Марион Леннокс - Счастье с отсрочкой на год
А потом Алан на ней женился. Просто шок и катастрофа. Джинни увязла в этом по уши.
До сегодняшнего дня он считал ее охотницей за деньгами. Огонь в ее глазах намекал на то, что это ему только показалось. Он ошибался.
– Джинни, речь не идет о заботе.
– Не называйте меня Джинни, – сердито бросила она и продолжила месить тесто. – Я миссис Макбрайд, домоправительница в Данкерне на несколько следующих недель, а потом вообще для вас никто.
– Тогда мы оба многое потеряем.
– Говорю вам, я ничего не потеряла. Замок – место моей работы. И ничего больше.
– А вы не возражаете против переезда в Эдинбург?
Она даже не приостановилась. Просто продолжала рубить масло и пылала, как факел.
– Не говорите глупости. Я никуда не перееду.
– Но вы же собираетесь уехать из замка.
– Это не ваше дело.
– Я предлагаю вам работу.
– Я не хочу никакой работы.
– Если вы не получите замок, вам нужна работа.
– Не путайте меня, Аласдер Макбрайд. Кстати, кухня закрыта для гостей. А вы сейчас гость. Поместье в руках исполнительных приставов. А я здесь работаю. Вам приготовлен номер на ночь. Библиотека, столовая, ваша спальня и гостиная – этими комнатами можете пользоваться. А мне нужно работать.
– Джинни!
– Что? – Она с силой отодвинула от себя миску. – Не играйте со мной в игры, Аласдер. Ваш кузен испортил мне жизнь. А теперь я уезжаю.
– Я хочу помочь.
– Нет. Вы хотите получить наследство.
– Да, – растерялся он, и маска холодности, которую он демонстрировал миру, спала. – Да. Финансовая империя Данкернов велика и могущественна. Это вся моя жизнь. Разрушить ее и отдать на собачьи приюты…
– Некоторые собаки этого заслуживают, – проворчала она и заглянула под стол, где два сонных спаниеля Эйлин ждали крошек от пирога. – Вот этим двоим нужен дом. Можете начать с них.
– Посмотрите! – взмолился он, достал мобильник, пролистал несколько экранов и протянул ей. – Посмотрите!
– У меня руки в муке. – Она рассердилась еще больше и выглядела мрачно.
«Мрачно, но премило», – подумал он и вдруг поймал себя на том, о чем думает.
Гм… нет. Не вовремя. В этой ситуации нужно только немного поднапрячь разум, и все получится. Нужно оставаться спокойным, помнить, кто она такая, и говорить разумные вещи.
– Только взгляните, – терпеливо повторил он.
Она кивнула, вытерла руки о фартук и посмотрела на экран:
– И что это такое?
– Это схема, где указаны все благотворительные выплаты фирмы «Данкерн» в прошлом финансовом году. Цифры слева – потраченные миллионы. Они не уместились на экране, но вы можете видеть самых крупных получателей. Мой дедушка, а потом и бабушка отказались сделать «Данкерн» котируемой компанией, поэтому многие годы прибыль либо вливалась в компанию для расширения ее могущества, либо использовалась для финансирования различных благотворительных проектов: СПИД, малярия, оспа. У всех крупных проектов, связанных с медициной, существовали конкретные получатели, а еще более мелкие проекты – женщины-беженки, защита выдр, даже приюты для собак.
Казалось, Джинни поняла.
– Эти колонки показывают миллионы?
– Миллионы.
– Тогда о чем думала Эйлин, оставляя все только на один вид благотворительности?
– Вы знаете, о чем она думала. Мы оба знаем. Она хотела шантажом заставить нас пожениться и, насколько я понимаю, добилась своего. У меня нет выбора. Замок стоит достаточно для вас. А если нет, я заплачу вам, сколько скажете. Выплачу все, что причитается. Вы ведь именно этого добиваетесь? Можете объявить ваши условия, но примите во внимание и альтернативу для нас обоих. Включите голову. Я ничего от вас не жду и тем более не желаю, чтобы вы были моей женой. В завещании Эйлин говорится, что мы должны прожить в одном доме в течение года, прежде чем вступим в права наследования. У меня в Эдинбурге огромная квартира. Я буду платить вам столько, чтобы вы чувствовали себя независимой. Джинни, сделайте это, если не ради благотворительности, которую я вам показал, то для себя. Так вы заработаете больше, чем стоит замок. Вы победили. Я признаю себя побежденным. Мы поженимся, а потом разведемся.
Он замолчал. У него больше не осталось ни одного аргумента.
Повисшая тишина длилась очень долго.
ЗамужествоВ третий раз повезет? Эта мысль пронеслась в голове. Джинни отреагировала на нее внутренним искусственным смехом. Повезет? С этим мужчиной?
