Надя Хашими - Пока не взошла луна
Это место заворожило Салима. Они сели у низкой стены, окаймлявшей здание. Он мрачно пнул ногой камешек.
– О чем ты думаешь, Салим?
– Хм… Ну, я думал о том, что эти строения… они очень старые. Им столько лет! А выглядят они лучше, чем самые новые дома в Кабуле.
То, что пощадили две тысячи мирных лет, может уничтожить один месяц войны. Роксана поняла, что он хотел сказать.
– Да. Люди прекрасно умеют разрушать. Разрушать хорошее.
– В Кабуле очень-очень плохо. Все уезжают. Даже там афганцы живут, как беженцы. – Он взглянул на Роксану и снова уставился в землю. – Все афганцы – беженцы. Только это остальные люди и видят в них.
– Салим, – мягко сказала она, – я не вижу беженца, когда смотрю на тебя. Я вижу юношу, который должен учиться в моем классе, обмениваться книгами, заниматься спортом, ходить в кафе. Я вижу тебя.
Она легонько прикоснулась к его руке и на миг сжала пальцы.
– Твой отец тоскует по Афганистану? Он так давно вдали от родины. Не знаю… Может, однажды я вернусь. Иногда я скучаю по дому.
– Нет, он не тоскует. Он любит Афганистан, но говорит, что его родина похожа на женщину, которая слишком красива, поэтому никогда не сможет жить спокойно, ей всегда будет угрожать опасность, даже от своих. Он уехал, когда в Афганистане еще нормально жилось, но после войны это уже другая страна – так он говорит. Он слушает новости и разговаривает с родственниками, которые остались там, и это расстраивает его еще больше.
– Но жить так долго в чужой стране… Там, где даже мечети нет, чтобы помолиться…
– Мечети? Мой отец – не религиозный человек. Он считает, что люди уничтожили религию, а религия уничтожила людей. Еще он говорит, что верит в Бога, а в людей не верит.
Может, он и прав, но Салим никогда не слышал об афганцах, не считавших себя мусульманами.
Он спросил, откуда Роксана знает дари.
– От отца. И от бабушки. Она несколько лет жила с нами, а потом умерла. Отец любит этот язык. И поэзию. А от всего остального у него сердце кровью обливается. Мне кажется, он счастлив здесь, в Греции, но иногда… Иногда я вижу, как он читает свои книги или пересматривает старые фотографии. Я думаю, у отца в душе остался кусочек Афганистана, и ему от этого грустно.
Роксана поднялась и отряхнула джинсы. Ей стало неловко за то, что она обсуждала с Салимом своего отца.
– Уже поздно, – сменила она тему, – мне нужно домой.
Салим со страхом ждал момента, когда она уйдет.
– Роксана, спасибо тебе… За все. Сегодня был хороший день.
Он встал и закинул рюкзак на плечо.
Они спустились по ступенькам, стараясь не потерять друг друга среди туристов, которым гиды проводили экскурсии на самых разных языках. У подножия холма Роксана обернулась.
– Еще кое-что. Хорошая новость, – сказала она, доставая из сумочки лист бумаги. – Кажется, я нашла адрес твоего дяди в Лондоне!
Салим удивленно замер.
– Я нашла его имя в Интернете. Думаю, это его адрес. Телефон я найти не смогла, но, во всяком случае, когда доберешься до Лондона, будешь знать, куда идти.
Салим взял листочек и, не веря собственным глазам, уставился на название улицы, на номер дома и квартиры. Он почувствовал, что вот-вот воссоединится с семьей. Роксана отыскала место его назначения!
– Ты помогла мне. И маме. Роксана, я очень… Спасибо тебе.
Он чуть не расплакался. Роксана, переминаясь с ноги на ногу, отвела взгляд. Ей было неловко.
– Увидимся. – Она легонько сжала его руку. – Береги себя, Салим.
Салим вернулся в лагерь усталым после такого насыщенного дня. После душа он надел свою старую, поношенную одежду, но все равно выглядел очень посвежевшим. И Абдулла тут же принялся поддразнивать его.
– Ну и ну! Салим, ты ли это? Или нас посетила кинозвезда? У тебя сегодня свадьба? Как тебе удалось вымыть голову?
Он потрепал приятеля по волосам, чтобы удостовериться, что не ошибся. Салим увернулся, расплываясь в улыбке.
– Нашел бутылку шампуня, – соврал он, – сунул голову под кран в общественном туалете. Видел бы ты, как на меня пялились!
– Я думаю!
Настала ночь, и все разбрелись по своим местам, собираясь немного поспать. Салим, Абдулла, Хасан и Джамаль, положив свои картонки рядом, устроились вместе, пытаясь найти золотую середину между потребностью в безопасности и желанием получить немного свободного места для себя. Сабур целый день где-то пропадал и вернулся измученным. Он одним из первых отправился в свою берлогу под деревом.
«Вот и хорошо, – подумал Салим, – спи и не трогай нас».
