Линдси Келк - Я люблю Лондон
– Он скажет «да», – заверил Алекс, нежно погладив меня по волосам. – Вы столько труда вложили в свой проект. Надо быть сумасшедшим, чтобы его отклонить.
– Я знаю, – промурлыкала я. Поглаживание было таким приятным. – Я просто хочу, чтобы он словесно это подтвердил.
– Ясно, – кивнул Алекс. – Тогда что означало твое выражение лица, когда я вошел?
Порой я начинаю ненавидеть наше соглашение о полной откровенности. Иногда девушке надо полежать в ванне сердитым голодным бегемотом. А сейчас придется рассказывать о своих нелепых опасениях и позволять себя утешать. Глупый умный красивый мальчик.
– Да вот, думала о возвращении в Англию, – сказала я, шевеля пальцами ног. – Накручивала себя, можно сказать.
– Хм… – Алекс положил подбородок на край ванны и посмотрел на меня яркими зелеными глазами. – Не хочешь говорить – не говори, но мне кажется, в этом кроется проблема. Что происходит между тобой и твоей матерью? С чего ты так психуешь?
Хороший вопрос. Я ждала, что слова сами пойдут с языка, но они не пошли. Впервые за всю мою жизнь.
– Не то чтобы у меня самого не было проблем с родителями, – продолжал Алекс, заполняя молчание вместо меня. – Но тебе придется мне помочь. Ты не хочешь возвращаться домой или просто не хочешь встречаться с матерью?
– Не знаю, – ответила я. Пользы в таком ответе было мало, но зато честно.
– Вы не ладите?
– Раньше в принципе все было нормально, – сказала я, вспоминая воскресные обеды под сразу несколько серий «Жителей Ист-Энда». – Она же моя мама. Она может быть настоящей язвой, но мне… меня мучает совесть.
– Почему?
– Потому что я переехала сюда. Я ее бросила. Несмотря на придирки, я знаю, что она скучает по мне, и я чувствую себя виноватой. Мама всегда принимала мою сторону. – Мне вспомнилась свадьба Луизы. Кто еще станет укладывать вас в постель, приговаривая, что все наладится, если вы только что разорвали десятилетние отношения, устроили сцену и сломали руку жениху каблуком туфли? Только родная мать.
– В тот день, когда ты не будешь испытывать чувство вины перед родителями, Земля перестанет вращаться, – сказал Алекс. – По-моему, съездить на родину – святое дело. Это покажет твоей матери, что ты ее по-прежнему любишь. Ты не на Луне, вас с ней разделяет только длинный перелет. Может, она и перестанет давить на твое чувство вины.
– Ага, может. – А еще утром за окном пролетит сандвич с беконом. Какой же Алекс глупый! – Просто все это… странно. Мне кажется, мне там будут не рады.
– Ну, это глупо! – засмеялся он, подергав меня за собранные в хвост волосы. – Я ни на что не намекаю, но я уже получил два имейла от Луизы и запрос на дружбу в «Фейсбуке» от твоего отца. Они тебя ждут не дождутся.
– Родителям следует запретить вход на «Фейсбук», – сказала я, силясь улыбнуться. – Не стесняйся проигнорировать запрос. Они очень хотят увидеть меня, а я хочу увидеть их…
– Но?
Я оглядела ванную. Посмотрела на полотенца на батарее, на все мои кремы на подоконнике, на моего бойфренда на полу и на секунду представила себе жизнь без этого.
– Но я все равно не хочу лететь, – сказала я наконец.
– Почему?
– Потому что я уехала, – сказала я с глубоким вздохом. – И я боюсь, что если вернусь назад в Англию, придется забыть о Нью-Йорке.
Алекс длинно присвистнул.
– Ничего себе.
Я повернула голову, чтобы увидеть его лицо. Его выражение меня не обрадовало.
– Ты знаешь, что это самая большая глупость, какую ты когда-либо изрекала? – спросил Алекс. – А ведь ты наговорила немало ерунды за годы нашего знакомства. Так что это без вариантов.
– Знаю, – заныла я, опуская пальцы ног в воду и взбивая пузырьки. – Но ты просто не понимаешь. Когда я сюда приехала, все изменилось. Я встретила Дженни, я начала писать, я встретила тебя. Я стала другой. Я уже не прежняя Энджел. Раньше я бы сидела в пижаме, смотрела «Секс в большом городе» и ждала, пока небеса ниспошлют мне счастливый случай.
– А что ты делала вчера вечером?
– Сидела на кушетке в пижаме и смотрела «Секс в большом городе». Но это же совсем другое! – возмутилась я. – И я другая.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, – начал Алекс, тщательно подбирая слова. Видимо, старался минимизировать шансы, что я макну его физиономией в ванну. Он балансировал на очень тонкой грани. – Но ты сама себя послушай. Ты изменилась, стала другой. Ну и что, если ты вернешься, а они там все прежние?! Я догадываюсь, что до приезда в Америку дела у тебя шли не блестяще. Люди обычно не садятся вдруг на самолет, летящий в другую страну, если они довольны жизнью, но то, что ты приобрела здесь, то, чего ты добилась, у тебя никто отнять не сможет.