То, что он предлагает, – чистый бизнес. Может быть, так и нужно.
Это был бы брак по здравым прагматичным причинам. Она отчаянно пыталась найти логику. У нее даже не получится почувствовать себя великодушной, спасая миллиарды Данкернов ради их благотворительности.
Великодушной? Ха! Она будет чувствовать себя оплеванной. Продажной.
Он думал, что она бросается состоянием. Если бы он знал! Но нет смысла рассказывать о банкротстве, которое над ней нависло.
– Не хотите ли осмотреть квартиру в Эдинбурге? Она неплоха и достаточно большая, чтобы мы никогда не видели друг друга. У меня много контрактов по работе, они позволят вам получать хороший доход в течение года, и, конечно, нам понадобится добрачный договор.
– Так что, я не раскручу вас на большее?
– Я так не думал. – Ну конечно, думал. А о чем еще ему думать, когда женщина, которая нацелилась на замок, без сомнения, хочет выйти замуж на выгодных для нее условиях. – Но замок будет стоить…
– Замолчите и дайте подумать.
Ого.
И эта женщина наемная работница! Досталась ему в наследство от кузена. Он сделал неслыханно щедрое предложение, а она велит ему замолчать.
Он хотел было ответить, но она посмотрела так, что он закрыл рот.
Снова тишина.
Может ли она? – думала она. Смеет ли?
Вдруг она подумала о Мэгги, лучшей подруге на этом острове. Мэгги была женой рыбака и матерью двоих милейших мальчишек, степенной и разумной. Джинни представила себе ее реакцию, если бы рассказала ей эту новость.
Ты выходишь замуж за его брата? С ума сошла?
Она едва не засмеялась, представив визг подруги по телефону.
Однако.
«Действуй разумно. Не отвлекайся, – убеждала она себя. – Ты уже дважды поторопилась. На этот раз поступай правильно».
Замужество.
На год. Только на год.
Придется жить в Эдинбурге на условиях Аласдера.
Нет. Даже от одной мысли об этом ей становилось не по себе, мысль угнетала. Казалось, она дает обет никогда больше не испытывать никаких чувств.
Нет, нет и нет.
Ей нужно время все обдумать, хотя этого и не будет. Аласдер наблюдал за ней, и она знала, что, если сейчас выйдет из кухни, не приняв решения, память об этом мужчине заставит ее убежать из замка. Физически он сильно напоминал Алана, только был сильнее и волосы чуть темнее.
Алан предал ее, использовал, манипулировал ею, но, до той ужасной последней ночи, никогда не пугал. А этот словно видел ее насквозь.
«Так что уезжай!» – говорила она себе. Было бы легче сделать это сразу, как стали известны условия завещания. Она могла бы пожить у Мэгги. Пока не найдет работу.
Работу в Данкерне? Тут ее нет.
Джинни обвела глазами огромную кухню, старую плиту, которую полюбила, двух собак. Это место было ее убежищем. Она так тщательно выстраивала его. Эйлин тоже любила кухню и передала любовь ей.
Она разбила бы сердце Эйлин, если бы та узнала, что Аласдер заставил ее уехать. И все из-за того, что у нее не хватает мужества.
А что, если?..
– Подумайте об этом до утра, – настаивал Аласдер. – Утром я уезжаю. Мне нужно знать о вашем решении к этому времени.
– Я приняла решение.
Он замер.
Она налила молока в муку и замесила тесто, ничего не замечая вокруг. Выложила его из миски и раскатала. Взяла форму и начала вырезать из теста круги. Словно кроме ровных круглых булочек ничто в мире ее не интересовало.
– Джинни.
Она покачала головой, пытаясь собраться с мыслями. Слепила шарики, снова раскатала тесто, разложила булочки на противень и остановилась.
Стояла и смотрела на них. Эти ей тоже не понравились. Плохо подошли. Придется смириться.
Но она не сдастся. Она любила Эйлин. «Ладно, Эйлин, ты победила». Она заставила себя взглянуть на мужчину, стоявшего перед ней.
– Я сделаю это, если смогу остаться здесь, – с трудом выговорила она.
Он не понимал, куда она клонит, но деловое чутье подсказывало не торопиться, подождать, пока она не выскажет свои условия полностью.
Джинни смотрела на булочки, упершись руками в бока и склонив голову, словно в раздумье. Она думала о булочках. Не о нем.
«А у нее тонкая талия, – невольно подумал он, – для таких пышных форм». Под фартуком у нее был сшитый на заказ костюм, подчеркивавший ее стройность, а туго завязанный фартук еще больше обрисовывал фигуру. Она была пышной сверху и снизу. Гм. «Очень пышная», – признал он. Волосы собраны в пучок, из него выпало несколько прядей.
Одна щека испачкана в муке. Ему захотелось…
