Линдси Келк - Я люблю Вегас
Наконец феи унижения решили, что с меня хватит, и отпустили мои ноги. Я понеслась в общую гостиную. Алекс успел сбросить пиджак и галстук (слава Богу!) и воевал с третьей пуговицей рубашки.
– Как тут красиво, – прокомментировал он вид из окна. Я не могла даже посмотреть – от мигающих огней меня начинало тошнить. Во всяком случае, я предпочитала винить в этом мигающие огни.
– Это не Бен, – шептать не было никакой необходимости, но так мне казалось приличнее. Я забегала по комнате, соображая, что предпринять.
– Энджел, я не знаю Бена. – Алекс схватил меня за руку, пытаясь удержать. Но я не хотела стоять на месте. Меня мутило. – Где Дженни?
– В постели!
– С Беном?
Я посмотрела в небо, собираясь с силами.
– С Джеффом!
– Ох ты… Вот черт…
Он опустился на диван с убитым видом.
– Иди сюда. – На этот раз это прозвучало совершенно иначе. Я свернулась на диване рядом с ним, положив голову ему на плечо, а Алекс гладил меня по волосам. Вернее, пытался – после «Элнетта»[19] их фиг расчешешь. – С этим ты сейчас ничего поделать не сможешь, поэтому прекращай волноваться.
– Отчего же, я могу войти, хлестнуть ее по заднице туфлей и серьезно спросить, о чем она думала.
– Можешь, – согласился Алекс. – Но по-моему, сейчас она ничего не думает. Оставь ее пока в покое.
Я некоторое время молча лежала у него на груди, стараясь утихомирить вихрь мыслей. Дженни, Джефф, Сигг, виза. Мяу. Усталость, опьянение и эмоциональность никогда не ладили со стрессом, расстройством и опустошением. Но вместо сна это вызвало у меня лишь беспокойство и дискомфорт. Слишком уставшая, чтобы говорить, но слишком перевозбужденная, чтобы заснуть, я ворочалась и крутилась, пока моя голова не оказалась на коленях Алекса, а ноги не свесились через подлокотник.
– Спишь?
Я покачала головой, глядя в окно, где все сливалось, и ждала, когда мне полегчает. Вместо этого, едва я устроилась поудобнее, комната начала кружится. Фу.
– Хочешь поговорить?
Со вздохом я снова покачала головой, переплетя свои бледные пальцы с длинными, в мозолях, пальцами Алекса и сжимая их, пока не успокоилась. Это заняло много времени. Он откинул волосы с моего лица, пока мы молча лежали в обнимку. Медленно я начала расслабляться. Либо у Алекса волшебные руки, либо на напряжение просто не осталось сил. Может, и то и другое. В любом случае на сердце полегчало.
– Будем спать? – мягко, негромко спросил Алекс. Я едва расслышала его сквозь гул кондиционера.
– Я не устала, – тоже чуть слышно ответила я.
– Хорошо. – Он наклонился и поцеловал меня самым мягким и нежным поцелуем. Мозг моментально позабыл обо всем на свете, сосредоточившись на покалывании на губах. Я лениво отвечала на поцелуи, передвигаясь вверх по дивану.
– Не верится, что всего два дня назад мы расстались, – сказал он, полузакрыв глаза. – Кажется, сто лет прошло.
– Недавно ты прекрасно пережил без меня больше месяца, – напомнила я. – Пару дней любой может потерпеть.
– А кто сказал, что мне было легко? – Его рука медленно гладила мою спину. – Я справлялся своими силами – максимум, что мне остается, когда тебя нет рядом.
– Лжец.
Алекс вскочил с дивана и протянул руку в мою сторону. Его рубашка помялась, спутанные волосы сбились на затылке – какой красавец!
– Я никогда не лгу. Тебе.
Не вынеся пронзительной честности и интимности момента, я приникла к нему в долгом поцелуе, затем легла ему на грудь и слушала биение сердце. Взрослеть мне еще и взрослеть, вот что.
Алекс поцеловал меня в макушку и положил руки мне на ягодицы.
– В постель, – кивнул он. – Немедленно.
И это был уже не вопрос.
Первой моей мыслью спустя восемь часов было: «Интересно, что сегодня в буфете на завтрак?» Второй мыслью стало: «Почему я чувствую себя гаже некуда?» Третья мысль потерялась под массой неожиданно навалившихся тысяч других, которым не терпелось свести меня с ума. Перекатившись на другой бок, я поискала глазами Алекса, чтобы мне полегчало, но его не было. Я восприняла отсутствие Алекса как возможность немного привести себя в человеческий вид, схватила с тумбочки салфетки для лица и стерла вчерашнюю тушь, склеившую ресницы. Обретя возможность сосредоточиться на окружающем мире, я заметила на тумбочке клочок бумаги:
«Поехал в гостиницу. Позвони. А.».
