Джорджетт Хейер - Воспитание чувств
Что до всего остального, то, хотя ему явно недоставало лоска, Джейсон оказался самым преданным и верным слугой из всех, когда-либо бывших в услужении у виконта. Ни один раб не смог бы снисходительнее относиться к капризам и причудам своего господина, как и быть более заботливым, выражая к нему внимание. Пять раз грум переворачивался вместе с его светлостью в коляске; выезженная наполовину лошадь однажды взбрыкнула и сломала ему ногу; он сопровождал виконта в самых безумных эскападах; и, пожалуй, готов был принять участие в наиболее отчаянной его авантюре, включая убийство.
Держась за ременную петлю за спиной хозяина, Джейсон бесстрастно заметил: он ничуть не сомневался в том, что в этом притоне они не задержатся и на пару дней. Не получив ответа, грум погрузился в молчание, нарушив его лишь ближе к концу мили советом сбавить скорость перед поворотом, если только виконт не хочет выкинуть их обоих в придорожную канаву. Но тон его ясно показывал, что, ежели хозяину взбредет в голову такое желание, он с радостью готов разделить с ним подобную участь.
Виконт, чей порыв ярости уже миновал, придержал, однако, лошадей и прошел поворот всего лишь на легком галопе. До почтового тракта на Лондон оставалось еще пару миль, и дорога, ведущая к нему от Шерингем-Плейс, тянулась сначала вдоль владений его светлости, а затем огибала небольшую деревушку, один или два отдельных домика и скромное поместье, принадлежащее мистеру Хэмфри Бэгшоту.
Особняк мистера Бэгшота стоял на некотором удалении от дороги, отделенный от нее деревьями и кустарниками, а весь участок ограждала невысокая каменная стена. Молодой человек, внимание которого было в равной мере поглощено собственными лошадьми и последним разочарованием, не сводил сумрачного взора с дороги впереди и не удостоил бы этой стены даже взгляда, если бы его грум вдруг не посоветовал ему «обратить гляделки налево».
– Там какая-то дамочка машет вам рукой, хозяин, – сообщил он виконту.
Его светлость, повернув голову, обнаружил, что проезжает мимо леди, сидящей на стене и с печалью и тоской глядевшей на него. Узнав ее, виконт осадил своих лошадей, подал их назад и окликнул даму:
– Привет, чертенок!
Мисс Геро Уонтедж, похоже, не нашла в этом приветствии ничего необычного. Щеки ее слегка заалели, и она, застенчиво улыбнувшись, ответила:
– Привет, Шерри!
Виконт оглядел ее с головы до ног. Девушкой она была очень молоденькой и в данный момент выглядела далеко не лучшим образом. Ее платье с подолом в стиле «волан» имело неопрятный грязно-розовый цвет и явно перешло к Геро по наследству, будучи уже изрядно поношенным, поскольку изначально предназначалось куда более крупной женщине, после чего было неумело ушито по ее миниатюрным размерам. На шее у девушки была завязана накидка из тускло-коричневой ткани, откинутый капюшон которой ниспадал с плеч Геро; в руке она держала скомканный мокрый платочек. На щеках ее блестели дорожки от слез, а большие серые глаза покраснели и припухли. Ее темные кудряшки, выбившиеся из-под обтрепанной ленты, пребывали в полном беспорядке.
– Эй, что стряслось? – спросил виконт, заметив на лице девушки следы от слез.
Мисс Уонтедж судорожно всхлипнула.
– Все! – дала она всеобъемлющий ответ.
Его светлость был добродушным и благожелательным молодым человеком и, вспоминал о мисс Уонтедж, что случалось нечасто, с несомненной симпатией. Во времена беспечной юности он беззастенчиво пользовался ею, научил играть в крикет и таскать за собой мешок с добычей, когда ему взбредало в голову поохотиться на полях за живой изгородью. Он насмехался над Геро, тиранил ее, выходил из себя, драл ей уши и заставлял принимать участие в играх и развлечениях, приводивших ее в ужас. Но при этом позволял девочке ходить за ним по пятам, не разрешая более никому дразнить или дурно обращаться с ней.
А положение девчушки не внушало оптимизма. Она была сиротой, и кузина из милости взяла ее к себе в возрасте восьми лет, чтобы воспитывать Геро вместе со своими родными дочерями – Кассандрой, Юдорой и Софронией. Геро делала с ними уроки, донашивала платья, из которых они уже выросли, выполняла многочисленные поручения – причем подобные услуги с ее стороны, как заявила девушке кузина Джейн, были очень малой платой за оказанное ей гостеприимство.
Виконт, который не любил Кассандру, Юдору и Софронию лишь немногим меньше, чем их мамашу, однажды в пятнадцатилетнем возрасте высказал свое просвещенное мнение, что все они – жестокие скоты, а со своей бедной маленькой кузиной обращаются, как с собакой. Так что сейчас, глядя на мисс Уонтедж, он без труда и совершенно правильно истолковал ее огульное заявление.
