Шантель Шоу - Их короткий роман
– Вы замужем, мисс Андерсен?
Белль закрыла глаза и быстро вдохнула. Ее сердце заколотилось. На несколько секунд ей показалось, что Лукас хочет поцеловать ее. Его лицо было так близко, что она чувствовала его дыхание на губах. Она была почти разочарована тем, что этого не произошло.
– Нет… Нет, я не замужем, – пробормотала она, осознавая, что не хочет разрушать хрупкое, неуловимое нечто, повисшее в воздухе между ними. – Почему вы спрашиваете?
– Я хотел бы знать, не является ли ваша страсть… – он запнулся на долю секунды, задержав взгляд на ее губах, – к дизайну свадебных платьев следствием вашего собственного опыта как невесты.
Белль отрицательно покачала головой:
– Моя страсть – искусство. Меня вдохновляет история. В данный момент я очарована пышностью Версальского дворца во времена Людовика Четырнадцатого – он считается одним из самых красивых памятников французского искусства восемнадцатого века. Я несколько раз была в этом дворце и уходила из него с идеями, которые потом воплощала в своих платьях. Моя цель – преобразовать картины, возникающие в моей голове, в платья, невероятно красивые, но в то же время удобные и практичные. Я считаю, невеста в день свадьбы должна чувствовать себя комфортно и уверенно в своем платье… – Белль прервала монолог, осознав, что все это время говорила не переставая. – Вот, – застенчиво добавила она. Ей казалось, что, демонстрируя свой энтузиазм, она больше походит на неуклюжего подростка, чем на профессионала.
«Она очень увлечена своим делом, – думал Лукас, не в силах оторвать взгляд от ее прекрасного лица. – Может, имеет смысл забыть об опасениях и довериться выбору Лариссы?»
– Как моя сестра узнала о вас? – отрывисто спросил он.
– Она увидела мои платья в журнале мод «Икона стиля».
Лукас удивленно поднял брови:
– Вы, должно быть, известнее, чем я думал, если ваши работы привлекли внимание редактора «Иконы стиля». Этот журнал – самый продаваемый и авторитетный журнал мод в мире.
– Надо сказать, что мне повезло, – честно объяснила Белль. – Мой брат делал свадебную съемку для этого журнала. Может, вы о нем слышали? Его зовут Дэн Таунсенд, он известный фотограф моды. Когда один из дизайнеров в последний момент отказался от публикации в журнале, Дэн убедил редактора «Иконы стиля» использовать несколько платьев из моей коллекции.
Лукас был невольно заинтригован Белль. Ее личная жизнь его не касалась, напомнил он себе, но по какой-то непонятной причине ему хотелось узнать о ней больше.
– Почему у вас с братом разные фамилии?
Белль замялась, но напомнила себе, что не нужно стыдиться правды. Она не виновата в том, что оказалась внебрачным ребенком. Узнав правду о своем рождении, она сама решила официально сменить свою фамилию с Таунсенд на Андерсен, девичью фамилию матери.
– У нас разные отцы.
Это было единственным, что огорчило Белль, когда выяснилось, что Джон не являлся ее биологическим отцом. Но Дэн настаивал, что это не имеет значения.
– Ты все равно останешься моей сестренкой, – мягко сказал он. – Думай о хорошем – главное, что ты не приходишься родственницей самому неприятному человеку на Земле. Это мне придется мириться с мыслью, что из-за маминого нежелания разводиться с моим отцом ты так и не узнала своего.
«Мама умерла и унесла эту тайну с собой в могилу», – удрученно думала Белль. Теперь у нее нет возможности выяснить, кто же все-таки был ее настоящим отцом, хотя она постоянно думала о нем на протяжении последних трех лет – с тех пор, как в день похорон ее матери Джон сообщил ей, что она ему не дочь.
«Если бы только Гудрун сказала мне правду!» Но Белль быстро отмела эту мысль. Глупо злиться на свою мать и считать, что женщина, которую она любила больше жизни, предала ее. Наверняка Гудрун полагала, что поступает правильно, не говоря Белль правду о ее отце. Более того, у нее не было выбора – Джон угрожал, что в случае развода он не позволит ей видеться с Дэном. Он согласился воспитывать ребенка, рожденного от ее любовника, как своего собственного – при условии, что их брак не будет расторгнут.