Ему снова приснилась Роксана. Она шла по парку с мадар-джан, Самирой и Азизом. Они смеялись и болтали. Азиз, пухленький и розовый, едва поспевал за остальными. Самира о чем-то радостно говорила, держа Роксану за руку. А потом Роксана обернулась к нему. Ее глаза призывно блеснули…
И вдруг Салим проснулся. Стояла кромешная тьма, в которой он ничего не мог различить. Все чувства обострились. Он ощутил какой-то запах… Пот? Салим замер. Ничего не было видно и слышно.
«Перестань выдумывать, – сказал он себе, – спи».
Салим закрыл глаза, пытаясь вернуться в свой сон, и уже начал засыпать, как вдруг почувствовал чье-то прикосновение – на бедро ему легла чужая рука. Салим в ужасе дернулся. Другая заскорузлая рука зажала ему рот. Салим обеими руками вцепился в нее, но хватка не ослабевала. Ухо щекотало горячее дыхание.
– Тихо, малыш, тихо. Расслабься, и все будет хорошо. Мы останемся добрыми друзьями.
Сабур возился с пряжкой ремня Салима. Тот попытался вывернуться, но тяжелое тело мужчины придавило его к земле так, что он едва мог дышать.
– Тихо, не то пожалеешь.
«Нет, нет, нет!»
Салим отбивался ногами, но лишь пинал воздух. Он царапал, пытался оторвать от лица тяжелую руку Сабура, но тщетно.
«Нет, нет, нет!»
Наконец Сабуру удалось расстегнуть ремень. К горлу Салима подступила тошнота. В темноте он едва различал насильника, но ясно чувствовал на лице зловонное дыхание.
В отчаянии Салим начал шарить по земле и вдруг наткнулся на упиравшуюся в поясницу рукоятку ножа. Он извивался, пока не удалось ухватить ее, а потом одним рывком вытащил лезвие и вонзил его в темную массу, нависшую над ним. Он услышал, как тот, охнув, откинулся назад. Руку, лежавшую у него между ног, отдернули, рука на лице разжалась.
– Отпусти меня! Отпусти меня! Отпусти меня! – завопил Салим.
Он увидел, как тень поднялась, сделала несколько шагов и упала навзничь.
– Что случилось? – спрашивали остальные, просыпаясь.
– Кто кричал? Все живы?
– Что происходит?
Салим вскочил на ноги. Глаза уже привыкли к темноте, и он увидел Сабура, который отползал, держась за левый бок. Кто-то схватил Салима за плечо, и он отпрыгнул.
– Салим, Салим, ты чего? Это я, Абдулла! Что произошло?
Что произошло? Салим и сам не знал. Вправду ли все это случилось? Что он сделал? Он оцепенел от потрясения и, опустив глаза, увидел, что продолжает сжимать в руке нож.
– Господи! Боже! Господи! – Салим совсем обезумел. – Он был здесь! Он залез на меня!
– Да это же Сабур! Его ранили! – слышалось в темноте.
– У него кровь!
– Что с ним произошло? Кто это сделал?
Абдулла достал из кармана фонарик и включил его. В руке Салима блеснуло тронутое ржавчиной лезвие. С кончика скатилась капля.
– Это ты ударил его ножом? – прошептал Абдулла, не веря своим глазам.
– Я… Я… Он навалился на меня! Руками он…
Растерянные и напуганные люди продолжали кричать:
– Он ранен! Сделайте что-нибудь!
Салим почувствовал, что пальцы у него влажные и липкие, и взглянул на свою правую руку.
– Салим, стой! Куда ты, Салим? Подожди!
Салим петлял в узких улочках и переулках. В темноте он упал, споткнувшись о расшатанный камень мостовой. На правой руке у него была кровь, уже засохшая. Он чувствовал ее. Ощущал ее металлический запах. Он вспомнил Менген и брата новобрачной, его залитую кровью одежду, его искаженное болью лицо…
Салиму хотелось броситься в объятия матери, спрятать лицо у нее на плече, услышать ее голос, который успокоил бы его, заверив, что он поступил правильно. Ему хотелось, чтобы рядом с ним был отец – тогда Сабур никогда бы не осмелился приблизиться. И все же Салим был рад, что родители не видят, как их сын с окровавленными руками убегает в ночь.
Салим42Салим держал алюминиевую кастрюлю над походным очагом – кирпичными стеночками, внутри которых теплился огонь. Язычки пламени лизали почерневшее дно. Ручки кастрюли все больше нагревались. Салим придвинулся ближе к огню. Морозный воздух давал о себе знать, и куртка сегодня казалась особенно тонкой.
Вода закипала.
– Не готово еще? – послышался голос Али.
– Почти.
Али вышел и заглянул в кастрюлю. Потом разорвал чайный пакетик и осторожно высыпал в воду половину содержимого.
– Снимай с огня, а я принесу хлеб, будем завтракать. Похоже, сегодня дождь пойдет. Как думаешь?
