Маргарет Пембертон - Всего дороже. Вилла Д’Эсте (сборник)
Внезапно он спросил:
– Марио и Пегги знают про Лиалла?
– Нет. Если бы я попыталась сказать это Марио, он бы мне не поверил. Он думает, что это я вела себя подозрительно. На самом деле он даже обвинил меня в том, что я участвовала в похищении.
Брэдли с холодным злорадством улыбнулся.
– А теперь он носится по всей Майорке, пытаясь провести в одиночку спасательную операцию?
– Он воспринял известие о пропаже Даниэлы очень тяжело. Он ее очень любит. Для человека его темперамента просто невозможно оставаться на месте и бездействовать.
– Но это все, что мы можем сделать, – сказал Брэдли. – Сидеть и ждать. Как только отец объявит о том, что отказывается становиться премьером, Даниэлу тут же вернут.
Я посмотрела на часы. До главного дневного выпуска новостей оставалось всего полчаса. Я еще сильнее нажала на педаль газа, и автомобиль стремительно помчался по сужающейся дороге.
Глава 17
Мы собрались в гостиной перед телевизором. Музыкальное комедийное шоу, которое все никак не кончалось, наконец закончилось, и начались новости. В Мадриде произошло крушение поезда. В Сан-Себастьяне произошел пожар в отеле, пострадали одиннадцать туристов. Марио отчаянно ругался, я впилась ногтями в мягкий бархат обивки дивана. Я слышала, как комментатор безличным голосом упомянул африканский саммит, прозвучало имя Джона Ван де Ноде, но мой испанский был недостаточно хорош, чтобы я смогла понять остальное. Затем на экране появились кадры из Лусаки. Полный зал, ревущий в общем порыве энтузиазма. Под оглушительные аплодисменты на трибуну вышел Джон Ван де Ноде, прямой и широкий, седая шевелюра придавала ему облик патриарха. Позади него я разглядела сидящих Дэвида и Хелену. Суровое лицо Джона Ван де Ноде оставалось бесстрастным. Он поднял руку, призывая зал к тишине, после чего начал говорить.
Чтобы понять его следующие слова, не обязательно было знать испанский. Через считанные секунды все делегаты встали со своих мест и принялись аплодировать.
В этот раз даже Леония, казалось, пришла в замешательство. Ее взгляд, как и взгляды всех остальных, был устремлен на неподвижное, как маска, лицо Брэдли. Он яростно придавил окурок сигареты, круто повернулся и вышел. Леония несколько секунд колебалась, потом последовала за ним, и мы услышали, как захлопнулась дверь кабинета.
– Он будет звонить отцу, – проговорила Пегги дрожащим голосом. – Он позвонит отцу, и отец все объяснит. – Надежда в ее голосе звучала как-то жалко. – Может быть, им уже удалось найти Даниэлу и она в безопасности… Так трудно установить связь…
– Может быть, она мертва, – жестко сказал Марио, сплюнул на роскошный ковер и стремительно вышел из комнаты.
Я откинулась на спинку дивана, запрокинула голову и закрыла глаза. Если бы только я могла поговорить со Стивом! Но я дала слово Джону Ван де Ноде, и это обещание я нарушать не собиралась.
«Если бы я только могла поговорить с Максом», – думала я с болью в сердце. Если бы он был здесь и мог бы обнять меня и прошептать слова утешения! Если бы мог поделиться со мной своей силой!
Поговорила ли с ним Клодетта? Похищение Даниэлы отодвинуло все остальное на второй план, даже Макса. Но теперь он снова занимал все мои мысли, и я хотела видеть его так сильно, что не могла думать ни о чем другом.
Я осталась в комнате одна и теперь сидела в темноте, не потрудившись включить свет. Когда мои слезы по Максу наконец пролились, я встала и устало подошла к окну. Где-то шестилетняя девочка тоже сейчас плачет. Плачет, потому что она напугана и ничего не понимает. Мне стало стыдно за мою минутную озабоченность своими собственными проблемами.
Джон Ван де Ноде не уступил требованиям шантажистов. Он не поддался на провокацию. Но если это не провокация, то Даниэла, должно быть, уже мертва.
Где-то в темноте, где под соснами начиналась тропинка к морю, что-то мелькнуло. Лиса или ласка. Из-за облака ненадолго выглянула луна, и я снова заметила движение, кто-то бежал по тропинке под прикрытием деревьев. Бежал человек, а не животное, но бежал, низко пригибаясь.
Я застыла и напряженно всмотрелась, однако луна снова скрылась в облаках, и терраса и верх обрыва погрузились в темноту. Я повернулась и пошла через террасу в кабинет. Из-под двери пробивался свет, и я настойчиво постучала. Мне открыл Брэдли, его тонкокостное лицо осунулось от нервного напряжения. Я быстро проговорила:
– Я только что видела, как кто-то пробежал под деревьями к тропинке, идущей к морю.