Он предусмотрительно написал свой номер телефона, помня историю об утонувшем блэкберри, но разве не было бы более предусмотрительно подождать моего пробуждения? Минуту я колебалась, разозлиться или не стоит, но решила не тратить силы. К тому же, взглянув на часы, я поразилась тому, что уже первый час. У Алекса, наверное, планы. С Джеффом.
Джефф.
Дженни.
Дженни и Джефф.
Блин!
Мне совершенно не хотелось, но я поднялась с постели и поплелась в салон. Туфли Дженни исчезли из коридора (их заменили туфли Сэди), в углу скромно стояла тележка обслуживания номеров, притворяясь, что ее здесь нет. Я готова была повернуться и идти обратно в кровать, но мое внимание привлекло одеяло на диване.
– Привет.
Из-под одеяла выглядывала одна макушка, но непокорные кудряшки выдавали их обладательницу с головой.
– Доброе утро.
Я стояла неподвижно, сложив руки на груди, лихорадочно пытаясь решить, какая мина будет самой подходящей. Рассерженная? Сочувствующая? Любопытная? А мне хочется узнать подробности? Нет, избави меня Боже от подробностей.
– Мы должны быть на вертодроме. – Откинув одеяло, Дженни потянулась, как издыхающая кошка. – Не перечислить всего, на что я готова, лишь бы сейчас не садиться в вертолет, но…
– Мы полетим на вертолете? – Я вдруг проснулась, почти позабыв о ночном происшествии. – Что, правда?
– Я хотела тебе вчера сказать, – кивнула Дженни, растирая веки. – Эрин организовала в качестве рождественского подарка.
Милая Эрин! Все-таки я подарю ей тот шарф. И обниму.
– Поэтому выходим через полчаса.
– Дженни!
– Да, Энджел?
– Что это было прошлой ночью?
Дженни встала, взялась рукой за плечо и продемонстрировала великолепную растяжку, затем повторила это с другой руки, глядя мне в глаза и пожимая плечами:
– Ничего.
Ну, знаете…
– Ничего?
– Помимо того что ты попала в резонанс со своей внутренней Леди Гага?
– Чем ты занималась, я имею в виду?
– Ничем, – засмеялась Дженни. – Я не вертелась у шеста и не трахалась с бойфрендом за занавесочкой.
– Ни с кем я не трахалась, – защищалась я, отчаянно стараясь подавить воспоминания о танце у шеста. Это надо запереть в самом дальнем отделении памяти. Но неужели Дженни всерьез собирается притворяться, что ничего не было?
– Расслабься. – Дженни наскоро обняла меня по дороге в ванную, где решила переодеться. – В Вегасе это не считается. Тут все черт-те что вытворяют.
Я осталась стоять с приоткрытым ртом.
«Да уж, – подумала я. – Тут и танцы у шеста, и встречи с кинозвездами в мужском туалете, и селективная амнезия».
Поездка до вертодрома оказалась настоящим испытанием. Сэди, безразличная ко всему и внешне, и по сути, трещала о себе и сказочном вечере, как она танцевала с Джеймсом Джейкобсом («и никакой он не гей, он с меня просто глаз не сводил», а мне в лом было напрягаться и затыкать ее фонтан) и как прекрасно все прошло. Без чудес фармацевтики, подозреваю, не обошлось: невозможно столько выпить и непринужденно щебетать через несколько часов. Странно оживленная Дженни расспрашивала и подбадривала, но сама в основном смотрела через окно на пейзаж, крепко держа бутылку «Витамин уотер» в одной руке и мобильный в другой.
Я смотрела на Дженни через очень большие и очень темные очки, готовая в любую секунду вскочить с сиденья и заорать: «J’accuse»[20], – но не вскочила. Я слишком рассердилась на нее за измену Сиггу. Меня бесил ее секс с чужим женихом, но в основном я сердилась на нее за ложь. Это меня задело. Голос рассудка, который до странного часто походил на Луизин, подсказывал, что дело не во мне. Может, Дженни искренне расстроена, растеряна и просто не готова обсуждать случившееся.
Но другой, осуждающий голос, в точности повторявший (что совсем не странно) интонации моей матери, напомнил, что Дженни лгала мне в лицо и у меня есть полное право злиться. Я не знала, как поступить. Может, Джереми Кайл[21] в твиттере подскажет. Раздражение только росло от того, что полный праведного негодования голосок звучал гораздо громче и убедительнее под аккомпанемент трескотни Сэди и усиливавшейся головной боли.
Я смотрела на Дженни и дулась. Жаль, что у меня не было «Витамин уотер».
После самой долгой автомобильной поездки в истории человечества мы неуклюже выбрались из машины под палящее солнце и пронизывающий холодный ветер. Нас провели в тесный квадратный офис, где выдали не идущие никому в мире, кроме двух моих спутниц, комбинезоны и заставили встать на весы.