Я прикусила губу и кивнула.
– Никто не может отнять меня у тебя. – Он потянулся и поднял из воды мою левую руку, выставив на свет кольцо. – И никто не отнимет тебя у меня.
Я залилась краской с головы до ног. Иногда я просто не верю в сказку, о которой говорит Алекс.
– Мы съездим в Лондон, ты всем покажешь кольцо, я обаяю твою мамашу до полного восторга, и она полюбит меня так, что сама затолкает тебя в самолет до США. И – назад в Нью-Йорк, к работе над журналом, ко всем твоим подругам, и, нравится тебе или нет, я намерен жениться на твоей печальной физии.
– Ага, давай-давай, – сказала я, стараясь удержать недовольную мину, но это было сложно, когда он сидел рядом и говорил разумные вещи с самым очаровательным видом.
– Итак, список причин развеселиться. – Он стиснул мою руку. – Ты увидишься с матерью и перестанешь заниматься самоуничтожением. Увидишься с Луизой и познакомишься с малышкой. Посмотришь, как хорошо я управляюсь с детьми. Получишь одобрение своего сногсшибательного журнала, и поедем в Лондон. По мне, так это круто. Меня зацепило.
Существует миллион причин выйти замуж за Алекса Рейда, и одна из главных – его способность найти нужные слова и заставить меня улыбнуться, когда я вдруг перестаю видеть любимый лес за этими чертовыми деревьями!
– И если ты не скажешь, что тебя тоже зацепило, я вытащу тебя из ванны и брошу в Ист-Ривер, – заявил он.
– Болтать-то легко, Рейд! – Я перебирала ногами по стенке ванны, забираясь поглубже под пузырьки.
– Вот как? – Он вскочил на ноги и выпрямился во все свои шесть с чем-то футов, в узких джинсах и старой черной футболке. – Ты напрашиваешься!
– Отвали, иди чайник ставь, – зевнула я. – Через минуту выйду.
– Не-ет, ты все испортила. Вытаскивай задницу из ванны и ставь чайник сама.
Без предупреждения Алекс нагнулся и поднял меня. Я инстинктивно схватилась за его шею, а половина воды покинула ванну вместе со мной.
– Алекс, положи меня, положи! – завизжала я, мокрая и совершенно голая. – Положи меня в ванну!
– Ни за что! – Он обнял меня гораздо крепче, чем имел право, увернувшись от моих молотящих распаренных ног. – Довольно на сегодня дуться в ванне. Иди готовь мне ужин, женщина.
Меня душил смех, мешая препираться и дальше, и вывернуться из объятий Алекса я тоже не могла, хотя и была скользкой после ванны. Пришлось позволить отнести себя в спальню – за нами тянулась мокрая дорожка – и бросить на кровать.
– Так мы договорились? – спросил Алекс, стаскивая мокрую футболку и кидая ее в меня. – Не будешь больше кретинкой?
– Только если ты поставишь чертов чайник и вытрешь пол в ванной, – мстительно парировала я, отдышавшись.
– Вот знал же, что жениться на тебе – ошибка! – Алекс в сердцах показал мне средний палец и вышел из спальни. Я сидела на кровати с его футболкой в руках, пока не услышала, как открылся кухонный кран и щелкнул чайник. Я улыбнулась.
Все-таки дела, наверное, наладятся.
* * *Дня через два благодаря энтузиазму Алекса и вопреки энтузиазму моей матери я начала понемногу проникаться идеей побывать дома. В перерывах между лихорадочным бдением над электронными таблицами в офисе я ловила себя на фантазиях о роллах с сосисками или оргии покупок в бельевом отделе «Маркс энд Спенсер». Никто не выпускает такие трусики, как «М энд С». Чем больше я об этом думала, тем больше мне хотелось взять с собой Алекса. Он будет моим талисманом на удачу. Он прав, я изменилась. Не превращусь же я за пару дней в прежнюю серую мышку, домоседку Энджел, в понимании которой классно проведенный вечер означал шопинг в «Асде»[7]. Отметимся в Лондоне, я торжественно проведу Алекса по городу, как выставочного пони, и улетим домой, накупив столько пакетов «Монстр манч», что понадобится дополнительный чемодан. Или два.
К субботе я наконец пришла в норму. Походка стала энергичной, а необходимость в хайлайтере «Туш экла» (я готовилась к бранчу с девочками) почти отпала. От Дженни всю неделю не было ни слуху ни духу, она не отвечала на письма и сообщения, но Эрин сказала, что на работе она все-таки взяла себя в руки: всю неделю приходила вовремя, проснувшаяся, вроде бы трезвая и – что немаловажно – подобающе одетая. У нее не только не было видно нижнего белья, более того, его прикрывала дизайнерская одежда, достойная шопоголика уровня Дженни. Я вздохнула с облегчением. Малоприятно, что подруга не отвечает на мои звонки, но слава Богу, что она хоть как-то функционирует. В качестве награды я решила сводить ее сегодня куда-нибудь, покормить омлетом и осторожно предложить ей обратиться к психологу, чтобы быстрее оправиться после Джеффа. Оставалось надеяться, что она не врежет мне кулаком по физиономии.