– Вы уверены? Вам не померещилось от переутомления?
– Нет, не померещилось.
Он посмотрел мне в глаза, и я вызывающе сказала:
– Я почти уверена, что это Йен Лиалл.
Брэдли резко вдохнул.
– Тогда почему вы сразу так и не сказали?
– Потому что…
Но мои объяснения его не интересовали, он быстро достал из ящика письменного стола Хелены фонарь и отрывисто спросил:
– Есть где-нибудь свободная лодка?
– В сарае, где Марио хранит инструменты, есть надувная лодка и насос.
– Хорошо. – Он побежал на террасу. Я было последовала за ним, но он бросил: – Оставайтесь здесь!
– Не останусь! Вам может понадобиться помощь!
– Делайте что вам сказано!
– А как же Марио? Может, он пойдет с вами?
– Марио нет. Он взял свою колымагу и поехал Бог знает куда.
– Ну тогда я точно пойду с вами!
Мы были в сарае, где Марио держал всякий хлам. Держа под мышкой одной руки надувную лодку, а в другой руке – насос и фонарь, Брэдли посмотрел на меня леденящим взглядом. Ему не нужна была помощь, ни моя, ни чья бы то ни было. Он процедил сквозь зубы:
– Я доберусь до этого ублюдка, и я доберусь до него один!
Брэдли круто развернулся и ушел.
Я ждала минут пять, но потом поняла, что не вынесу этого ожидания и неопределенности. Я вовсе не обязана делать то, что сказал Брэдли. Если Даниэла где-то там, в темноте, то она бы хотела, чтобы ее успокоила именно я.
На террасе было пусто. Я тихо вышла, глядя на бухту, где стояла на якоре яхта «Хелена», белая, гладкая и прекрасная. И на ней мы не искали. Сознание, что я наконец знаю, где Даниэла, прибавило мне решимости.
Я стала спускаться по крутой тропинке между безмолвными деревьями. Луна была все еще закрыта плотным одеялом облаков, единственным источником света были звезды. В подлеске послышалось какое-то движение. Мое сердце подпрыгнуло, но оказалось, что это всего лишь пробежал какой-то маленький зверек, которого я спугнула. Раздвигая ветки жасмина, от цветов которого в воздухе висел густой аромат, я невольно вспомнила поцелуй Йена Лиалла и, содрогнувшись всем телом, вытерла брезгливо губы.
Спуск становился круче и, обогнув последние деревья, я увидела Брэдли, плывущего на лодке к яхте. Я пробежала остаток тропинки и огляделась вокруг в поисках еще лодки. Ялик, по-видимому, взял Йен Лиалл, а единственную запасную лодку забрал Брэдли. Теперь я могла добраться до «Хелены» только вплавь. Потом я вспомнила про старую рыбацкую лодку, возле которой я загорала в первый день моего пребывания на вилле, и побежала к ней. Лодка была едва различима – темный горб на фоне черных камней. Я перевернула ее вниз дном и стала лихорадочно искать весла. К счастью, они нашлись под сиденьем. Я подтащила эту развалюху к кромке воды и, спустив ее на воду, залезла внутрь и стала грести к яхте. Я молилась, чтобы лодка не затонула в первые же минуты, как я отплыву от берега.
Впереди меня белела полоска пены вокруг борта «Хелены». Через пятнадцать минут энергичной гребли я уже могла разглядеть силуэты двух яликов, пришвартованных к яхте. «Хелена» маячила в темноте все ближе и ближе, сквозь занавески на иллюминаторах каюты пробивался свет. И вот уже моя лодка со скрипучим звуком задела борт яхты. У меня не было якоря, и нечем было привязать лодку. Я стала тихонько двигаться вдоль борта, пока в проблесках лунного света не заметила веревочную лестницу. Я схватилась за нее, при этом лодка подо мной неистово раскачивалась, оставив ее, стала карабкаться вверх. Занятие было не из приятных, лестница пугающе раскачивалась, к тому же было холодно и совершенно темно, хоть глаз выколи. Только мысль о Даниэле и о том, какое облегчение она испытает, увидев меня, придавала мне храбрости.
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем я наконец ступила на палубу. Я напряженно прислушивалась, пытаясь расслышать шаги или голоса, но услышала я только отдаленный звук детского плача. Я осторожно двинулась по темной палубе к кубрику. Дверь каюты без труда открылась и в слабом свете, льющемся из иллюминаторов, я разглядела койки и стенные шкафы. Я быстро прошла кубрик насквозь, миновала длинный узкий камбуз, которым недавно пользовались, и еще одну каюту с одинокой койкой. Везде было пусто и темно. Когда я спустилась по короткой лестнице, плач стал слышнее. Я оказалась перед дверью, по краям которой просачивался свет. Из-за двери доносились голоса, которые я тут же узнала.
