Салли Маккензи - Без ума от виконта
Господи, да что же это с ней?
Нет, им надо бежать отсюда немедленно. Эдмунд огляделся по сторонам. Слава Богу, удача им благоприятствует. Они уже у тех ворот, которые ведут в переулок, где их дожидается Джем с каретой.
Он снова схватил Джейн за руку, и они побежали. Миновали небольшой, мощенный гравием дворик и выбежали на улицу через калитку, возле которой их дожидался в экипаже Джем. Карета медленно подкатила к ним. Моттон рывком отворил дверцу, обхватил Джейн за талию, почти втолкнул ее в карету, вскочил туда сам и захлопнул за собой дверцу, не промедлив и секунды. Джем тотчас тронул лошадей, так что, когда дверь для слуг в доме лорда Гриффина отворилась еще раз, карета уже свернула из проулка на улицу.
– Черт возьми, едва успели, но теперь, думаю, мы в полной безопасности.
С этими словами Эдмунд поднялся с пола кареты и устроился на одном из сидений, после чего протянул руку Джейн, чтобы помочь и ей встать на ноги. Одно довольно резкое движение – и Джейн очутилась у него на коленях.
Моттон не думал, что рывок окажется таким сильным.
– Ой, извини, я не думал…
Джейн не дала ему договорить, прижав свои губы к его губам, и в то же время крепко ухватилась за его плащ. Она прижималась к Эдмунду изо всех сил, а он пытался уяснить себе, что с ней. Нельзя сказать, что ее энтузиазм был ему неприятен, но Моттону казалось, будто в нем есть отчаяние.
Его передернуло. Если Джейн не будет более осторожной, он вообще не сможет ей помочь. В эту минуту ее колено находилось слишком близко к весьма чувствительной части его тела.
Он взял ее за плечи и отодвинул от себя на расстояние, которое давало возможность хоть как-то разговаривать.
– Что-нибудь не так, Джейн?
Она задыхалась от волнения, билась в его объятии, стараясь снова прижаться к нему как можно теснее.
– Я хочу тебя. Прямо сейчас. Войди в меня. Я не могу ждать.
Его пенис, уже полностью заинтересованный в происходящем, весь обратился во внимание.
– О да, хорошо. Я рад и счастлив, что ты полна желания, и еще более был бы рад удовлетворить его, но не лучше ли подождать, пока мы не приедем домой? Мы будем в Моттон-Хаусе всего через несколько минут.
Джейн предприняла еще одну попытку уговорить его:
– Нет. Я не могу ждать ни минуты!
Господи милостивый, она почти рыдает. Что-то определенно не так. Что именно? Ведь с ней все было в порядке до тех пор, пока… о Господи!
– Скажи, много ли ты проглотила пойла Сатаны?
– Не знаю. Зачем ты об этом говоришь? Зачем вообще разговариваешь? Раздевайся!
Фаллос Эдмунда просто умолял его последовать требованиям Джейн. Как он может отказать ей, ну как? Она определенно сама не своя.
Эдмунд был не из тех, кто готов совокупляться в самых экзотических местах, но даже при том, что карету к таковым можно и не причислять, ничего подобного в его жизни пока не происходило. Даже мысли ни о чем подобном не возникало. Кровать – вот наиболее комфортабельное место для любовных радостей. Однако Джейн не могла ждать, пока они доберутся до кровати.
– Ох, мне так жарко! – почти простонала она. – Вся кожа горит, и то место, куда ты вошел прошлой ночью, набухло и совсем мокрое. – Джейн нервно задвигалась на коленях у Эдмунда и слегка приподнялась. – Я хочу тебя сейчас… Умоляю!
Ладно, все на свете когда-нибудь происходит в первый раз.
– Хорошо, но я должен предупредить Джема, чтобы он не ехал прямиком в Моттон-Хаус. – Было бы просто чудовищно, если бы Джем распахнул дверь экипажа в ту минуту, когда они с Джейн со всем пылом отдавались бы друг другу. – Сможешь ли ты вести себя спокойно, пока я буду говорить с ним?
– Да, только сделай это поскорей.
– На это уйдет не больше минуты.
Он постучал по крыше, и Джем тотчас замедлил движение кареты. Моттону, однако, понадобилось намного больше времени, чтобы высвободиться из объятий Джейн и приоткрыть дверцу экипажа.
– Мы с мисс Паркер-Рот должны кое о чем посоветоваться, Джем. Прокатись по городу, пока я не дам тебе сигнал править к Моттон-Хаусу, идет?
– Да мы уже совсем рядом с ним, милорд.
– Да, я знаю, но это дело поправимое.
Что такое? Вроде бы из глубины кареты донесся еще один стон? Но на улице слишком шумно, чтобы Джем его услышал.
– Очень хорошо, милорд. Как вы пожелаете.
– Отлично. – Моттон готов был поклясться, что услышал позади себя треск разрываемой материи. – Тогда погоняй.
Он захлопнул дверцу и обернулся.
