Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви» . Том 2
Ты, сын отца великого, со мною
Соединен свойством – и поднял спор,
Для нас обидный, для себя позорный,
Из-за жены… Да и какой!.. О том
Подумал ли? Ей и за ложем Нила,
За Фасисом нет места ей – другой
Благодарил меня бы… Мало разве
Из-за жены азийской мертвых тел
Пригвождено к земле копьем фригийским.
Был Гектору, ее супругу, брат
Родной Парис. Ты ж осенять дерзаешь
Ее своею кровлей и за стол
Сажаешь свой; в старинном доме этом
Она детей рождает – и растут
Ахейские враги. За нас обоих
Соображал я, старец, коль ее
Казнить хотел. Зачем же мне мешаешь?
Постой… От слова ведь не станется…
Пусть дочь бесплодна будет, а у этой
Родятся сыновья. Ужель царить
Ты варварам в Элладе дашь? И вывод
Такой, что я безумец, коль неправду
Преследую, а ты умен… Но как,
Должно быть, ты состарился словами.
Стратега славе ты помог скорей,
Чем если бы смолчал о ней. Несчастье ж
Еленино – вина одних богов…
И ты забыл о пользе для Эллады…
В оружии, да и в боях сперва
Что смыслили и чем потом мы стали?
Без опыта научишь ли кого?
Что ж до того, что я, жену увидев,
Не захотел убить ее, то ум
Я обнаружил этим только… лучше
Другим бы Фока было пощадить,
Пожалуй, тоже. Если пыл сердечный
И гневные слова – твой арсенал,
То я богат – спокойным рассужденьем.
Корифей
Покиньте же – исхода лучше нет
Вы спор пустой, – иль вас вина сравняет!
Пелей
Как ложен суд толпы! Когда трофей
У эллинов победный ставит войско
Между врагов лежащих, то не те
Прославлены, которые трудились,
А вождь один себе хвалу берет.
И пусть одно из мириады копий
Он потрясал и делал то, что все,
Но на устах его лишь имя. Гордо
И мирные цари сидят в судах
Их головы вздымаются меж граждан,
Хоть и ничтожны души. Между тем
Там многие умней нашлись бы, только
Желанья нет да дерзости. О вас
Я говорю, Атриды. После Трои,
Исполнив роль стратегов, над толпой,
Как гребнем, вы подъяты, надмеваясь
Трудами и стараньями солдат.
Но, коль не хочешь увидать в Пелее
Врага опасней, чем Парис, тебе
Советую оставить эти стены,
Да поскорей. С собой и дочь бери
Бесплодную, от нашей крови царской
Рожденный внук, взяв за косу ее,
Не вывел бы, гляди. Любуйся, видишь,
Негодною телицей: что сама
Родить не может, так не смей другая
Телят носить. А что ж, прикажешь нам
И умирать бездетными – коль жребий
Не радует ее?.. Вы, сторожа, теперь
Ступайте прочь.
(Стража отступает, он подходит к Андромахе и начинает распутывать ее узы.)
Желал бы я взглянуть,
Кто развязать ее мне помешает.
Встань, женщина. Мои нетверды руки,
Но узел твой распутают. Во что
Ты обратил ей плечи, жалкий: точно
Быка иль льва ты петлею давил.
Иль, может быть, боялся ты, что меч
Она возьмет в защиту?..
(К Молоссу, который вместе с ним старается распутать Андромаху.)
Подсоби мне,
Дитя, ее распутать. Воспитаю
Во Фтии я тебя на страх таким,
Как этот царь. О, если вас и копья,
Спартанцы, уж не славят – в остальном
Подавно вы последние на свете…
Корифей
О старцев род, – бессилен ты, но гнев
Раз охватил тебя, ты безудержен.
Менелай
До брани ты унизиться готов,
Но не со мной, предупреждаю. Сам бы
Я и не шел сюда – я не хочу
Ни обижать, ни выносить обиды…
К тому же нам и недосуг. Домой
Меня зовут. Соседний Спарте город,
Доселе ей союзный, на нее
Восстал, и мне приходится войною
Его смирять. Я ворочусь, когда
Улажу это дело, чтобы с зятем
Поговорить открыто: он свои
Мне приведет соображенья, верно ж,
Он выслушать захочет и мои.
И коль, казнив рабыню, он покажет,
Что чтит меня, он будет сам почтен;
А встреть я гнев – такою же монетой
Получит он расчет свой. А твоя
Меня, старик, не задевает ревность,
Ты – тень бессильная, которой голос
Оставлен, но и только. Говорить
Тебя на это только и хватает…
(Уходит со свитой в чужую сторону.)
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же без Менелая со свитой.
Пелей
(Молоссу)
Иди сюда, дитя мое, – тебе
Моя рука оградой будет…
(Андромахе.)
