Салли Маккензи - Без ума от виконта
– Это оргия французских шпионов?
– Нет. – Лорд Моттон снова посмотрел на рисунок, из осторожности держа его так, чтобы Джейн не увидела изображенное. – Но, как я полагаю, именно это и разыскивает Ардли. Он сам тут присутствует.
– Он?! Что же он делает? – Джейн даже подпрыгнула, надеясь таким образом хотя бы мельком увидеть картинку, но ее надежда не сбылась.
Ох, если бы Джейн осторожно присмотрелась к картинке, когда у нее была такая возможность, но все это вышло так неловко.
– Ничего такого, о чем вам нужно было бы знать, мисс Паркер-Рот.
Теперь тон у лорда Моттона был просто ледяной. Ох, если бы он только не был таким педантом… Когда он ее целовал, то отнюдь не выглядел благоразумным…
– Вы узнаете еще кого-то?
– Да.
Джейн мысленно досчитала до десяти. Пнуть бы Моттона по ноге… к счастью, она вовремя сообразила, что только причинит острую боль себе.
– Вам понятно, что это всего лишь часть рисунка?
– Разумеется.
– Надо бы поискать недостающую часть.
– Нет, не надо.
– Что? Почему так?
Он пожал плечами. Мисс Паркер-Рот прямо-таки из кожи вон готова вылезти. Он был уверен, что ей не терпится вырвать бумажку у него из рук. Но то была информация, совершенно неподходящая для такой девушки, как она. Он еще раз глянул на листок. Совершенно непозволительная.
– Я согласился поохотиться за изображениями шпионов, потому что мне сообщили, будто это очень важно для благополучия страны. Это, – тут он тряхнул бумажкой, после чего сложил ее пополам и сунул себе в карман, – всего лишь доказательство того, что пэры ведут себя непристойно.
– Вы не думаете, что здесь есть и нечто более важное? Почему Кларенс разорвал бумагу на части и спрятал? И почему лорду Ардли так понадобилось это отыскать?
– Что касается лорда Ардли, то мне кажется, что для него стало бы серьезнейшим потрясением, если бы это изображение, – тут он похлопал себя по карману, – было выставлено в окне одного из магазинов Лондона, торгующих прессой. Ардли заинтересован – и оч-чень заинтересован – в женитьбе на мисс Барнетт. Ее отец, мистер Барнетт, – методист. Он не пожелает выдать свою драгоценную доченьку за распутника.
– Разумеется, не пожелает! – Мисс Паркер-Рот явно ужаснулась. – Мы должны найти возможность довести это до сведения мисс Барнетт.
Неужели Джейн может быть до такой степени неосведомленной в житейских делах? Впрочем, если подумать, ведь он ничего не знает о ее отношении к титулу.
– Мисс Паркер-Рот, женщина, которая выйдет замуж за Ардли, станет графиней.
– Вот как? Но если она выйдет за него, она свяжет себя с мужчиной, у которого скверная репутация. Мисс Барнетт по крайней мере должна узнать о поведении Ардли и сделать сознательный выбор.
– Таким образом дела в мире не делаются.
– В моем собственном мире делаются. – Мисс Паркер-Рот устремила на него пылающий взор. – Мы должны найти возможность сообщить ей.
– Мы?
– Ладно! Я сама найду эту возможность.
– Вы не можете рассказать мисс Барнетт о рисунке, ведь мы даже не знаем, изображена ли на нем реальная сцена.
При мысли о том, что эта самоуверенная барышня распространит в обществе сведения, которые могут разрушить брачные планы Ардли, у Моттона стало тяжело на сердце. Граф, можно сказать, дошел до последней точки. Если он не женится на мисс Барнетт и не приберет таким образом к рукам ее денежки, ему придется кончить жизнь в долговой тюрьме. Он может потерять даже собственное имение.
Ардли не потерпит ничьего вмешательства в свои дела, а тем более вмешательства молодой особы женского пола вроде мисс Паркер-Рот.
– Я не могу не сообщить мисс Барнетт. Не могу допустить, чтобы молодая девушка попала в такую ужасную ловушку. Я твердо решила помочь этой бедняжке. – Джейн подошла к Моттону ближе и уперлась пальцем ему в грудь. – Можете ли вы всерьез сказать, что допустили бы, чтобы, предположим, ваша сестра вышла замуж за лорда Ардли, если бы рисунок Кларенса соответствовал действительности?
Мисс Паркер-Рот явно принимает все слишком близко к сердцу. Мужчины – нормальные, порядочные мужчины, – случается, совершают поступки, которые отнюдь не вызывают одобрения у женщин, если не сказать больше. Оргии… ладно, быть может, и не настоящие оргии. Раза два его пытались завлечь соответствующими предложениями, но, слава Богу, не слишком настойчиво. Он в принципе считал для себя неприемлемым публичный, с участием нескольких особ, характер такого рода действий. Есть вещи, допустимые только в приватной обстановке. В спальне, дверь которой заперта, и на удобной, мягкой постели.
