Мэгги Робинсон - Любовь и верность
Дорога, по которой они ехали, явно не была предназначена для путешествий на автомобилях – по сути, это была пастушья тропа. Однако Алек без усилий ехал вперед, избегая по возможности ухабов, а когда такой возможности не было – бросая на Мэри внимательный взгляд. Говорить при таком шуме было практически невозможно, но это даже к лучшему. Ей еще день-другой предстоит разговаривать с Алеком Рейнберном, пока ее язык не устанет.
А что еще она сможет делать своим языком? Вспоминание о поцелуях Алека согрело ее щеки и те уголки тела, о которых думать не следует.
После блаженной поездки они проехали под живой изгородью. Вдоль дороги змеилась извилистая каменная стена, ведущая к очаровательной сторожке с миниатюрными коническими башенками. Никто не вышел им навстречу. Алек остановил машину, спрыгнул на землю и распахнул чугунные кованые ворота.
– Боюсь, у меня больше нет привратника, – сказал он, пожимая плечами. – Еще один дезертир. Все деревенские мыши считают, что у них больше возможностей в городе. А некоторые мальчишки ушли на войну, да так и не вернулись.
– Представить себе не могу, что кто-то захочет уехать из такого места, какой бы ни была причина, – вымолвила Мэри. Никакой долг перед королем и страной не заставил бы ее покинуть эти холмы, если бы она тут жила. В самом конце прямой и длинной подъездной аллеи Мэри увидела Рейнберн-Корт – огромный особняк шотландского барона, меньше по размеру, но более величественный, чем даже отель «Форзит пэлас». По обе стороны от аллеи зеленели настоящие луга. Алеку нужна отара овец, которая справилась бы с травой, если он не может нанять косарей.
– Здесь порой становится скучно, можешь мне поверить, – отозвался Алек. – А ты еще не видела шотландских зим. – Он повозился с управлением, и они покатились к видневшемуся впереди внутреннему двору, мощенному камнем. Посреди двора находился большой пересохший фонтан. Остановив автомобиль у ступеней, Алек выключил мотор.
Здесь их тоже никто не встретил. Мэри подняла с пола слегка помятую шляпку и стала ждать, когда Алек обойдет машину, чтобы помочь ей выйти из нее.
Он махнул рукой на пустое крыльцо.
– Видишь, почему мне нужна помощь твоей тети, – сказал Алек. – Кто знает, сколько времени нам придется стоять тут, пока кто-нибудь не отопрет дверь? Деньги для меня не важны, у меня их целая куча, и я едва ли смогу когда-либо их потратить.
Мэри его финансовое положение было известно. Она всегда тщательно изучала дела клиентов. Опершись на руку Алека, Мэри вышла из автомобиля.
– А когда твоя жена жила здесь, в доме было достаточно прислуги?
Алек опустил глаза, делая вид, что рассматривает свои сапоги.
– Эдит была не самой простой хозяйкой, а мы здесь почти изолированы от мира. Управлять Рейнберн-Кортом всегда было непросто, даже когда этим занималась моя мать, у которой были очень строгие правила. Именно тогда начались проблемы с прислугой, которые так и не были решены. А когда умерла Эдит, они стали еще серьезнее.
– Я сразу напишу тете Мим. В нашем… то есть ее каталоге есть немало сведений о жаждущих работать, трудолюбивых людях. Немного снега и какие-то глупые сплетни не смогут поколебать их энтузиазм к хорошо оплачиваемой работе в прекрасном загородном доме, – сказала Мэри.
Алек скептически приподнял бровь.
– Хотелось бы мне тебе поверить, – промолвил он. – Я устрою тебя, и ты сможешь от души все описать. А я съезжу в Питкарран и поговорю с судьей о Бауэре. Пусть констебли поработают.
Алек уже говорил об этом, но Мэри надеялась, что он сразу не оставит ее в одиночестве.
– В воскресенье?
– Мы не можем терять времени. Кто знает, что еще у этого человека на уме? Если мы узнаем, что он уже едет в поезде в Эдинбург, то для нас это станет большим облегчением. Когда я вернусь, устрою тебе путешествие по дому. Но на очень большой комфорт не рассчитывай: Мак считает, что нам лучше остановиться в сторожке у ворот.
– Это дом, мимо которого мы проезжали на пути сюда?
– Нет, та сторожка находится у северной границы моих владений, к ней надо ехать по лесу. Там мы останемся наедине и вокруг не будут суетиться рабочие. Но на вид дом точно такой же – мои предки любили симметрию.