«Ни в коем случае нельзя запрещать женщине видеться со своим ребенком», – размышляла Белль. Гудрун ставила любовь к сыну выше своего собственного счастья, но из-за этого детство Белль было несчастливым – она не могла понять, почему мужчина, которого она считала своим отцом, презирал ее. «Как же все запутано, – грустно подумала она, – и все потому, что мама вышла замуж не за того человека». В своем дневнике Гудрун писала, что за несколько месяцев до свадьбы она поняла, что брак с Джоном был ошибкой, но она уже была беременна Дэном, поэтому ей и пришлось жить с нелюбимым человеком. Белль поклялась себе никогда не совершать этой ошибки. Ей нравилось шить красивые, романтичные свадебные платья, но идея пожертвовать своей независимостью ради мужчины совсем не привлекала ее – особенно если речь шла о таком мужчине, как Лукас Христакис. Эта мысль пришла ей в голову, когда она любовалась его мужественными чертами. Да, в своей жизни она не встречала мужчины красивее Лукаса; он мог быть обворожительным, когда ему это было нужно. Но он был слишком жестким, слишком властным. Убеждать его – только зря тратить время: об этом ясно говорили плотно сжатые челюсти Лукаса. Разочарование тяжелым камнем легло ей на сердце. Она допила сок, поставила стакан на стол и взяла сумочку.
– Хорошо, мистер Христакис, ваша взяла. Если я уеду в Афины на следующем же пароме, я еще успею на вечерний рейс в Лондон. – Она помолчала и спросила: – Можно ли придумать объяснение для Лариссы, почему я не смогу сшить ее платье – семейные обстоятельства или еще что-нибудь? Я не желаю, чтобы она сочла, что я просто исчезла – даже если бы вам хотелось, чтобы она так и считала, – с упреком добавила она.
Лукас ответил не сразу. Он молчал, а выражение серых глаз не выдавало его мыслей.
– Вам важно мнение Лариссы? – наконец спросил он.
– Конечно, важно. – Белль нетерпеливо взглянула на него. – Ларисса – прекрасный человек, и я не хочу, чтобы она считала, что я ее подвела. Я знаю, это меня не касается, но я думаю, вы поступаете неправильно, вмешиваясь в ее жизнь, даже если делаете это из лучших побуждений.
– Вы правы, мои отношения с сестрой вас не касаются, – прорычал Лукас, задетый за живое ее словами. Он не хотел контролировать Лариссу – сама мысль об этом была нелепой. Он просто желал ей добра и заботился о ней, как и обещал своим родителям.
Его мысли обратились к прошлому, которое до сих пор не давало ему покоя.
– Теперь ты мужчина, сынок, береги маму и сестру, – проговорил его отец, умирая от пуль, выпущенных ему в живот двумя молодыми панками-наркоманами.
В то время Лукасу только исполнилось шестнадцать, и он был совершенно раздавлен как горем, так и огромной ответственностью, свалившейся на него. Через два года мать, сжав его руку своей, такой худой, что под тонкой как пергамент кожей были видны все вены, сообщила ему печальную новость. У нее последняя стадия рака, и шансов выжить не оставалось. Не имея ни страховки, ни денег на лекарства, которые могли бы продлить ее жизнь, она быстро угасла.
– Береги Лариссу, – произнесла она свои последние слова. Стоя у ее постели и обреченно глядя, как она покидает мир, Лукас дал ей слово.
«Какое право имеет Белль Андерсен критиковать меня?» – в гневе подумал он. Она и представить себе не могла, каково было ему в восемнадцать лет узнать, что теперь он – единственный человек, отвечающий за свою шестилетнюю сестру. Его жизнь была нелегкой, и он провел много бессонных ночей, боясь, что не справится. Еще бы он не опекал Лариссу! Ему ли, своими глазами видевшему убийство отца, не знать, насколько жесток может быть мир. Но слова Белль о том, что Лариссу может обидеть вмешательство Лукаса в ее жизнь, не выходили у него из головы. Он вспомнил радость своей сестры, когда та сообщила ему, что Белль приедет на Ауру работать над ее платьем.
Черт побери, Белль, пожалуй, права – ему пора принять тот факт, что Ларисса уже не ребенок. И он ничем не рискует. Белль будет на Ауре, под его неусыпным контролем – тем более что она готова работать над платьем Лариссы день и ночь, а уж он, Лукас, проследит за тем, чтобы обещание было выполнено.
Он вновь посмотрел на нежные розовые губы Белль, представив, как касается их своими, и по его телу снова пробежала волна желания. Он не мог отрицать, что его неудержимо влекло к Белль, а интуиция подсказывала ему, что влечение взаимно.
Белль встала из-за стола и протянула Лукасу руку.
– Отдайте телефон, пожалуйста, – быстро проговорила она. – Мне нужно позвонить в аэропорт, чтобы узнать, могу ли я поменять обратный билет.
Он надел очки и поднялся, а затем вложил телефон в ее руку. Прикосновение его пальцев длилось всего долю секунды, но ее бросило в жар – казалось, каждый ее нерв дрожал от неистового желания. «Возьми себя в руки», – мысленно одернула она себя. Покраснев, Белль скрестила руки на груди и начала просматривать список контактов в телефоне в поисках номера афинского аэропорта.