И ему, черт побери, совершенно не следует думать об интимных отношениях с этой вот вспыльчивой юной особой, а он тем не менее думает, причем в потрясающе многочисленных подробностях. Не столь уж детальных, как ему бы хотелось, разумеется. Он просто сгорал от желания стянуть с нее эту вот ночную рубашку и увидеть…
Нет. Не увидеть. Нельзя ему думать о близких отношениях с мисс Паркер-Рот и о ее наготе.
Он отвел ее палец от своей груди. В одном Джейн права. Он не хотел бы, чтобы его сестра, если бы таковая у него имелась, вышла замуж за Ардли.
– Я…
Бах-х! Неужели это хлопнула парадная дверь? Дьявол побери, до него из прихожей донеслись звуки шагов. Мисс Паркер-Рот тоже должна была их услышать. Она с шумом втянула в себя воздух.
– Мама что-то рано вернулась…
Моттон проглотил готовое сорваться с его уст крепкое выражение, приобнял ее за плечи и посмотрел в глаза. Заговорил со всей доступной ему властностью, как бы с высоты своего титула, который он получил в шестнадцать лет, а с тех уже достаточно давних лет он кое-что усвоил в этом смысле.
– Мисс Паркер-Рот… Джейн… вы не можете, вы не должны никому рассказывать об этом рисунке. Ни вашей матери, ни вашим братьям, ни, самое главное, мисс Барнетт. Никому…
– Но я должна что-то предпринять. Я не могу молча смотреть, как молодая девушка губит свою жизнь.
Моттон подумал, что она сильно преувеличивает в оценке чисто житейского случая. Большинство женщин сочло бы за счастье приобрести титул графини, однако мисс Паркер-Рот уверена, что мисс Барнетт в опасности. Он чувствовал, что ее плечи напряжены.
– Я вам этого и не предлагаю. Я всего лишь прошу подождать, пока мы не обсудим это более спокойно и подробно.
– Джейн, ты здесь, внизу?
Голос мистрис Паркер-Рот, казалось, прозвучал едва ли не у самой двери кабинета.
Моттон слегка встряхнул Джейн, чтобы подчеркнуть важность своей просьбы.
– Подождите. Ну пожалуйста, ладно? – Он взглянул на дверь, ручка которой поворачивалась. – Я должен уйти.
– Когда я увижу вас снова?
– Завтра вечером на балу у Палмерсонов.
Джейн увидела, как Моттон через застекленную дверь выскользнул из кабинета и скрылся в предрассветном сумраке, и почти в ту же минуту мама вошла в кабинет.
– Ты, кажется, с кем-то разговаривала, Джейн?
– Н-нет, – смутившись, ответила Джейн, которая, надо сказать, была весьма неумелой лгуньей.
– Господи, что это случилось с бедным Паном?
Сдвинув с головы на плечи капюшон своей накидки, мама в изумлении уставилась на гипсовые обломки на ковре.
– К сожалению, я его нечаянно уронила.
Джейн сжала руки, чтобы не теребить в нервном возбуждении свою злополучную ночную рубашку.
Мама улыбнулась.
– Ну что, ты дочитала «Франкенштейна»? – спросила она.
Джейн молча кивнула.
– Да ты не принимай это близко к сердцу. А мистрис Брайндл будет просто счастлива. Она терпеть не могла этого Пана и прочие статуэтки за их якобы непристойность.
– Надеюсь, Клеопатра не слишком огорчится из-за этого, когда приедет.
Джейн принялась подбирать с пола наиболее крупные осколки гипса и укладывать их на лоскут полотна, который постелила на столе.
– Ой, да не беспокойся ты об этом. Я думаю, Кларенс переживал такую фазу, во время которой сотворил множество подобных статуэток. Если Клеопатра не сможет обойтись без этого Пана, найдет другого.
Джейн помолчала. Неужели существовали и другие такие же статуэтки Пана?
– Вот оно что! А вы не знаете, мама, у кого они имеются?
– Нет. Наверное, могут быть у кого-то из друзей Кларенса.
– Ага, понятно.
Джейн решила, что завтра же поговорит об этом с лордом Моттоном. Она усмехнулась, взглянув на одно из копыт Пана. Да, завтра она заведет с виконтом весьма примечательный разговор.
– Что тебя так насмешило?
Мама протянула Джейн рожки Пана.
– Да нет, ничего особенного.
Джейн отряхнула ночную рубашку и выпрямилась.
– А как ваш вечер, мама? Хаммершемы были в голосе?
Мама недовольно хмыкнула.
– Хаммершемы никогда не бывают в голосе. Я провела вечер, обсуждая с Гермионой Литлдон проблемы живописи маслом. Она изобрела весьма интересные технические приемы. – Мама помолчала, потом вдруг нахмурилась, обратив внимание на распахнутую застекленную дверь. – Это ты открыла дверь?