Сторожка, которую Мэри видела при въезде во владения Алека, походила на игрушечный замок. И находиться в таком доме с Алеком будет куда уютнее, чем в каменной крепости. Они вошли в тихий холл, отделанный в средневековом стиле, на каждой стене висели доспехи и оружие. Массивный камин был полон пепла. Где-то вдали слышался монотонный стук молотка. Господи, люди тут работают в воскресенье! Похоже, Алек действительно очень хорошо им платит.
Он провел ее по широкой дубовой лестнице к огромной старинной библиотеке; сквозь витражные окна в свинцовых рамах в комнату лился солнечный свет, отбрасывая на выцветшие ковры цветные тени. Здесь было больше книг, чем Мэри когда-либо видела в одном месте, а еще тут стояли потрескавшиеся кожаные стулья и диваны, на которых эти книги можно было почитать.
– Это моя территория, а до меня она принадлежала моему отцу, – сообщил Алек. – Я не позволил Эдит менять что-либо здесь или в холле при входе в дом – мне это казалось кощунственным по отношению к клану Рейнбернов. Ты можешь написать свое письмо за моим письменным столом и ходить, где хочешь. За дверью есть современная ванная комната.
Алек явно гордился библиотекой, и не без основания. Это была абсолютно мужская комната с разбросанными по полу древними турецкими коврами и огромным количеством гравюр с охотничьими сценами. Мэри почувствовала себя гномиком под высоким деревянным потолком.
– Я велю кому-нибудь, кого встречу по пути, принести тебе ленч, – продолжал Алек. – Однако хочу сразу предупредить: не жди от него многого. Мак умеет управляться на кухне, но он вызвался подготовить для нас сторожку, и, кажется, твой брат, то есть Оливер, увяжется туда следом за ним. Помогать. А я попрошу кого-нибудь находиться за дверью библиотеки, чтобы ты не чувствовала себя в одиночестве.
Мэри осмотрела древний глобус на круглой подставке. Комната была полна сокровищ, и Мэри была вынуждена признаться себе, что она не прочь порассматривать их.
– Уверена, что в этом нет необходимости, – сказала она. – Мы ведь не ждем, что Бауэр вдруг выскочит из-за гардины?
– Да он помрет, чихая от пыли, если попробует это сделать, – заметил Алек. – Но я хочу, чтобы ты была в безопасности, пока я не вернусь. У одного из рабочих должен быть перерыв. Они вчера брали выходной из-за свадьбы, а потому согласились поработать сегодня. – Положив руки Мэри на плечи, Алек заглянул ей в глаза.
Боже, должно быть, она выглядит ужасно в шарфе, подвязанном под подбородком, и с лицом, покрытым дорожной пылью. У самого Алека на щеке было грязное пятно. Мэри подняла руку в перчатке, чтобы стереть его, и Алек поцеловал ее ладонь. Она ощутила жар его губ даже сквозь тонкую кожу.
– Я не вынесу, если с тобой что-то случится, – еле слышно проговорил он.
– Н-ничего со мной не произойдет, – заверила его Мэри. Кроме одного. Мэри опасалась, что ее безудержно несет в океан любви, но она не представляла, как будет выбираться оттуда.
Предполагается, что они заключили деловое соглашение. Она удовлетворит свое любопытство и в будущем станет мудрее. Долго сохраняемая невинность стала доставлять ей неудобства. Но когда она стоит рядом с Алеком, ей трудно думать о том, что они едва знакомы, у них нет ничего общего, и вскоре каждый из них вернется к своей обычной жизни, как будто ничего не произошло.
Если она постарается, то сможет пересчитать его ресницы. Утром Алек побрился, но сделал это неопытной рукой, так что она может пересчитать и его щетинки. Но вместо того чтобы считать, Мэри закрыла глаза в знак безыскусного приглашения и ощутила, что он подступил еще ближе к ней. Его теплые губы прикоснулись к ее рту.
Поцелуй… Само это слово как вздох – сначала выдыхаешь, потом словно набираешь силу и мягко выдыхаешь еще раз. Кончики его пальцев вжались в ее плечи, когда их губы соединились, и Мэри, потянувшись, встала на цыпочки. Алек подвел ее к подлокотнику дивана, она скользнула через него вниз, и он последовал за нею. Было бы правильнее, если бы они начали поцелуй, приведя себя в порядок, однако Мэри не возражала против того, чтобы их конечности и одежда спутались, пока Алек делает то, что делает. Теперь она сидела у него на коленях, он крепко держал ее в объятиях, его язык играл с ее языком, а его зубы слегка покусывали ее губы.
Мэри никогда не задумывалась о поцелуях. Она переносила слюнявые поцелуи маленьких племянников и лишь под страхом смерти призналась бы в том, что девушки учились целоваться в темном дортуаре Академии для молодых леди мисс Эмброуз, где они тренировались друг на друге. Но Алек, без сомнения, превосходил в этом искусстве всех остальных.