– Эти мымры опять издеваются над тобой? – осведомился виконт.
Мисс Уонтедж высморкалась.
– Я буду гувернанткой, Шерри, – горестно сообщила она ему.
– Будешь кем? – не поверил своим ушам его светлость.
– Гувернанткой. Так сказала кузина Джейн.
– В жизни не слыхал большей глупости! – с легким раздражением заметил его светлость. – Ты же совсем еще маленькая!
– Кузина Джейн говорит, что я уже взрослая. Ведь всего через две недели мне исполнится семнадцать.
– Но ты совершенно не выглядишь на свои годы, – заявил Шерри, закрывая тему. – Ты всегда была маленькой глупышкой, Геро. Нельзя же безоговорочно верить всему, что говорят другие. Ставлю десять против одного, она имела в виду совсем не это.
– Если бы! – печально воскликнула мисс Уонтедж. – Понимаешь, я всегда знала, что когда-нибудь буду ею. Вот почему меня учили играть на этом ужасном фортепиано и рисовать акварелью: чтобы я могла стать гувернанткой, когда вырасту. Только я не желаю быть ею, Шерри! Только не сейчас! Я хочу еще немножко порадоваться жизни!
Виконт откинул в сторону плед, прикрывавший его изящные ноги.
– Джейсон, слезай и прогуляй лошадей в поводу! – приказал он, а сам спрыгнул на землю и подошел к невысокой стене. – Она, случайно, не поросла мхом? – с подозрением осведомился его светлость. – Будь я проклят, если испорчу свои панталоны ради тебя, Геро!
– Нет-нет, честное слово! – заверила его мисс Уонтедж. – Кроме того, ты можешь подстелить мою накидку, правда, Шерри?
– У меня мало времени, – предупредил ее виконт, взобрался на стену рядом с ней и по-братски обнял за плечи. – Не реви, чертенок, от этого ты выглядишь ужасно! – сказал он. – Кроме того, мне это не нравится. С чего бы старой ведьме вдруг взбрело в голову избавиться от тебя? Полагаю, ты совершила что-то такое, чего не должна была делать.
– Нет, дело совсем не в этом, хотя я, конечно, разбила ее любимую чашку, – призналась Геро, с благодарностью прижимаясь к нему. – Думаю, это из-за того, что меня поцеловал Эдвин.
– Ты смеешься надо мной! – его светлость явно не мог поверить своим ушам. – У твоего несносного маленького кузена Эдвина не хватит духу поцеловать даже горничную!
– Ничего не могу сказать тебе на сей счет, Шерри, но он поцеловал меня. Это было так ужасно! А кузина Джейн, узнав обо всем, заявила, что я сама виновата, обозвала меня хитроумной потаскухой и сказала, что пригрела змею на своей груди. Но я не змея, Шерри!
– Не обращай на нее внимания! – сказал виконт. – А вот Эдвин! Это уже ни в какие ворота не лезет! Наверное, он был пьян, чем все и объясняется.
– Нет, он не был пьян, – честно призналась Геро.
– В таком случае это показывает, что ты совершенно не разбираешься в людях. Как бы то ни было, Геро, тебе не стоило позволять жалкому сопляку целовать себя. Это никуда не годится.
– Но как я могла помешать ему, Шерри, когда он поймал меня и так крепко прижал к себе, что я едва могла дышать?
Виконт, коротко рассмеявшись, заметил:
– Подумать только! Эдвин превратился в отъявленного бабника! Пожалуй, стоит научить тебя паре штучек, как впредь не допустить подобного обращения. Жаль, я не подумал об этом раньше.
– Спасибо тебе, Шерри! – с искренней благодарностью заявила Геро. – Вот только теперь, когда меня отправляют гувернанткой в ужасный пансионат в Бате[5], не думаю, что мне пригодятся твои штучки.
– Знаешь, я уверен, все это лишь разговоры, – провозгласил Шерри. – Ты ничуть не похожа ни на одну гувернантку, которых я видел, и, готов биться об заклад, ни один пансионат не возьмет тебя на работу. Ты умеешь хоть что-нибудь, Геро?
– До сих пор я тоже думала, что ничего не умею, – ответила Геро. – Вот только мисс Мандсли говорит, я справлюсь очень хорошо, а пансионатом заведует ее сестра, так что, по-моему, они уже обо всем договорились. Мандсли – наша гувернантка, кстати. Ну, ты знаешь. По крайней мере была ею.
– Знаю, – кивнул Шерри. – Старая дева с кислой физиономией! Вот что я тебе скажу, чертенок: если ты отправишься в этот драгоценный пансионат, то там на тебя свалят всю тяжелую работу, предупреждаю! И вообще, о чем они думают, если собираются выставить за порог такую малявку, как ты?
