойдя к нему, она положила правую руку ему на грудь и прижалась тонким станом.
Потом, на миг глянув вниз, взяла его правую руку и медленно, но уверенно прижала ее к своей голой левой груди.
– Ш-ш-ш, – прошептала она, широко раскрыв глаза и глядя на него. Ее кожа дрожала под его ладонью.
У Тома тоже расширились глаза, и от изумления он судорожно вздохнул.
– Сабина… – повторил он, но она обняла его за шею и потянулась к нему губами.
На миг настала жуткая тишина. Потом Том оторвался от нее, отступая назад и качая головой:
– Сабина… Нет-нет… Прости меня… но…
Он повернулся к двери. Потом поднял ведро силиконовой рукой, а здоровой принялся тереть глаза и лицо, словно отгоняя от себя наваждение. В кладовой упряжи зажегся свет, полоска света под дверью легла на булыжники двора. Во дворе залаял Берти.
– Сабина… я не могу. Ты очаровательна, правда, но…
Сабина затряслась. Она стояла перед ним почти в полной темноте, неловко застегивая рубашку. У нее дрожала нижняя губа. Она казалась очень хрупкой и очень юной.
Том с участием шагнул к ней:
– О господи, Сабина, иди сюда…
Но она проскользнула мимо и с приглушенным рыданием исчезла в темноте.
Кейт разыскала Джой в кабинете – спутанные седые волосы, прямая спина в стеганом зеленом жилете. Она сидела за письменным столом Эдварда, просматривая коробку с документами. Некоторые из них она складывала перед собой в аккуратную стопку, но бóльшую часть выбрасывала в металлическую корзину для мусора, стоящую на полу. Она не раздумывала над каждой бумагой – беглый взгляд, а затем в стопку или в корзину. Слева от нее стояла коробка с фотографиями, за рассматриванием которых Кейт два дня назад застала Сабину, очевидно ожидающая своей очереди на безжалостную инвентаризацию.
Кейт, едва ли не бегом поднявшаяся по лестнице, перевела дух и постучалась, хотя уже вошла в комнату.
Джой обернулась. Увидев дочь, она слегка удивилась и бросила взгляд за дверь, словно ожидая кого-то еще.
– Что ж, можешь радоваться, что добилась желаемого, – тихим, ровным голосом произнесла Кейт. Джой нахмурилась. – Честное слово, мама, я знала, ты осуждаешь меня, но то, что тебе хватило всего… сколько? Двух с половиной месяцев? Ну, это впечатляет. Даже по твоим меркам.
Джой полностью повернулась к ней:
– Извини. Я не очень понимаю.
– Сабина. Тебе хватило нескольких недель. И теперь она презирает меня не меньше твоего.
Мать и дочь упорно смотрели друг на друга в старой пыльной комнате. С приезда Кейт это была их самая продолжительная встреча.
Джой поднялась со стула. Ее движения были медлительными, не такими, как запомнились Кейт. Казалось, они требовали от нее больших усилий.
– Кэтрин, что бы ни произошло между тобой и Сабиной, это не имеет ко мне никакого отношения. – Джой повернулась лицом к дочери, одной рукой по-прежнему держась за спинку стула. – Понятия не имею, о чем ты говоришь. А теперь извини, мне надо кое-что сделать внизу.