Боже милосердный, Джейн распростерлась на сиденье совершенно голая, раскинув ноги и приподняв ладонями груди. Никогда еще он не видел ничего прекраснее и соблазнительнее.
– Как тебе удалось раздеться?
– Скорее!
Джейн облизнула губы и погладила себя рукой по телу, потом протянула руку к Эдмунду со словами:
– У меня кожа очень горячая, я вся мокрая.
Эдмунд передернул плечами и поспешил сбросить с себя плащ.
– Сними свои панталоны. – Джейн медленно провела влажными пальцами по своему животу и поиграла с кучерявыми волосами у себя между ног. – Если я сама это сделаю, ты потеряешь все пуговицы.
– Уг-гу.
Он не сразу справился с застежкой, но наконец брюки сползли с него на пол.
– Да! – Джейн рванулась к нему так быстро и резко, что Эдмунд плюхнулся на соседнее сиденье, а она шагнула к нему, ухватилась за его жезл и села к Эдмунду на колени. – Да-а.
Она опустила голову Эдмунду на плечо. Он ласково погладил ее груди. Кожа у Джейн была очень горячая – прямо-таки не женщина, маленькая печурка.
Эдмунд подождал, он предоставил Джейн свободу действий. На ее поведение влияли не только собственные желания, но и афродизиак из напитка Сатаны, а Моттон не хотел, чтобы она делала то, в чем после станет раскаиваться – или винить его.
Слава Богу, что они благополучно сбежали. Только подумать о том, что Джейн, милую Джейн могли принудить к тому, чтобы она делала с другими мужчинами то, что делает теперь с ним…
– Ох… – Она качнулась назад, потом вперед. – Ох!
– Что такое?
Эдмунд потрогал кончиками больших пальцев ее соски; Джейн со свистом втянула в себя воздух и откинулась назад. Потом снова положила голову ему на плечо.
– Я не знаю, что делать. – Он уловил в ее голосе то ли разочарование, то ли недоумение. – Не знаю, как избежать боли. Помоги мне.
Эдмунд положил ладони ей на бедра.
– Приподнимайся и опускайся, Джейн. Вот так.
Он приподнял ее бедра, потом одним нажимом опустил их. Вверх и вниз. Вверх и вниз.
– Ах!
– Теперь найди ритм сама.
– Да.
Она поднималась и опускалась, волосы ее рассыпались по плечам. Она была прекрасна, а ее переменные движения доставляли истинное наслаждение Эдмунду, который уже был на грани окончания акта, но Джейн еще не могла достигнуть пика наслаждения.
– Ох-х, я не могу… Почему не…
– Ш-ш-ш. Позволь мне.
Эдмунд обхватил ее бедра, чтобы приостановить лихорадочные телодвижения. Потом дотронулся до чувствительного местечка у самого входа в нее.
– Ох! – Джейн бурно дышала, отчаяние и надежда смешались в ее взгляде. – Ох!
Эдмунд улыбнулся и легонько потеребил большим пальцем крохотный плотный бугорок. Джейн часто задышала и начала вскрикивать раз за разом, громче и громче. Эдмунд крепче сжал бедра и снова нажал на бугорок, а Джейн вся напряглась и снова вскрикнула. Он ощутил себя в ней и выпустил во влагалище Джейн свое семя.
– Ох…
Джейн расслабилась в объятиях Эдмунда, вся мокрая от пота и словно лишенная костей.
– Тебе лучше? – спросил он и погладил Джейн по спине.
– М-м-м. – Джейн поцеловала его в подбородок. – Гораздо лучше.
Так они пролежали несколько минут. Эдмунд услышал цоканье лошадиных подков, постукивание колес кареты. Надо бы велеть Джему поворачивать экипаж к дому. Он это сделает через минуту.
Или, возможно, не сделает. Джейн что-то вдруг засуетилась…
– Еще. – Она села. – Мне нужно проделать это все еще раз.
Глава 19
Джейн наклонилась над чашкой чая и вдохнула в себя благоуханный пар. В голове у нее что-то билось, пульсировало, мысли путались, а на языке она ощущала такой вкус, словно отведала сыра, который по нелепой случайности несколько дней провалялся под палящими лучами солнца.
Неужели она все-таки была, прошлая ночь?
Ох-х. Джейн крепко зажмурилась. Непременно была. Между ног у Джейн до сих пор сильно саднило. А воспоминания… Некоторые из них затуманились, зато другие – и очень многие – были ошеломительно ясными. Она просила Эдмунда ласкать ее снова и снова, по-разному – сзади и спереди, прикасаясь при этом губами к самым интимным местам ее тела, трогая их пальцами…
Что должен Эдмунд думать о ней? Слава Богу, что ее мать и другие леди еще не вернулись к тому времени, когда она набралась храбрости выйти из своей комнаты и спустилась в кабинет к Эдмунду. Можно было бы, пожалуй, написать на ней большими буквами имя жены библейского царя Ахава Иезавели, которое стало в определенном смысле нарицательным прозванием несусветной распутницы.