Ты же,
Несчастная, не бойся… Бури нет
Вокруг тебя. Ты в гавани, за ветром…
Андромаха
О старец, пусть бессмертные тебе
Заплатят за спасение ребенка
И за меня, бессчастную. Но все же
Остерегись засады – как бы силой
Не увлекли опять меня: ты стар,
Я женщина, а это – слабый мальчик,
Хоть нас и трое. Мы порвали сеть,
Да как бы нам в другую не попасться…
Пелей
Удержишь ли ты женский свой язык
С его трусливой речью… Подвигайся!
Кто тронет вас, и сам не будет рад:
Ведь милостью богов еще мы здесь
И конницу имеем и гоплитов,
И сами постоим. Или такой
Уж дряхлый я, ты думаешь? Добро бы
Был сильный враг, а этот – поглядеть,
И ставь над ним трофей, хоть ты и старец.
О, если есть отвага в ком, тому
И старость не помеха. Молодые ж,
Да робкие, – что крепость их, жена!
Уходят все, кроме хора, в дом.
ТРЕТИЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ
Хор
Строфа
Лучше не жить
Вовсе на свете незнатным,
В бедности солнца лучше не видеть:
Если, постигнет нужда
Знатного, в силе природной
Он имеет опору.
Только плати герольдам,
Слава его не смолкнет.
Даже останки
Время щадит вельможных:
Их и на гробе
Факелом доблесть сияет.
Антистрофа
Только побед,
Если победа бесславит,
Лучше не надо; завистью правду
Или насильем вотще
Муж потрясает. Недолго
Сладость победы длится:
Скоро цветок завянет,
Ляжет на грудь он камнем…
Ты лишь люба нам,
Правая сила в браке,
Правая в людях;
В жизни иной нам не надо.
Эпод
О старик Эакид!
Верю теперь я – точно,
Славный копьем
Ты ходил на кентавров
В сонмах лапифов, старец…
Верю – тебя носила,
Точно, ладья бесстрашных,
И за руно златое
Верю – изрезал дерзко
Море, старик, ты, где остров
С островом волны сшибают;
Ты и с чадом Кронида
Под Илион
Вместе ходил, чтоб Европу
Светлой украсить добычей.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Из дворца выбегает, со стонами и заплаканная, кормилица; в руках у нее меч.
Кормилица
Ой, женщины, ой, милые! что бед!
Чуть кончится одна, другая спеет…
В чертогах госпожа моя, – я вам
О Гермионе говорю, конечно, – видя,
Что брошена отцом, в раздумье впала;
Что скажет муж, боялась госпожа,
О дерзости ее узнав: ведь шутка ль
Казнить решила женку, и с ее
Приплодом вместе, царь и выгнать может,
Да и убить, пожалуй. Да как схватит
Ее тоска, повеситься хотела;
Насилу вынули из петли, нож
У ней теперь рабы там отнимают,
Не спустят с глаз бедняжку. Сердце варом
Раскаянье ей залило, а ум
Не сводит с прошлых бед. Что было силы,
Всю извела, чтоб оттащить ее
От петли, я. Теперь подите вы,
Попробуйте помочь: бывает, старых
И слушать-то друзей мы не хотим,
А новые придут – и уступаем.
Корифей
Да, там рабы действительно вопят
С твоим согласно, женщина, рассказом;
Но, кажется, несчастная сама
Покажет нам сейчас весь ужас, жены,
Преступной совести и ей рожденных мук
Желанье умереть дает ей силы.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Из средних дверей, вся растерзанная, с расцарапанным лицом и распущенными волосами, является Гермиона. За ней в беспорядке бегут рабы и рабыни.
Гермиона
Строфа I Увы мне! Увы мне!
Я волосы вырву, а ногти
Пусть кожу терзают, увы!
(Рвет волосы, царапает лицо.)
Кормилица
Уродовать себя… о, перестань.
Гермиона
Антистрофа I
Ох… ох… Ай… ай…
Долой, фата… Прочь с головы,
Ты, нежная… О косы…
Кормилица
Да подвяжи ж хоть пеплос… Грудь закрой…
Гермиона
Строфа II
Что закрывать пеплосом грудь?
Все на виду,
Что совершилось;
Солнцем горит, не утаишь.
Кормилица
Сопернице сработав саван, страждешь?
Гермиона
Антистрофа II
Да, ранено сердце дерзаньем…
Безумную гордость
Проклятье, проклятье людей – задавило.
Кормилица
Вину тебе простит Неоптолем.
Гермиона
Эпод
О, где ж затаили вы острый булат?
Дай меч мне и к сердцу приблизь.
Из петли зачем вынимали?
Кормилица
Что ж? Дать тебе повеситься, безумной?
Гермиона
Увы! О смерть! О ночь!
Ты, молния, ты, дивная, пади!
